— Да, господин,— ответил Тэн И.— Когда мы шли здесь утром, я измерил ширину прохода.

— Аврелий останется здесь. Остальные — вниз, сколачивать плоты!

Длинные бревна, которые волокли по коридорам Майлдаф, Арминий, Евсевий и Конан, прошли через люк точь-в-точь — Тэн И был мастером шпионского ремесла, не допускающего небрежности.

Пещера, где плескалось озеро, пребывала во тьме. Звуки людских шагов, стук дерева, возня и шарканье гулко отдавались в ней. Свод был высок, и всякое эхо разносилось далеко, многократно отражаясь.

— Вот этот колодец.— Тэн И подвел Конана к непроглядно черной яме, уходившей в невообразимую подземную глубину.

— Кулан, ты слышишь что-нибудь? — спросил король.

— Дух бездны ушел глубоко,— ответил Кулан. — Тэн И жестоко уязвил его. Я не слышу Черного Огня, так он сокрылся.

— Ну, так пусть скроется еще глубже! — И король швырнул факел в черное жерло колодца.

Падая, факел озарял бесконечные черные стены, уходящие вниз, пока не превратился в едва различимую красноватую искру.

— Ого! — воскликнул Конан.— Да у него дна нет!

Факел исчез из вида, и спустя некоторое время глубокий вздох донесся из темных недр. Вздох, наполненный яростью и ненавистью ко всему, что может иметь цвет и форму, не говоря уж о жизни и разуме.

— Похоже, Тэн И, ты победил самого хозяина бездны,— тихо сказал подошедший Евсевий.

— Если бы все было так, господин,— отозвался кхитаец, — мы бы не шли туда, куда идем.

По приказанию короля пещеру обыскали. Никаких других выходов, кроме подземного озера, никто не нашел. Стены круто поднимались вверх, нависая над головой, и не было никакой возможности вскарабкаться по ним. Кто знает, может, там, где свет факелов не в силах был разогнать тени, в скалах таились какие-то иные проходы и трещины, выводившие на поверхность или уходящие в холмы боковыми путями?

«Сюда бы сейчас Мораддина с его мышкой, — подумал Конан.— Вот кто нашел бы то, мимо чего мы проходим, может статься, двадцатью локтями ниже, или, наоборот, сказал бы, что все мы придурки и ищем то, чего нет».

Зато отыскалось то, чего не успел отыскать Хорса,— спуск к воде. Ровные, аккуратно вырубленные ступени вели вниз и уходили прямо под воду. Майлдаф, задрав полы своей юбки, спустился тремя ступенями ниже и возвестил:

— А я стою на причале! — Он походил еще немного. — Ага, вот здесь причал обрывается. Ну-ка... — Не боясь промокнуть, он нагнулся, окунувшись с головой в воду.

— О, Митра Лучезарный! — воскликнул Евсевий.— Да он сотворен из дуба и сосны! В этой воде человек умирает через четверть часа, а он барахтается, как тюлень!

Наконец Майлдаф вынырнул, отряхиваясь, как большой лохматый пес.

— Там в причал вбиты кольца для лодок! — крикнул он.

— Значит, озеро прибывает, — глубокомысленно заключил Юяий.

— Что ж, за полторы тысячи лет могло и прибыть, — пожал широкими плечами Арминий.— Если мы хотим отчалить побыстрее, пара-тройка рук в помощь мне не помешает.

Плоты строились под руководством Арминия и Тэн И. Последний некогда побывал на полуденном восходе огромного Кхитая, у берегов Южного моря, где научился у тамошних жителей особенному приему строительства лодок — с балансиром. Подобное сооружение именовалось катту-марам. Лодка выходила чуть менее быстроходной, зато не страшилась бурь и несла много больше груза.

Примерно так же строил Тэн И и теперь. Из маленьких плотов, сколоченных утром, собрали два больших, а к ним прикрепили перекладинами на некотором расстоянии длинные бревна. Таким образом, все десять путников вместе с грузом могли разместиться на плоту, и никому не пришлось бы окунаться в ледяную воду.

Когда все было готово, кликнули сверху Аврелия, который не покидал свой пост ни на мгновение.

— Я скопировал для тебя все надписи, какие только обнаружил на стенах,— протянул он Септимию несколько листов пергамента. — А здесь я попытался привести знаки в систему. Должно быть, сия черта свидетельствует звуки звонкие, а сия — носовые. Гласные же, по-видимому, обозначаются точками...

— Отплываем! — скомандовал Конан.— Кулан, что на том берегу?

— Он пуст,— ответил юноша.

— Это говорят тебе рыбы? — рассмеялся Умберто.

— Да,— спокойно ответил пикт.— У воды я более склонен верить рыбам, чем даже собственным глазам.

— Глазам! — усмехнулся Арминий.— Да лучше бы я стал сейчас кротом! К чему глаза в этих потемках?!

Весла, обмотанные тряпками, чтобы не производить лишнего шума, спустя долгие века впервые потревожили озерную гладь. Факел, оставленный на берегу, одиноко светил путникам вслед. Он единственный провожал их в неизвестность.

Взмахи весел уже перестали считать. Факельное пламя, отражаясь в зеркале неподвижных вод, скользило за плотом. Иногда освещенный участок тревожили всплески. Это слепые рыбы — в кромешной тьме глаза были им не надобны, привлеченные то ли теплом факелов, то ли необычным движением чего-то очень большого, то ли зовом жреца Юхиббола, подплывали к поверхности и вновь ныряли в глубину.

Через некоторое время — по ощущениям, прошло около часа — пещера начала сужаться. В неподвижной прежде водной глади появились признаки течения.

— Что там впереди, Кулан? — раздался голос короля.

— Туннель, а за ним еще одно озеро. После — берег.

И действительно, скоро весла можно было бросить: течение само влекло плот. Отсветы факела, поднятого Майлдафом, заплясали на стенах, которые встали впереди. Широкий черный грот трех локтей высотой подобно зеву мифического чудовища втягивал в себя воду. Майлдаф поспешно присел, хотя от устья грота их отделяло еще приличное расстояние.

— А ты уверен, что нам не снесет головы потолком? — задал Арминий не праздный вопрос, — рыбам, конечно, все равно...

— Не знаю,— просто ответил Кулан. — Рыбам и вправду все равно.

— Однако! — процедил сквозь зубы Арминий и добавил пару теплых слов про всех колдунов вместе взятых и колдовство вообще.— Я-то выплыву, а вот с тобой что делать?

Молодой колдун в ответ промолчал. Течение втащило плот под своды пещеры. Поначалу потолок оставался на той же высоте, что и у входа, а потом стал медленно, но неуклонно понижаться, между тем как течение все убыстрялось.

— Даже если мы очень захотим, нам не выгрести против такого течения,— хладнокровно размышлял вслух Умберто.— Остается уповать на благоразумие и предупредительность рыб досточтимого Юхиббола.

Потолок опустился до двух локтей. Хуже всего пришлось Конану и Майлдафу: их рост не позволял даже сидеть на корточках. Любой выступ на потолке при такой скорости грозил запросто размозжить им головы. Пришлось королю и горцу на время прилечь. Даже сквозь плотную кожу сапог Конан чувствовал, сколь холодна вода в пещерном озере. Течение убыстрилось до стремнины, факел выхватил из тьмы мокрые камни стены.

— Ого, да он еще и сужается! — заметил Майлдаф. Неровный потолок, угрожающе нависая над головой, убегал назад, как несется назад земля под копытами коня.

Но вот — благодарение Митре! — свод начал подниматься, однако течение и не думало замедлиться.

Из воды вынырнула каменная гряда, едва поднимающаяся над волнами. Юний, Арминий, Аврелий и Умберто, схватив весла, выставили их вперед в надежде оттолкнуть плот от каменных клыков или хотя бы смягчить удар. Но тут течение само развернуло их утлое суденышко, протащило вдоль гряды, завертело в водовороте и как из пращи выбросило уже по другую сторону камней и повлекло дальше в недра горы...

Наконец сила потока пошла на убыль, а вскоре людям пришлось опять сесть на весла. Стены ушли в стороны на недосягаемое для факелов расстояние, а свод угадывался примерно на высоте десяти локтей.

И вот ширь озера снова простерлась перед ними. Новая пещера оказалась еще просторнее той, откуда они приплыли. Звук голоса улетал куда-то в черноту, и лишь дальнее эхо подтверждало, что они находятся глубоко под холмами.

— Страшно представить, каков вес земной толщи над нами! — прошептал восторженно Евсевий. — Сколь искусны и многообразны творения природы! Ни один архитектор не воздвиг бы столь грандиозного чертога!