– И опять это можно отнести практически ко всем, – пробормотал Десаи распухшим ртом.

– Уайт определенно демонстрирует классическую симптоматику. У него есть черты так называемой «тоскующей личности», «манипулирующей личности» и «параноидальной личности».

– Я же говорю – совершенно нормальный человек.

– Он хочет, чтобы на него смотрели как на некое особенное существо, и требует особого к себе отношения. Любые критические замечания в свой адрес он встречает в штыки. Кроме того, он демонстрирует застарелое чувство зависти по отношению к тем людям, которых считает успешными. Очевидно, именно в этом следует искать корни его ненависти к Броку. Даже когда они были в равных чинах, ему казалось, что окружающие уделяют Броку больше внимания. Это он убедил Макларена в том, что Брок коррумпирован. Его приводило в ярость благосостояние Сэмми и факт женитьбы на молодой красивой женщине. Он особенно не любит молодых женщин, которые, как ему кажется, преуспели больше, чем он в их возрасте. Что же касается манипуляций…

Кэти отложила блокнот и отщипнула еще несколько виноградин с кисти.

– Короче говоря, это неприятный, дурной человек. Когда он находился на службе, где его смиряла дисциплина, и когда была жива его жена, обладавшая способностью смягчать его характер, он, наверное, казался лучше. Именно стресс одиночества и изолированности, под воздействием которого он находился с тех пор, как вышел в отставку и потерял жену, сказался на нем таким образом, что он окончательно утратил над собой контроль.

– Забудьте о нем хотя бы на время, Кэти, – сказал Десаи. – Лучше помогите мне справиться с расстройством моей личности. Скажите, вы не считаете меня дурным человеком? Раньше мне казалось, что мы с вами неплохо ладим, но потом, совершенно для меня неожиданно, вы словно стеной от меня отгородились. Это произошло в доме Сэмми в тот день, когда вы нашли принадлежавший Еве кокаин. С тех пор вы почти со мной не разговариваете.

Кэти опустила глаза.

– Вы требуете от меня объяснений, поскольку знаете, что я не смогу вам в этом отказать, так как вы лежите в постели в беспомощном состоянии?

– Совершенно верно. Это характерно для тоскующей, манипулирующей, параноидальной личности.

Кэти коротко улыбнулась и подняла на него глаза.

– Когда я переодевалась в кабинке около бассейна Сэмми, вы звонили Макларену. Тут мне неожиданно пришло в голову, что вы с самого начала предавали Брока – передавали суперинтенданту всю информацию по этому делу.

Десаи некоторое время молча на нее смотрел, потом очень тихо произнес:

– Продолжайте. Что еще вам пришло в голову?

– Я тогда еще подумала… я подумала, что Макларен предложил вам вечером предыдущего дня вступить с Броком в конфронтацию, с тем чтобы побудить его к нервозным, непродуманным действиям, ускорить тем самым ход событий и позволить Макларену забрать у него это дело и самому возглавить расследование… что, собственно, в результате и произошло.

Кэти отвернулась, не сумев выдержать пронизывающего взгляда его темных немигающих глаз, взиравших на нее из белого кокона бинтов.

Краем глаза она заметила, что Десаи, заворочавшись под закрывавшим его одеялом, тоже от нее отвернулся.

– Я ошиблась? – спросила она.

Чтобы ответить, ему понадобилось какое-то время, когда же он заговорил снова, в его голосе слышались злость и раздражение.

– Вы, Кэти, очень скоры на выводы. А все потому, что слишком безапелляционны и никому не доверяете.

Кэти перевела взгляд в противоположный конец палаты, где поднявшийся с постели старик медленно ковылял в направлении двери туалета.

– Коли так, разубедите меня. Ну пожалуйста…

Он сердито покачал головой:

– Макларену вовсе не было нужно, чтобы я докладывал ему о ходе расследования в отделе Брока. Его сотрудники уже несколько месяцев следят за доской объявлений центрального полицейского компьютера. Как только экспертиза марок на письмах с требованиями выкупа была завершена, клерк из лаборатории ввел в компьютер слово «подделка», после чего эта информация была получена в офисе Макларена. Ему ничего не надо было выяснять – все произошло автоматически. Впрочем, на некоторые вопросы Макларена мне действительно пришлось ответить. Я не пытался прикрывать Брока и ничего от Макларена не скрыл. Да и с какой стати? Я работал в качестве офицера по связи с лабораторией экспертизы в составе нескольких команд, и сделал бы то же самое, в какой бы команде ни состоял. Но Макларен не предлагал мне вступить с Броком в конфронтацию на основании полученных мною сведений о канадском пакете. Я сделал это по собственной инициативе. Я хотел, чтобы Брок поставил нас в известность о том, что происходит, и тем самым положил конец слухам и сомнениям. – Он посмотрел на Кэти. – Это вопрос лояльности, не так ли, Кэти? Вы считаете, что при тех обстоятельствах я должен был вести себя по-другому?

Кэти до того разнервничалась, что у нее перехватило горло.

– Нет, конечно. Извините меня, Леон. Вы были правы. Вы не могли поступить по-другому. Мне кажется… мне кажется, что разница между нами заключается в том, что я знаю Брока лучше вас. И я знала, что он просто не мог взять себе канадский пакет.

– В таком случае это вопрос доверия. Броку вы доверяете, а мне – нет.

Она вздохнула:

– Я, пожалуй, пойду. Могу только сказать, что…

Ее слова прервал низкий рокочущий голос Брока:

– Вот где вы прячетесь! Я полгоспиталя обошел, пытаясь вас найти. Почему они не перевели вас на верхний этаж, как обещали, Леон?

Он направился к постели, переводя взгляд с индуса на Кэти и обратно.

– Ну, что здесь происходит? У вас, Десаи, унылый вид. Она что, замучила вас разговорами о своих походах по магазинам? Вот, взгляните – я принес вам кое-что почитать.

– Благодарю вас, Брок. – Увидев газетную статью, Десаи нахмурился и попытался было прочитать заглавие. – «Постыдное…»

– Вы еще не читали это, не так ли?

– Хм… нет.

– А разве Кэти не рассказала вам о вчерашнем представлении в офисе Макларена?

– Я слышал об этом. Думаю, это уже известно всей полиции метрополии.

– Представление и впрямь было захватывающее. – Брок с улыбкой посмотрел на Кэти. – Присутствующие были впечатлены. Макларен стал просто другим человеком. Что же касается Питера Уайта, – Брок сокрушенно покачал головой, как если бы до сих пор не сумел примириться со случившимся, – то он оказался прямо-таки воплощением зла. Я начинаю склоняться к мысли, что всех стариков в полицейском управлении необходимо усыплять.

– Между прочим, это вы убедили меня в его виновности.

– Я? Это каким же образом?

– Помните вашу воткнутую в карту Лондона голубую булавку, которая показалась мне лишней? Я все никак не могла понять, какого фигуранта вы ей обозначили, но потом вспомнила, что прозвище «Китайчонок Сэмми» использовал в своем рассказе Питер Уайт, когда я впервые с ним встретилась. В связи с этим я заглянула в личное дело Уайта и обнаружила, что он тоже провел свои детские годы в жилом комплексе Майетс-Гроув. Его ненависть к Сэмми имеет, должно быть, очень старые корни.

– Неужели? – с удивлением сказал Брок. – А я и не знал. Лишняя, как вы говорите, булавка обозначала у меня Руди Тракла. На той стадии расследования я еще не был уверен, что он вовлечен в это дело.

Десаи хотел было рассмеяться, но смог только несколько раз моргнуть.

– Вот пример противоречивых рассуждений детективов, – наконец пробормотал он. – Я предпочитаю держаться лаборатории судебной экспертизы. Так оно надежнее.

– Только не надо над нами насмехаться, – сказала Кэти. – В конце концов, нам удалось благополучно завершить это дело лишь благодаря совместным усилиям. Только вот с канадским пакетом пока ясности нет. Я навела справки на Кобальт-сквер. Они искали его где только можно. Но не нашли. Похоже, Сэмми утащит свой миллион с собой в могилу.

На лице Брока проступило смущенное выражение.

– Кэти! Я хочу сердечно поблагодарить вас за то, что вы с такой энергией и последовательностью отстаивали перед Маклареном и другими версию о моей невиновности в связи с пропажей канадского пакета.