Тереза обратилась к следующей опции, а затем сделала окончательный выбор сценария. В самый последний момент оказалось, что это шаровара, придав ее предвкушениям особую остроту. Наночипы программируются быстро. Тридцать секунд спустя периферийное устройство положило на стол герметически закрытый пластиковый пузырек; в нетерпении поскорее начать, Тереза взяла его и понесла в отведенную ей кабинку.

10 января 1959 года; Тереза была жандармом, патрулировавшим ночью эмигрантский квартал Лиона.

Ее звали Пьер Монтень. У нее была жена по имени Агнес и двое детей, семи и пяти лет от роду. Булыжная мостовая блестела от мерзкого, ни на секунду не прекращавшегося дождя. Над входами в клубы и рестораны горели одинокие лампочки, по улицам носились машины, отчаянно гудя и почти не соблюдая правил. Тереза пыталась думать по-французски, на языке, ей не известном. В состоянии, близком к панике, она заставила себя перейти на английский. Все вокруг было черно-белое.

С самого начала Тереза заметила нечто новое: в этом сценарии у нее было больше возможностей выбора, больше контроля. К примеру, когда она подключилась, Пьер Монтень остановился на полушаге и чуть не рухнул ничком; его напарник, Андре Лепас, удивленно оглянулся. Тереза тут же ослабила свое влияние на Монтеня, и жандармы двинулись дальше.

Они подошли к маленькому, без всяких претензий арабскому ресторанчику с некрашеной деревянной дверью и большим запотевшим окном. Над дверью висела от руки написанная вывеска: «La Chèvre Algerienne».[12] Монтень и Лепас уже было прошли мимо, но тут их, видимо, кто-то заметил. Из распахнувшейся двери на улицу с криками выбежали два человека, один из которых был, похоже, хозяином.

Тереза и Лепас оттолкнули их с пути, вбежали в ресторанчик и тут же увидели, что какой-то парень приставил к горлу молодой, смертельно перепуганной женщины длинный нож. Все, кто при этом присутствовал, громко орали, в том числе и Лепас. Пьер Монтень не могла принять участие в этом развлечении, потому что не знала французского.

И она вспомнила LIVER.

Англия, Беркшир, 19 августа 1987 года. Сержант дорожной полиции Джеффри Веррик — так звали теперь Терезу — сидел рядом с водителем в патрульной машине быстрого преследования, ехавшей по шоссе М4 в пятидесяти милях к западу от Лондона. Редингское полицейское управление оповестило об инциденте со стрельбой в беркширском поселке Хангерфорд. Всем подразделениям немедленно проследовать на место инцидента. Соблюдать максимальную осторожность. Руководителем операции назначается…

— Слышал, Трев? — спросила Тереза водителя, констебля Тревера Нанторпа. — Следующий съезд, развязка четырнадцать.

Чтобы расчистить себе дорогу, Трев включил фары и голубую мигалку. Поворот на Хангерфорд был совсем рядом, и уже через пять минут после тревожного сообщения их машина неслась по объездной дороге к круговой развязке.

— Слышь, Трев, ты пропусти дорогу на Хангерфорд, — сказала Тереза. — Гони по кругу дальше.

— Так мы же, сардж, вроде как в Хангерфорд.

— Гони по кругу, — повторила Тереза. — А потом сворачивай на Уонтидж.

Почти ставя машину на два колеса, Трев мгновенно проскочил три четверти «карусели» и выехал на дорогу А38 в северном, уонтиджском направлении. Теперь они ехали не к Хангерфорду, а прямо от него. Попутные машины снова разбегались по сторонам или прижимались к обочине и тормозили.

Пришло новое сообщение, призывавшее все мобильные группы незамедлительно прибыть в Хангерфорд: взбесившийся маньяк убил десять с лишним человек, он все еще на свободе и стреляет во все, что движется. Тереза подтвердила, что сообщение принято и что они спешат на место происшествия.

— Да куда это мы, Джефф, — продолжал удивляться Тревер, гоня машину не туда, куда следовало по сценарию. Мимо мелькали живые изгороди, заборы и закрытые ворота частных дорог. — Так же в Хангерфорд не попадешь.

Тереза ничего не ответила, а только выключила надсадно завывавшую сирену, повернулась к боковому окну и стала смотреть на небо и деревья, на бесконечно сменяющиеся пейзажи летней Англии, а они все мелькали мимо, все манили к неведомому, на край реальности.

А затем резко тряхнуло, и реальность подверглась почти разрушающему испытанию на прочность.

Сценарий взбрыкнул и вернулся в нормальное русло, Трев нажал на тормоза, и машина завизжала покрышками по пыльной сельской улице. В одно мгновение они оказались на хангерфордской Хай-стрит перед гостиницей «Медведь», подъезды к которой были блокированы полицейским кордоном.

Припарковав машину, они достали из багажника бронежилеты, надели их и приступили к работе.

В полном разочаровании от неудачи, Тереза вспомнила LIVER.

Все время, пока слова не померкли, было слышно электронное жужжание. А музыки не было.

К северу от Лос-Анджелеса Тереза ехала через горы по серпантинным петлям хайвея 2, это было 15 мая 1972 года. В открытую машину лился яркий солнечный свет, по радио играл Фрэнк Заппа, на соседнем сиденье уютно свернулась ее девушка.

На одном из поворотов шедший впереди грузовик не справился с подъемом, свалился набок, заскользил, все ускоряясь, по шоссе и врезался в их машину — с вполне естественным результатом.

К северу от Лос-Анджелеса Тереза ехала через горы по серпантинным петлям хайвея 2. это было 15 мая 1972 года. Она сбавила скорость, прижала машину к самой обочине и повернула назад, теперь они мчались под уклон, поднимая в воздух тучи песка и пыли.

Проехав десять миль в направлении города, она свернула налево, на фривей, ведущий к Лас-Вегасу, и приготовилась к долгой поездке. По радио играл Фрэнк Заппа. Подружка деловито забивала косяк. На выезде в пустыню шоссе превратилось в расплывчатое пятно, рокот мотора застыл на одной ноте, так что нечего было видеть и нечего делать.

Когда исчезли все сомнения, Тереза вспомнила аббревиатуру LIVER.

Жара, яркие лампы, ощущение тесной, режущей тело одежды — все это возникло сразу, без предупреждения. Тереза пару раз моргнула и попыталась рассмотреть, что происходит вокруг, но ее глаза не успели еще привыкнуть к ослепительному свету. Люди, стоявшие за пределами освещенного круга, не обращали на нее внимания.

Подошедшая женщина пошлепала ее по лбу и носу пуховкой с пудрой.

— Потерпи еще чуточку, Шен, — сказала она безразличным голосом и снова ушла в тень.

Шен, подумала Тереза. Меня зовут Шен. Почему я сразу-то этого не знала? Полная любопытства, Тереза опустила глаза и увидела на себе некое подобие ковбойской одежды. Попытавшись ощупать свою прическу, наткнулась рукой на ковбойскую шляпу, тесемки которой болтались рядом с ее лицом. А еще на ней была рубашка из материи в яркую крупную клетку. Оттянув рубашку пальцем, она увидела краешек черного кружевного бюстгальтера, явно имевшего каркас. У нее были груди, роскошно выпиравшие над чашечками, о чем она раньше могла лишь мечтать. Кожаная мини-юбка почти не прикрывала ноги, обтянутые прозрачными шелковыми чулками. Проведя по ноге ладонью, она нащупала наверху, уже под юбкой, нечто вроде пояса с подвязками. Она поневоле чувствовала свои трусы — слишком тесные, они неприятно врезались в тело. Высокие, до колен, сапоги были из белой телячьей кожи, они жутко жали в ступнях.

При малейшем движении рубашка неприятно перекручивалась и начинала резать под мышками. Продолжая изучать обстановку, Тереза обнаружила, что сидит, как на насесте, на высоком табурете перед полированной стойкой. За стойкой было место, где полагалось бы стоять бармену, а за этим местом висело на стене зеркало в резной золоченой раме. Тереза увидела свое отражение, и оно ее немало позабавило.