Литмир - Электронная Библиотека

– Ну, было. И что из этого? Что толку числиться в штате, если зарплату не платят? Мне журнал так и не заплатил за полгода.

– В каком смысле не заплатил?

– Гражданин следователь, в каком смысле в нашей стране не платят зарплату?! Не заплатил, и все! Как говорится, передай свой король мой пламенный привет!

– Тем более. Еще один мотив для мести.

– Да при чем тут Бородин?! Это же долги прежних учредителей! Если бы я мэра грохнул!.. Вот кого бы в самом деле стоило…

– Как вы заговорили, Павел Степанович! И после этого вы еще будете утверждать, что не склонны к ревности и мстительности? Опять же и судимость ваша…

– Вы и это раскопали?! Двадцать пять лет прошло, даже, наверное, больше. Дурацкая пьяная выходка, за которую потом самим было стыдно. Да и сроки-то дали условные.

– Наверное, стоило дать реальный срок. А алкогольное опьянение, как известно, не смягчает, а отягчает вину. Запирательство, кстати, тоже. Явки с повинной, к сожалению, у нас не получилось, так вы не ухудшайте свое и без того уже не блестящее положение. Советую вам чистосердечно признаться, каким образом вы убили гражданина Бородина Евгения Петровича.

– Да не убивал я, говорю же вам! И чем, по-вашему, я его убил?

– Убили вы его из пистолета, свидетели слышали два выстрела. Пистолет вы, очевидно, выбросили. Сейчас народ грамотный, детективы все читают, хранить дома улики никто не станет. Заодно поясните и куда вы выбросили пистолет, а потом мы поедем, и вы покажете на местности.

Павел замолчал: объяснять что-либо следователю, непоколебимо уверенному в своей правоте, было бесполезно.

– Значит, отказываетесь давать показания? Хорошо, так и запишем в протокол.

Прочитав написанный следователем протокол, Павел не нашел в нем никаких подвохов, написал "С моих слов записано верно" и расписался.

5

– Гражданин Ермаков, расскажите, как вы убили Бородина Евгения Петровича и куда вы спрятали или выбросили пистолет.

– Гражданин следователь, не убивал я Бородина. И пистолета в руках не держал, даже в армии. Я там больше лопатой работал. Откуда он у меня?

– Купили, наверное, сейчас все можно купить.

Следователь замолчал. Молчал и Павел, и тогда Кучумов сказал:

– Значит, отказываетесь давать показания? Хорошо, так и запишем в протокол. …

"С моих слов записано верно". Подпись.

6

– Гражданин Ермаков, расскажите, как вы убили Бородина Евгения Петровича и куда вы спрятали или выбросили пистолет.

Молчание.

– Значит, отказываетесь давать показания? Хорошо, так и запишем в протокол. …

"С моих слов записано верно". Подпись.

7

На четвертый день допрос начался вечером, довольно поздно. Павел откуда-то смутно помнил, что ночные допросы запрещены, но не знал наверняка, что это за закон, и с какого времени по этому закону считается ночь, и ничего по этому поводу не сказал.

– Гражданин Ермаков, расскажите, как вы убили Бородина Евгения Петровича и куда вы спрятали или выбросили пистолет.

– Гражданин следователь, вы что, пытаетесь меня убедить, что именно я его убил? В таком случае предъявите доказательства, чтобы я поверил!

– Значит, отказываетесь давать показания?

Следователь сунул руку под стол, как будто нажал там кнопку. Звонка Павел не услышал, звукоизоляция в служебном корпусе СИЗО была хорошая, а через пару минут появился какой-то прапорщик.

– Поработайте с ним, – сказал ему Кучумов.

– Пошли, – хмуро сказал прапорщик.

Они спустились по лестнице в подвал. Перед каждым пролетом прапорщик подталкивал его в спину, чем дальше, тем сильнее, и на предпоследнем Павлу пришлось после толчка ухватиться рукой за перила, чтобы не упасть. Тотчас последовал окрик:

– Руки за спину!

На последнем лестничном марше прапорщик толкнул Павла не вверху, а посреди пролета, когда тот уже не ждал толчка. Павел не удержался и, перелетев через четыре ступеньки, упал на бетонный пол. Пинком подняв, прапорщик повел его дальше, и они пришли в комнату, где обнаружился еще и сержант. Павел уже примерно догадывался, что будет дальше.

– Значит, так! – сказал прапорщик. – Если ты, мужик, все понял, то мы сейчас пойдем обратно, и ты подпишешь, что надо. А если не понял, то это ты зря!

Павел сделал вид, что не понял. 8, или 28, или 128 – Павел сбился со счета.

– Гражданин Ермаков, расскажите, как вы убили Бородина Евгения Петровича и куда вы спрятали или выбросили пистолет.

Молчание.

– Значит, отказываетесь давать показания?

Звонок. Прапорщик.

– Поработайте с ним

Лестница.

– Руки за спину, падла!

Подвал.

9. Или 10? Нет, все-таки 9.

Через две недели битья Кучумов сделал Павлу передышку. День его не трогали, а на следующий вызвали на допрос по-человечески – в десять утра.

– Павел Степанович, ну что вы так усложняете себе жизнь? Сознавайтесь. Вот и ваша супруга показывает, что вы грозились убить Бородина.

Кучумов намеренно обращался не "гражданин подследственный", а по имени и отчеству – рассчитывал, что это даст нужный результат. А вот насчет Елены он ошибся. Услышав о том, будто бы его обвиняет бывшая жена, Павел заявил:

– Я вам не верю! Не могла она это сказать! Делайте очную ставку.

– Здесь я решаю, какие следственные действия проводить! – резко ответил Кучумов.

– Что вы зациклились на мне? – спросил Павел. – У Бородина деловые связи. Партнеры, конкуренты, рэкетиры, в конце концов…

– Следствие отрабатывает все версии, – сказал Кучумов. – Или вы думаете, что мы не работаем?

Павел именно так и думал, но обвинять людей голословно не умел.

– Только в тех кругах пока ничего, – продолжал следователь. – И выходит, что все упирается в вас. Как говорил Шерлок Холмс, если отброшены все версии, кроме одной, она и есть верная, какой бы ни казалась невероятной. Павел Степанович, не ухудшайте своего положения, я же вам добра желаю!

– Хорошо. Пишите. Сознаюсь.

Следователь взял ручку. Ермаков продолжал:

– Двадцатого июля, а может, двадцать первого или двадцать второго – точно не помню – я, катаясь в парке на колесе обозрения, фотографировал миниатюрным фотоаппаратом "Киев-30" с верхней точки колеса территорию предприятия акционерного общества "Крылья" и прилегающей к нему воинской части. Да вы записывайте!

– Павел Степанович, бросьте валять ваньку, – устало сказал Кучумов, положив на стол ручку. – Или вы надеетесь, что вас передадут в изолятор ФСБ, а вы им пожалуетесь, что вас пытали? Не надейтесь. Во-первых, ничего нового вы им не сообщите. А во-вторых, они быстренько поймут, что вы все сочинили, и запросят, в чем вас обвиняют здесь. И, когда узнают, что в умышленном убийстве, вы тут же вернетесь к нам. Ну, так как вы убили Бородина?

Павел замолчал и больше не сказал ни слова. Несмотря на это, в тот день его не били.

10

Снова были прапорщик (а не он, так кто-нибудь другой), лестница и подвал.

Фамилии прапорщика и того сержанта, что был в подвале чаще других (и в первый раз он же), Павел случайно услышал и запомнил. Прапорщик Гормило и сержант Свинцов. Еще двоих, которые "работали" с ним реже, он по фамилиям не знал, а имена слышал пару раз и не разобрал, какое чье. Зато постарался запомнить их в лицо, а память на лица у него была профессиональная.

Снова били.

– Колись, Художник! – говорил ему сидевший вместе с ним в камере парень, которого поймали на карманной краже. – Подпиши, что требуют, а потом на суде откажись, скажешь, что били. Отпустить не отпустят, сейчас такие финты не проходят, а пару лет скостят. На зоне жить можно, а тут забьют насмерть, и ни хрена им за это не будет!

3
{"b":"119295","o":1}