20 день месяца Тагорн

Год Падения Цитадели

(Дата по счету людей неизвестна)

Наполовину ослепший от внезапно затопившего маленький зал охотничьего домика пронзительного золотистого сияния, оглохший от испуганных криков и нарастающего завывания чудовищного урагана, умудрившись потерять единственную связующую нить — судорожно цеплявшуюся за его руку ладонь Айлэ Монброн — наследник трона Аквилонии, словно подталкиваемый в спину, сделал шаг. Единственный шаг в сумятице, возникшей после того, как магик Эллар открыл колдовские врата и исчез в их зловеще мерцающей глубине.

… Много позже, пытаясь восстановить в памяти подробности затянувшихся мгновений, Кони вспоминал только стылый, мертвенно-холодный ветер да хаотическое мельтешение сонмища ослепительно белых искр. Он даже испугаться толком не успел, настолько стремительно все произошло. Его затянуло в портал, словно щепку в водоворот, вышвырнув неведомо где, но уж точно не в тихих, дремотных Рабирийских холмах.

Боги дали человеку пять чувств, дабы познавать окружающий мир — и вот теперь все пять чувств Коннахара, сына Конана были оскорблены одновременно.

В глаза ударил яркий солнечный свет, со всех сторон навалилась оглушающая мешанина звуков — воинственные вопли, стоны раненых, лязг железа о камень, грохот, треск, скрежет, частые щелчки арбалетов. Каменная плита под ногами ощутимо содрогалась, ноздри разъедал едкий бурый дым, и от кислого медного привкуса на языке оскоминой сводило скулы. За спиной возвышалась серая громада крепостной башни с наполовину обрушенным балконом и десятком бойниц, прямо — открывался вид на узкую, длинную долину с редкими купами темнолиственных деревьев, стиснутую отрогами скалистых гор. Вдаль уходила единственная дорога, на ней у самого горизонта вздымалось большое пыльное облако.

По всему выходило, что находится он на крепостной стене, и крепость эта только что подверглась атаке. На возвышении слева кренилась набок гигантская катапульта, бессильно свесив изломанные рычаги. Вдоль края площадки тянулись массивные зубцы высотой в рост человека, в их ровном ряду скалилась гранитными изломами широкая брешь. По закраинам пролома, трескуче шипя, ползали лиловые змеистые огоньки — след магического удара огромной силы, сокрушившего камень. Один, извиваясь, устремился прямо под ноги Коннахару.

Моргая, кашляя и отплевываясь, Конни отскочил и споткнулся о труп в легком кожаном доспехе, до пояса заваленный щебенкой. Неподвижные тела, одетые в одинаковые доспехи темно-зеленой кожи с алым тиснением, усеяли весь доступный для обозрения участок стены. Кем бы ни были защитники неведомой цитадели, похоже, ни один из них не уцелел.

Рядом, разминувшись с головой принца едва на пядь, свистнула случайная стрела и раскололась о камень.

Над разрушенным гребнем возникло навершие лестницы с парой зазубренных крючьев на концах. Блестящие лапы крюков раздвинулись сами собой, надежно вцепившись в камень. Между ними вынырнула жуткая медно блестящая харя с решеткой длинных клыков и узкими щелками вместо глаз. Принц оторопело попятился, шаря на поясе кинжал. Самое время было орать в голос, но язык намертво присох к Пересохшей глотке — лишь когда за кошмарной рожей появились широченные плечи и руки в латных рукавицах, сжимающие древко секиры, юноша сообразил, что принял за демонскую личину причудливый бронзовый шлем.

Захватчик грузно перевалился на стену — Конни услышал даже гневное неразборчивое бурчание из-под звериного шлема. С головы до ног покрытый тяжелой броней, помятой и тусклой, хранившей следы множества ударов, он выглядел почти квадратным — ростом принцу по грудь, но втрое кряжистее, с длинными руками и грудью, что твой бочонок. Едва диковинный воин спрыгнул с лестницы, следом высунулся шлем еще похлеще, в виде драконьей головы, и столь же бодро полез наверх.

Ну и толстяк, пронеслось в голове у принца. Да он, должно быть, неповоротливее буйвола!

В следующее мгновение наследник аквилонской короны скакал не хуже ярмарочного гимнаста, увертываясь от свистящих взмахов вражеской секиры, вертевшейся легким перышком в руках неуклюжего на вид противника.

Воин в драконьем шлеме перешагнул последнюю ступеньку штурмовой лестницы, уступая дорогу следующему, столь же коренастому й низкорослому.

Дверги, подумал Коннахар. Провалиться мне на месте, если это не подгорные жители. Но, во имя Митры Милосердного, почему? Откуда?! Что за дикая кончина — быть зарубленным каким-то двергом, которому ты даже ничего плохого не сделал… Впрочем, если я успею добраться вон до той рухнувшей балки…

Прыжок в сторону, и широкое лезвие с подвесками в виде маленьких бронзовых черепов раскалывает пополам булыжник. Схватив намеченную добычу, круглый стальной щит необычного светло-фиолетового цвета с алым узором, Коннахар успел подставить его под очередной сокрушительный удар. Рука мгновенно онемела, а поперек щита протянулась глубокая вмятина. Низкорослый заревел — Коннахар не разобрал ни единого слова — и, крест-накрест полосуя воздух, попер на принца, а на того, что поднялся следом, вихрем налетела чья-то смутно знакомая фигура с длинным блестящим мечом.

«Драконий шлем», крякнув, отбил удар окованным железными кольцами топорищем. Клинок с яростным визгом проехался по железу, но дальнейшей схватки между защитником цитадели и солдатом армии завоевателей Конни не видел. Его слишком занимали попытки увернуться от проворно мелькающей секиры, оказывавшейся то слева, то справа, норовившей ударить по ногам или хлестнуть поверху спасительного щита, удивительно легкого и прочного. Вот когда сполна пригодилась наука незабвенного месьора Борса Тегвира из Атрены, придворного наставника воинских искусств. Однако никогда доселе Коннахару не доводилось выходить против столь опытного соперника, к тому же ничуть не обремененного сдерживающими правилами учебного поединка.

«Мне конец. Поскачу еще немного, и он меня достанет. Непременно достанет. Что я могу против этого жуткого топора с одним щитом? Ровным счетом ничего…»

— Коннахар! Эй, Конни! Падай! Да упади же!..

В реве и грохоте битвы и нестройном хоре воинственных кличей два знакомых голоса прозвучали совсем слабо, и Конни, оглушенный, растерянный и испуганный, их не услышал. Однако он упал и без чужой подсказки — обломок гранита не вовремя подвернулся под ногу — потеряв равновесие, грохнулся спиной вперед, безнадежно вскидывая над собой покореженный щит. Отчетливо представилось, как опускающееся лезвие с легкостью разваливает на две половинки сперва металл, а затем наследника аквилонской династии…

Воздух хищно и пронзительно свистнул, и дверг, замахнувшийся для финального удара, рухнул навзничь, загремев навьюченной на него сталью. Громыхнула выпавшая из рук владельца и отлетевшая в сторону секира, звякнули спутавшиеся цепочки со зловещими украшениями.

Пару ударов сердца Конни просто лежал, уставясь в поразительно спокойное небо с белоснежными хлопьями легких перистых облаков. Проклятье, мелькнула мысль, если бы вся эта груда железа обрушилась на меня, вышло б не хуже, чем топором…

— Коннахар, поднимайся! — рядом возникли ноги в потрепанных остроносых сапожках. Сапоги выглядели незнакомыми, зато напряженный голос с привычкой растягивать гласные Коннахар признал без труда. Среди окружавших его людей так разговаривал только уроженец Темрийской провинции Лиессин Майлдаф, он же Льоу. — Нашел время вздремнуть! Конни, очнись, мы в беде!

Последняя фраза звучала уж совсем обеспокоено.

— А то я сам не понял, — огрызнулся наследник Аквилонии, отбрасывая в сторону верно послуживший щит и со второй попытки поднимаясь на ноги. В глубине души мелькнуло и, устыдившись, пропало виноватое облегчение. Выходит, в ловушку магических врат он угодил не в одиночестве.