– Так что с тобой, Улисия?

У женщины закатились глаза, ее губы продолжали шевелиться, а язык бесцельно болтался в открытом рту.

Джегань схватил ее за плечи и с силой тряхнул. Голова сестры Улисии безвольно качнулась сильно вперед и назад. Кэлен даже подумала, что он сейчас может запросто сломать ей шею. Ах, как ей хотелось, чтобы он сломал! Тогда заботы Кэлен уменьшились бы на одну сестру.

– Ваше превосходительство, – лебезящим тоном сказала сестра Эрминия, – она очень нужна нам. – А когда император бросил взгляд в ее сторону, добавила: – Ведь именно у нее роль участника.

Джегань задумался над словами сестры Эрминии, они явно пришлись ему не по душе, но он не стал с ней спорить.

– Первый день… – простонала сестра Улисия.

Джегань подтянул ее чуть ближе.

– Первый день чего?

– Зимы… зимы… зимы, – продолжала бормотать сестра Улисия.

Джегань огляделся по сторонам, хмурым взглядом пройдясь по всем, кто был шатре, будто спрашивая у них объяснений. Один из солдат рукой указал на выход из шатра.

– Всего лишь рассвет, ваше превосходительство.

Джегань пристально взглянул на него.

– Что?

– Ваше превосходительство, сейчас наступает утро первого дня зимы.

Джегань выпустил сестру Улисию из рук, и та тяжело свалилась на покрывающие пол ковры.

Он пристально смотрел на выход из шатра.

– Пожалуй, действительно так.

Через небольшую щель, протянувшуюся вдоль края занавеса, закрывающего выход, Кэлен смогла различить снаружи появившиеся на небе первые цветные полоски. И еще она смогла заметить других элитных стражей из личной гвардии императора. Ни один из них не мог заметить Кэлен; все они были в полном неведении относительно ее присутствия здесь. Но люди из особой охраны, которые были сейчас внутри шатра, прекрасно видели ее. И рядом с элитной стражей Джеганя были такие же. Их задачей было следить, чтобы Кэлен никогда не покидала шатра без сопровождения.

А сестра Улисия на полу, будто впав в транс, продолжала бормотать:

– Один год, один год, один год.

– Так что «один год»? – закричал Джегань. И несколько стоявших поблизости охранников даже отступили назад.

Наконец сестра Улисия села. Но при этом продолжала раскачиваться назад и вперед.

– Начинается. Год начинается. Начинается снова. Один год. Начинает отмеряться заново.

Джегань поднял глаза на другую сестру.

– О чем она бормочет?

Сестра Эрминия развела руками.

– Сама не понимаю, ваше превосходительство.

Взгляд его помрачнел.

– Ты лжешь мне, Эрминия.

Сестра Эрминия с совершенно побелевшим лицом облизала губы.

– Что я про это думаю, ваше превосходительство, так это единственное, что могу вообразить: должно быть, она говорит о чем-то, связанном со шкатулками. Ведь, в конце концов, именно она привела их в действие.

Рот Джеганя брезгливо скривился.

– Нам и так известно, что у нас есть год с того момента, когда Улисия привела их в действие… – он сделал жест рукой в сторону возвышающегося плато, – сразу после того, как Кэлен забрала их из дворца там, наверху.

– Новый участник! – выкрикнула, закрыв глаза, сестра Улисия, будто поправляя его. – Новый участник! Год начинается снова!

Джегань, похоже, был искренне удивлен, услышав ее слова.

Кэлен недоумевала, как могло получиться, что сноходец удивлен подобным фактом? По какой-то причине он, похоже, не мог использовать свои способности применительно к сестре Улисии. Если только не обманывал преднамеренно. Джегань на самом деле никогда не показывал, что знает, а чего не знает. Кэлен никогда не ощущала, что он может читать ее мысли, но всегда соблюдала осторожность, помня, что он мог просто склонять ее к такому убеждению. А что если на самом деле он каждую минуту читает каждую ее мысль?

Но все же она не верила, что это именно так. Она не могла сказать ничего конкретного, почему думает, что он не может использовать свои способности сноходца по отношению к ней, скорее это было впечатление, основанное на совокупности большого количества мелких деталей.

– Как такое возможно, чтобы появился новый участник? – спросил Джегань, а тон его заставил сестру Эрминию вновь трястись, как ничтожнейшее из ничтожеств.

Она сделала пару безуспешных попыток, прежде чем смогла заговорить.

– Ваше превосходительство, ведь у нас нет… всех трех шкатулок. Их у нас всего лишь две. Но существует еще и третья, которая была у Тови.

– Ты имеешь в виду ту шкатулку, которую похитили из-за вас, глупых сук, отправивших Тови одну, вместо того чтобы держаться всем вместе. – Это была скорее вспышка гнева, а не вопрос.

Сестра Эрминия, на грани паники, ткнула пальцем в сторону Кэлен.

– Это из-за нее! Если бы она сделала так, как мы велели, и принесла все три шкатулки, мы тут же отправились бы в путь, и сейчас все три шкатулки были бы у нас. Но она не сумела принести их все три сразу. Это ее вина!

Сестра Улисия велела Кэлен уложить три шкатулки в свою дорожную сумку и вынести их все вместе. Все три не помещались, поэтому она вынесла одну, намереваясь вернуться за остальными. Сестра Улисия, мягко говоря, была очень недовольна этим. Она побила Кэлен в кровь едва ли не до смерти за то, что ей не удалось сделать невозможное: затолкать все три шкатулки в одну сумку, которая оказалась недостаточно вместительной.

Кэлен даже и не думала что-либо говорить в свою защиту. Он не собиралась унижаться в попытке переубедить людей, которые не воспринимали никаких оправданий.

Джегань бросил через плечо взгляд на Кэлен. Она встретила его отсутствующим выражением лица. Он вновь повернулся к сестре Эрминии.

– Ну так что? Сестра Улисия привела шкатулки в действие. И это сделало ее участником.

– Другой участник! – закричала сестра Улисия, все еще лежа на полу между ними. – Теперь два участника! Год начинается снова! Это невозможно! – Сестра Улисия приподнялась и рванулась вперед. – Невозможно!

Перед ней не было ничего, ее руки схватили лишь воздух.

Она тяжело опустилась на пол, учащенно дыша и прикрывая лицо дрожащими руками, будто была ошеломлена тем, что только что произошло.

Джегань отвернулся, углубившись в размышления, в попытках осмыслить происходящее.

– Может ли такое быть, чтобы два человека одновременно привели шкатулки в действие? – спросил он сам себя.

Взгляд сестры Эрминии метался по сторонам. Казалось, она терзалась сомнениями в попытке дать ответ. И в итоге осталась бессловесной.

Сестра Улисия терла глаза.

– Он исчез.

Джегань нахмурился, глядя на нее.

– Кто исчез?

– Я не видела его лица. – Она сделала неясный жест. – Он только что был здесь, разговаривал со мной, но исчез. Однако я не знаю, кто это был, ваше превосходительство.

Женщина выглядела потрясенной.

– Что ты видела? – спросил Джегань.

Она вскочила на ноги, будто подброшенная внезапным ударом. Глаза ее расширились, округляясь от боли. Из уха струйкой потекла кровь.

– Что ты видела? – повторил Джегань.

Кэлен не раз доводилось видеть, как он причинял сестрам боль. Был ли он или не был в разуме сестры Улисии прежде, но ясно, что сейчас он в состоянии сделать свое присутствие ощутимым.

– Кто-то был здесь… – задыхаясь, сказала сестра Улисия. – Кто-то только что был здесь, в шатре, ваше величество. Он сказал мне, что есть новый участник, и поэтому отпущенный нам год начинается снова.

Джегань нахмурился, сдвинул брови.

– Новый претендент на обладание силой Одена?

Сестра Улисия осторожно кивнула, будто боялась допустить такое.

– Да, ваше превосходительство. Кто-то еще тоже привел в действие шкатулки Одена. И мы получили предупреждение, что год начинается снова. Теперь в нашем распоряжении один год, начиная с сегодняшнего дня, первого дня зимы.

С видом глубокой задумчивости Джегань направился к выходу из шатра. Два элитных стража распахнули перед ним двойной занавес, позволяя своему императору выйти наружу без малейшей задержки. Кэлен, зная, что если она не окажется рядом, в непосредственной близости, то боль от кольца на шее последует через мгновение, двинулась за ним, прежде чем он применит подобное напоминание. Сестры Улисия и Эрминия поспешили за ней, стараясь не отставать.