— Если ты не выворачиваешь им руки и не накладываешь чары, тебе их не заполучить?

— Проклятье! Это становится утомительным,

— раздраженно пробормотал альб и прошептал еще что-то еле слышно — Айлэ не разобрала слов, да они и не показались ей стоящими внимания. Внезапно ею овладело полнейшее безразличие к собственной участи. «Все-таки применил свою магию. И альбийская паутинка не помогла», — поняла она, но ни эта мысль, ни странная слабость, охватившая тело, только что готовое к борьбе, уже не вызвали возмущения. Бастиан отпустил ее, и девушка с облегченным вздохом опустилась навзничь на пышный ковер, прямо посреди раскиданных фруктов и драгоценных кубков из тончайшего хрусталя.

— Мне жаль, но ты сама виновата, — услышала она голос повелителя Потаенного Града.

Послышался тихий шелест снимаемых одежд. По ее лицу скользнули быстрые пальцы, спустились ниже, не долее мгновения возясь с застежками. Бастиан обладал прекрасным телосложением и, вероятно, был искусным любовником — да и как иначе, учитывая тысячелетний опыт — но обездвиживающее и лишающее воли заклятье имело свою оборотную сторону. Его умелые ласки приносили Айлэ диа Монброн наслаждение не большее, чем если бы Бастиан Ладрейн пожелал добиться взаимности от мраморного изваяния.

Альб опустился на колени, прикрыл глаза, навис над раскинувшейся на ковре девушкой. На касания чутких пальцев к нежной коже бедер и поцелуи, которыми повелитель Альвара осыпал ее шею и грудь, Айлэ не ответила ни единым движением или вздохом, словно со стороны равнодушно наблюдая за происходящим, — власть заклятия позволяла альбу делать с ней все, что ему вздумается. Бастиан опустился ниже, оперся на локти, накрыв девушку своим телом. Уступая его прикосновениям, становившимся все более настойчивыми и нетерпеливыми, Айлэ послушно закинула руки за голову. Правая ладонь задела магический кристалл, но ледяной укол на сей раз оставил баронетту безучастной.

Почти безучастной. Где-то в дальнем уголке сознания пульсировала тревожная мысль, с каждым ударом сердца становясь все более ясной: останови его. Иначе ты не выйдешь из Места Уединения, а рабириец умрет на рассвете. Останови, иначе погибнут Каури Черный Шип, Медвари, Дайен и те, кто с ними. Останови, или Проклятие Рабиров соберет неслыханную кровавую жатву.

«Нужно сделать что-то… прямо сейчас», — вдруг совершенно отчетливо подумала Айлэ. И сама удивилась, когда ее рука, преодолевая темную силу наложенного заклятия, поползла по такому мягкому, упругому ковру в настойчивых поисках… чего?

Чего-нибудь… подходящего.

Упавшая тарелка. Не годится. Осколки разбитого бокала — едва не порезалась. Нечто скользкое, округлое, увесистое, что с трудом удалось захватить в ладонь. Бастиан навалился на нее, его лицо, обрамленное ореолом серебристых волос, раскачивалось над ней в такт хриплому дыханию — глаза закрыты, на лбу проступили мелкие бисеринки пота. Айлэ подтащила неведомый предмет поближе, согнула руку в локте, зажмурилась, и, не целясь, нанесла единственный сильный удар. И тут же ощутила, что воля и тело ее обрели свободу.

Раздался короткий хруст — словно, упав на камни, разбился глиняный кувшин. Что-то теплое брызнуло в лицо, разлетевшись мелкими липкими каплями. Бастиан не издал ни звука, просто обмяк, сделавшись невыносимо тяжелым и придавив девушку к полу. Несколько прядей его волос попали баронетте в рот, она с отвращением их выплюнула.

Открывать глаза по-прежнему не хотелось. Упираясь локтями и извиваясь, Айлэ медленно выволокла себя из-под не подающего признаков жизни тела, как наяву, видя эту картину в своем воображении. Отползя подальше, она наконец рискнула разомкнуть веки. Тот же полусумрак, те же моргающие свечки. Лежащая ничком фигура со свернутой набок головой. Лицо у Бастиана было удивленное, из проломленного виска вытекло немного темной крови, блестящей лужицей застывшей на ковре. Баронетта поискала вещь, так удачно подвернувшуюся ей под руку, и обнаружила валявшийся неподалеку магический шар, с одного бока слегка испачканный в чем-то темном, влажном на вид.

«В собственной постели, по собственной неосторожности, от того, что принадлежит ему самому…» — кажется, именно так говорилось в пророчестве?..

Снаружи не долетало никаких признаков тревоги — маленькое досадное происшествие в покоях Властителя пока оставалось тайной. Айлэ попыталась заставить себя думать о том, как ей поступить. Одеться и как ни в чем не бывало выйти? Ждать, пока кому-нибудь не придет в голову заглянуть в комнату? А что, если никто сюда не придет? Ее бил озноб, ей казалось, что в тенях что-то мелькает, подкрадываясь к ней, что колдовской шар тускло мерцает и внутри него, как рыба о тонкий лед, ударяется чья-то рука, оставляя белые царапины… Мысли, ползущие медленно и неповоротливо, споткнулись о тончайшую нить, сплетенную из золотой канители. Что-то такое надо было сделать с этой нитью, по-прежнему обвивавшей левое запястье… Точно, разорвать.

Баронетта с трудом просунула под невесомый браслет указательный палец правой руки и дернула. Нить не поддалась. Девушка потянула сильнее, и блестящая жилка, сдавшись, с еле слышным треском лопнула, скользнув вдоль руки и упав на ковер.

Ничего не произошло.

Айлэ не помнила, сколько просидела в углу, съежившись и кутаясь в обрывки своих черно-серебряных вуалей. Свечи таяли, лужица крови стала чуть больше и загустела, а обещанная помощь все не появлялась. Казалось, минула целая вечность, прежде чем золоченые створки дверей сотряс тяжелый удар.

15 день месяца Таир.

Сам Бастиан призвал девчонку к себе, — выпалила Каури Черный Шип, едва перешагнув порог небольшой уютной залы, где уже собрались прочие заговорщики: Медвари, Идалир и Дайен. — Ее ведут к Месту Уединения — в своих пристрастиях наш Повелитель весьма предсказуем… Жезл, как всегда, при нем, у дверей скучают пятеро «алых». Пора?

— Час настал, — кивнула Медвари. — Согласно пророчеству или вопреки ему, сегодня решится наша судьба и, может статься, судьба Потаенного Града. Идалир, твоя Изумрудная Сотня готова выступить?

— Да, — коротко ответил сотник.

— Идалир, я вижу, тебя что-то смущает, — мягко сказала альбийка. — Что-то не так?

— Госпожа, — воин с золотым дубовым листком на камзоле потер лоб ладонью, собираясь с мыслями, — мои воины готовы к выступлению, и момент подходящий — в Альвар на праздник Дня Солнцестояния собралась большая часть наших сторонников, в том числе несколько вельмож, сопровождаемых собственной гвардией… Однако Бастиан не слеп и не глуп, он способен читать в умах подданных, как в раскрытой книге. Древесный Чертог наводнен Алой Сотней, караулы удвоены, вход и выход из дворца возможны только по предъявлении особого знака… Лесные Стрелки и «пурпурные» гладиаторы Ирва-ста окружили расположение Изумрудной Сотни. Пока они осуществляют надзор не слишком навязчиво, но, скорее всего, к утру Бастиан отдаст приказ о взятии под стражу подозреваемых в заговоре. Будет большая кровь…

— Это всего лишь означает, что пути назад у нас нет, — пожала плечами Каури. На лице воительницы читалась мрачная решимость. — Разве не об этом мы говорили совсем недавно? Мы почти бессмертны, оттого терпения нам не занимать. Но, проклятье, даже терпению бессмертных есть предел! Или лучше и далее влачить жалкое существование, зная, что твое притворство не имеет смысла и в любой момент тебя могут исключить из числа живущих?!

— Медвари, позволь узнать: ты и впрямь веришь во всю эту чепуху с пророчеством? — поинтересовался Идалир.

— И да, и нет, — рассеянно ответила альбийка. Прежде чем продолжить, она поднялась со своего кресла и отдернула тяжелую штору вдоль одной из стен — открылось высокое стрельчатое окно, забранное простым стеклом. В темноте за стенами Чертога мигали редкие огоньки факелов. — Я не могу представить, что девочка сама по себе способна причинить Бастиану какой-нибудь вред — разве только сам Предвечный направит ее руку. Но многие из тех, кто прежде сомневался и выжидал, расценили ее появление как знамение свыше, признак того, что небеса на нашей стороне. Теперь ряды наших сторонников выросли, и боевой дух высок как никогда. Из-за одного этого можно считать, что девица Айлэ выполнила свое предназначение. Жаль будет, если она погибнет…