— Я не совсем понимаю, — отважилась возразить Айлэ. — Наверное, я мало смыслю в дворцовых переворотах, или у людей это совершается как-то иначе… Неужели все замыкается на самом Бастиане, его жизни или смерти? В таком случае у вас было более чем достаточно времени, чтобы найти способ, не требующий железа, отравы и что там еще его не берет. Скажем, обронить ему на голову гранитный валун с крыши. И потом, какое же это развлечение, если собственные подданные стараются тебя убить?

Предложение вызвало короткие смешки у Идалира с Дайеном и снисходительную улыбку на устах Каури. Медвари, напротив, осталась серьезной и даже еще более погрустнела.

— У девицы Айлэ живой и острый ум… в некотором роде, — сказал Дайен. — Признаться, такой способ нам в голову не приходил — хотя бы потому, что у Древесного Чертога не крыша, а крона, а за пределами дворца Бастиан появляется крайне редко. Но, поверь, пророчество не лжет, во всяком случае, в этой части. Бастиану предсказана смерть по собственной неосторожности, в собственной постели, от того, что будет принадлежать ему самому. Что же до развлечения… Неужели ты полагаешь, что от нас требуется только метко пустить стрелу и вовремя подхватить упавшую корону? Здесь даже не просто интрига, но целая сеть интриг, распутывание коих подчас весьма занимательно. Мы вербуем сторонников — Бастиан, через своих соглядатаев, их усердно ищет. Потом с ними, бывает, случается что-нибудь досадное — скажем, на охоте… Менестрели поют о том, как пал прекрасный Венаадд, а гладиаторы Ирваста охотятся на наших бардов… Одним словом, что-то вроде игры в прятки-догонялки. Для нас это исполнение обета. Для него — забава… будь он проклят.

— Дайен, Дайен, — вмешалась Медвари. — Ты увлекаешься, и твое красноречие пропадает втуне. Не сомневаюсь, что наши интриги, длящиеся веками, способны вызвать живейший интерес у непосвященного, но сейчас не время и не место для долгих историй. Нужно решить, как быть дальше. Я по прежнему надеюсь, что пророчество не лжет. Верно, девушка слаба… Ее спутник, возможно, мог бы добиться большего — но теперь, когда он все равно что мертв, последняя надежда на нее.

— Или на мечи наших сторонников, — мрачно добавила Каури.

— Да, это выход, — кивнул с серьезным лицом Идалир. — Умрем как герои, окружив себя трупами врагов…

— Но чего вы от меня ждете? Я была в обществе вашего короля считанные мгновения! — запротестовала Айлэ, чувствуя, как ледяная рука стискивает сердце. — Пророчество или нет, но неужели вы всерьез полагали, что я войду и немедля брошусь на него с кинжалом?

— Сталь, яд и ворожба не принесут ему вреда, не забудь, — резко тряхнула бронзовым хвостом волос Черный Шип. — Иначе хоть одна наша попытка расправиться с ним давно увенчалась бы успехом.

— Девочка права, — вмешался Идалир. — Почему мы решили, что возмездие должно последовать немедля за тем, как она вступит в Чертог? Предначертанное свыше не любит, когда его торопят и подталкивают в спину.

— Тогда скажи, как долго нам еще придется ждать? — огрызнулась воительница. — Со временем надежда угасает, как костер без дров. Мы устали жить ожиданием, следить за каждым словом и быть мишенью для насмешек. У меня не хватает сил и веры убеждать тех, кто раньше был готов безоглядно следовать за мной. Бастиан взял нас измором. Еще немного, и мы сдадимся на милость победителя. Если подобное случится, я лучше вызову его на поединок или встану на Прямую Тропу, чем соглашусь дотлевать остаток дней где-нибудь в захолустье, сходя с ума от безысходности!

— Каури, — укоризненно протянула госпожа Предела Йаули, — ты заставляешь меня стыдиться твоих речей. Еще не все потеряно…

— За столько столетий это заклинание потеряло всякую власть, — похоже, Черный Шип окончательно впала в уныние. — Госпожа, я не отступлю, но я не знаю, что еще можно предпринять. Даже если Бастиан вновь потребует к себе девчонку, это вряд ли что-то изменит. Он использует ее и выбросит, когда она ему надоест. Или сочтет крайне забавным таскать ее за собой на золотой цепочке. Или отправит на плаху вместе с одноглазым колдуном.

— Или пророчество сбудется, невзирая на ваше отчаяние и неверие, — неожиданно для самой себя брякнула девица Монброн. — И что мне тогда делать, если поблизости не окажется никого из вас? Взять жезл себе, как подарок в память об альбийском гостеприимстве?

— Отведите ее обратно в опочивальню и уложите спать, — распорядилась Медвари, пропустив мимо ушей рискованную остроту гостьи. — Каури, пусть кто-нибудь постоянно присматривает за ней. Прости, Айлэ, но иных возможностей помочь тебе у нас нет, — в ее взгляде, брошенном на Недолговечную, мелькнуло искреннее сочувствие. — Боюсь, попытка удалить тебя из Чертога только привлечет ненужное внимание. Мы постараемся разузнать что-нибудь касательно участи твоего спутника. Посмотрим, что принесет нам утро… Ступайте.

Баронетта поднялась на ноги, тут же ощутив на плече твердую хватку пальцев воительницы, не слишком любезно подтолкнувшей девушку к выходу. Идалир вышел вслед за ними, но Дайен остался — Айлэ слышала, как он и госпожа Йау-ли вполголоса спорят о чем-то.

Вечер 14 дня месяца Таир.

Две просторные комнаты, выдержанные в серо-голубых и золотистых тонах, ничуть не напоминали тюремную камеру, хотя Айлэ не сомневалась — она пребывает в заточении. Девушка уже пыталась выйти в коридор, но, стоило ей коснуться дверной занавеси, похожей на сеть из голубых и бирюзовых нитей, как та мгновенно каменела, приобретая твердость стальных прутьев. В узких оконных проемах красовалась полупрозрачная слюда. Баронетта убедилась, что хрупкое стекло цвета морской воды устоит, даже если треснуть по нему ножкой от стула.

Ночь Айлэ провела довольно скверно, хотя никто пленницу никто не беспокоил. Дважды или трижды она просыпалась от кошмаров, которых не могла вспомнить, и лежала, прислушиваясь к отдаленным шорохам. Она прекрасно понимала, что ее изводят неизвестностью и неопределенностью, но ничего не могла поделать — условия здешних игрищ определяла не она.

Утром ее навестила парочка рыжеволосых девиц-прислужниц, сопровождаемых молчаливым стражником в алых цветах Чертога. Служанки принесли поднос с завтраком, почтительно осведомились, не нужно ли госпоже еще чего-нибудь, и удалились. Айлэ, поколебавшись, рассудила, что вряд ли ее захотят отравить — если здешние хозяева захотели бы с ней расправиться, то сделали бы это куда проще, но показательнее. Завтрак быстро исчез… и потянулось ожидание.

Лившийся из окон свет не становился ни ярче, ни темнее, так что баронетта Монброн затруднялась определить, день снаружи или ночь, а сами комнаты освещалась уже виденными ею жемчужными сферами на высоких подставках. В отведенных ей покоях шары имели розовый оттенок и походили на диковинные плоды, разложенные на серебряных тарелочках.

Герой увлекательных историй, кои обожала слушать Айлэ в бытность свою при королевском дворе, давно отыскал бы способ бежать — скажем, по каминной трубе или простукав стены в поисках потайной дверцы — да вот беда, в Древесном Чертоге неведомые строители каминов не предусмотрели. Стены же неизменно откликались на удар глухим звуком, свидетельствующим о цельности и прочности. Девица Монброн решила проявить терпение, благо в комнатах обнаружился книжный шкаф, откуда она немедля позаимствовала пару толстых фолиантов. Дарованное умение понимать альбийское наречие распространялось и на письменные записи, хотя требовалось изрядное время, чтобы наловчиться разделять витые строчки рукописи на отдельные слова и знаки.

Подвернувшаяся книга оказалась весьма занятной. Айлэ не смогла определить, идет в ней речь о событиях, происходивших в действительности или вымышленных автором, и сочла фолиант здешним подобием нордхеймской саги со множеством родственных друг другу персонажей, кровной местью врагам до шестого колена, поиском закопанных неведомо где сокровищ и весьма бойко описанной охотой на дракона.