Кэти знала, что Макларен буквально помешан на мифическом Рафаэле. Это стало в полиции своего рода легендой, и колоритные истории на данную тему получили широкое распространение. Полицейские имели обыкновение рассказывать их за кружкой пива в конце длинного и утомительного рабочего дня, чтобы поднять себе настроение и как-то расцветить свои серые будни. С течением времени эти истории совершенствовались и обрастали все новыми и новыми подробностями, подчас невероятными, и Макларен никак не контролировал процесс. Поговаривали, что в поисках Рафаэля были проверены все выпускники английских художественных училищ и институтов за последние десять лет. Однако никаких результатов проверка не дала. Потом получили хождение слухи, что Рафаэль – выходец из Центральной Европы или одной из арабских стран, но его въездные документы изготовлены так, что для официальных властей он фактически стал невидимым. Кэти было любопытно узнать аутентичную версию этой истории из уст самого Макларена.

– Дальше – больше, – продолжал Макларен. – Так, высказывалось предположение о женской природе Рафаэля. Эта идея соответствует моей концепции равенства полов и возможностей в современном криминальном мире. – Макларен обнажил зубы в беззвучном пароксизме смеха, поддержанном и озвученном двумя-тремя присутствующими.

Кэти, однако, не заметила среди смеявшихся ни одной женщины.

– Так как Рафаэлю в течение длительного времени удавалось избегать ареста, нашлись люди, засомневавшиеся даже в самом факте его существования. – Эту фразу Макларен произнес с горечью в голосе и сопроводил многозначительным взглядом, брошенным в сторону Кэти.

«Камешек в огород Брока», – поняла она.

– Следует иметь в виду, что настоящего мастера подделки очень трудно обнаружить и разоблачить. Если это действительно большой мастер, обычно о нем никто ничего не знает. Лишь всплывают время от времени на черном рынке подделки, которые силам правопорядка удается выявить. За несколько месяцев следственных действий нам удалось отыскать лишь несколько поддельных гравюр Пикассо; они до сих пор являются единственным свидетельством существования вышеупомянутого Рафаэля. В связи с этим наши лорды и господа все больше проникались скептицизмом на этот счет. А потом убили Мэри Мартин.

Он написал на доске дату: «08.07.96».

– Примерно в это время на японском рынке появилась новая копировальная печатная машина, способная копировать даже голографические изображения – такие, к примеру, как на кредитной карточке. Мы подумали, что Рафаэлю, возможно, захочется ее заполучить. Одна британская компания вела секретные переговоры с производителем и договорилась наконец о приобретении одного такого устройства. Мы узнали об этом и предприняли необходимые действия, чтобы подтолкнуть Рафаэля к попытке завладеть этой машиной во время ее транзита через Лондон. К несчастью для нас, Рафаэль неправильно рассчитал время и появился на месте с большим опозданием, когда там находилась одна только Мэри Мартин. Она была вооружена, но у нее, бедняжки, не имелось никаких шансов выстоять против Рафаэля и Чудовища. Она успела выхватить пистолет – позже его нашли рядом с ее телом, – и мы можем себе представить хотя бы в общих чертах это противостояние. Судя по всему, она видела одного только Рафаэля и была, возможно, первым копом, который узрел во плоти этого мастера подделки, окутанного мистическим флером. Но она, похоже, не подозревала о присутствии на сцене его грозного компаньона. Этот субъект по прозвищу Чудовище, вероятно, подкрался к ней сзади и нанес фатальный удар огромной силы.

В голосе Макларена проступали печаль и сочувствие к несчастной Мэри Мартин, когда он описывал эту трагедию. Но Кэти в его стремлении смаковать детали уловила определенное мрачное удовлетворение, которое он испытывал, так как это событие возрождало исчезнувшую веру в Рафаэля. С этого времени его поимка получила в подразделении высший приоритет.

– Шесть месяцев назад информатор предупредил нас о новой сфере интересов Рафаэля – подделке редких марок. Было решено, что он уже какое-то время тайно подвизается на данном поприще. Мы поставили об этом в известность ряд дилеров из сферы филателии, но до самого последнего времени никакой информации не имели…

Он сделал паузу для большего драматического эффекта и словно лучом прожектора высветил взглядом лица собравшихся.

– В прошлую пятницу, леди и джентльмены, наша лаборатория судебной экспертизы пришла к любопытному заключению относительно трех редких марок, наклеенных на серию странных посланий с требованиями выкупа, связанных с делом о похищении в Суррее. Согласно сделанному лабораторией выводу, все они поддельные. – Он мрачно ухмыльнулся, заметив, что это известие вызвало в зале оживление. – Да-да, именно так. Надеюсь, доктор Уэверли будет столь любезен, что просветит нас на этот счет? – Последнюю фразу Макларен произнес преувеличенно вежливо и даже отвесил легкий поклон, повернувшись к человеку, который в этот момент поднялся со стула и вышел вперед.

Отведя привычным жестом свесившуюся ему на лоб прядь, которая, впрочем, в следующее мгновение снова вернулась на исходную позицию, Уэверли открыл свой портфель и вынул из него несколько фотографий.

– Возможно, будет нагляднее, если мы все это развесим, как вы думаете? – обратился он к Макларену, и тот жестом предложил одному из мужчин оказать эксперту помощь. Уэверли бросил взгляд на фотографии, прикрепленные сотрудником подразделения булавками к доске объявлений. Кэти узнала на них увеличенные до размеров стандартного листа изображения марок из писем с требованиями выкупа. – Э… Эти три марки были выпущены в августе 1855 года в Тасмании. Доску гравировал Хамфрис, взявший за основу ее дизайна акварельный набросок Корбуда. Марки с досок были отпечатаны в Лондоне фирмой «Перкинс Бэкон лимитед». Как видим, эти марки погашены, и этот факт дважды подтвержден росчерком пера, а третья марка – четырехпенсовая голубая – погашена почтовым штемпелем, имеющим форму, характерную для почтового отделения в Лаунстоне.

Это отличные экземпляры – вернее, были такими до того, как кто-то поработал над ними при посредстве ножниц и клея. Помимо этого, они в очень хорошем состоянии – чистые, но без ненатуральной яркости, с хорошими полями…

Уэверли снова рассеянно коснулся своей непокорной пряди, продолжая разглядывать снимки с таким видом, словно пытался что-то припомнить.

– Ах да… Ориентировочная стоимость: девятьсот фунтов за карминную красную в пенни, пятьсот – за двухпенсовую зеленую и около сотни за голубую. Итого – около полутора тысяч фунтов за все про все. Если вам очень повезет, то вы сможете купить все три, скажем, за тысячу.

Все они отпечатаны на белой веленевой бумаге с водяными знаками в виде большой шестиконечной звезды. – Он указал на светлый, будто призрачный символ на сероватом фоне. – Это довольно интересно, поскольку существует еще одно издание этих марок, выпущенное годом позже, в 1856 году, отпечатанное местной типографией «Х. и С. Вест» из Хобарта на бумаге без водяных знаков, которое, впрочем, имеет аналогичную с изданием 1855 года рыночную стоимость. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню?..

Он повернулся и обозрел аудиторию, которая пока никаких свидетельств понимания того, к чему он клонит, не демонстрировала.

– Если вы собираетесь подделывать именно эти три марки, то зачем прилагать столько усилий, подделывая издание 1855 года с водяными знаками, когда вместо этого можно сымитировать издание следующего года? Все дело в том, что ему не пришлось подделывать бумагу с водяными знаками – она подлинная. Бумага с водяными знаками в виде большой звезды использовалась в те годы для печатания марок различных колоний Британской короны. Как мне представляется, ваш умелец сделал следующее: взял подлинную марку той эпохи, но не столь ценную, полностью удалил с нее изображение, а потом напечатал на ней с помощью изготовленной им матрицы более ценную марку. Чистая работа, ничего не скажешь. Он все сделал просто замечательно, использовал старый метод высокой печати и красители, применявшиеся в типографии «Перкинс Бэкон лимитед» сто сорок два года назад. Это впечатляет…