– Радует хотя бы их согласие использовать в таком деле мобильник, – сказал оперативник по фамилии Гэллоуз. Он казался совершенно спокойным, и это его непоколебимое спокойствие как будто отчасти передавалось и Старлингу.

– Вы сможете проследить их звонок? – спросил он.

– Сомневаюсь, что это поможет, мистер Старлинг, – сказал Гэллоуз. – Но мы сможем прослушивать все ваши переговоры. И если что-то пойдет не так и вам захочется с нами переговорить, просто наберите номер, любой номер, и мы к вам подсоединимся.

– И похитители об этом не догадаются? – с сомнением в голосе произнес Старлинг.

Гэллоуз покачал головой:

– Нет. Так, что ли, Тони?

К тому времени его приятель уже разобрал телефон на составные части.

– Точно.

Гэллоуз сунул руку в карман, извлек из него пластиковую коробочку, вынул из нее моток проводов с подсоединенными к ним миниатюрными электронными устройствами и положил все это на стол.

– Надеюсь, вы член «Ротари клаб», сэр?

– Не имел чести.

– Ну а теперь будете им. Теперь все мы члены одного клуба.

Он взял значок на булавке и пришпилил его к лацкану Старлинга, затем вложил какой-то электронный блок во внутренний карман его пиджака.

– А это для того, чтобы вы могли нас слышать, – сказал он, продемонстрировав крохотный розовый «жучок», и показал, как надо вставлять его в ухо. – Засуньте его в то ухо, к которому не подносите трубку. О'кей?

Пока оперативники суетились вокруг Старлинга, Кэти, глядя на них, задавалась вопросом, уж не проходит ли в это время где-нибудь в городе точно такую же подготовку Ева.

Хит собрал телефонный аппарат и вернул его Старлингу, принявшему его с такой осторожностью, словно это была бомба, готовая в любой момент взорваться.

– Что я должен делать сейчас? – спросил он.

– А что бы вы делали, если бы не находились здесь? – ответил вопросом на вопрос Гэллоуз.

Старлинг обдумал его слова.

– Полагаю, спустился бы вниз и рассматривал лоты, пока не закроется выставка. Потом отправился бы на прогулку или еще как-нибудь убил время до начала аукциона.

– В таком случае этим и занимайтесь.

Брок согласился с оперативником.

– Заодно испытаете электронное оборудование, Сэмми, – сказал он. – Уверяю вас, вы скоро к нему привыкнете.

Сэмми Старлинг расправил плечи, распрямился и медленно пошел к двери, остановился и повернулся лицом к собравшимся.

– Я просто хотел сказать… – произнес он тихо, почти шепотом, и всем пришлось напрячь слух, чтобы его услышать. – Я очень благодарен вам за все, что делаете для меня. Когда мы с Евой снова соединимся… Короче, мы найдем способ выразить вам свою признательность. – Он повернулся и вышел из комнаты, поглубже вдавив пальцем в ухо микрофон.

– Приятно все-таки осознавать существование и в наши дни вежливых людей, – пробормотал Гэллоуз, обращаясь к Хиту.

– Да, – откликнулся Хит, медленно поднимаясь на ноги. – Это очень трогательно.

Когда оперативники вышли, Брок повернулся к Мелвиллу и тихо спросил:

– Как у него дела с деньгами?

– Я бы сказал, очень неплохо, учитывая дефицит времени. Сказать по правде, меня изумляет и даже пугает та скорость, с какой человек может оценить и распродать все свое достояние, накопленное в течение жизни, если уж он решился на это. Это оказалось легче, чем… извините, так, наверное, говорить нельзя…

– Что все-таки пришло вам в этой связи в голову?

– Я только хотел сказать, что это оказалось даже легче, чем иметь дело с выморочным имуществом. Банк мистера Старлинга просто перевел сумму в один миллион сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов на специальный счет фирмы «Кабот» в зачет стоимости его движимого и недвижимого имущества в Суррее и Лондоне, включая стоимость дома и квартиры со всей обстановкой, двух его машин и различных видов ценных бумаг и акций, хранившихся в его банковском депозитарии. Полагаю, банк, воспользовавшись случаем, содрал за это чудовищные комиссионные и здорово нагрел на этом руки, но у бедного парня, принимая во внимание жесткие временные рамки, просто не было выбора. Еще двести тысяч фунтов могут быть выплачены под гарантии имеющихся в его распоряжении отдельных вкладов в виде инвестиций. Кроме того, мы дали согласие приобрести за сто тысяч фунтов его коллекцию марок, а в настоящее время ждем письменного подтверждения от его партнера по бизнесу и владению собственностью в Португалии относительно его намерения перечислить на наш счет сумму в сто пятьдесят тысяч фунтов в качестве доли мистера Старлинга. В общей сложности это миллион шестьсот тысяч фунтов. Налог на аукцион и выплачиваемая владельцам лота премия прибавляют двадцать пять процентов к продажной цене, следовательно, мистер Старлинг располагает для торгов суммой, которая составляет примерно один миллион двести восемьдесят тысяч фунтов. Этого должно хватить.

– Будем надеяться.

В час тридцать люди начали занимать стулья в помещении, предназначенном для аукциона, и к двум часам все места уже были заняты. Находившаяся в комнате этажом выше Кэти наблюдала за происходящим по монитору, чувствуя, как в атмосфере зала копятся напряжение и нетерпение. Вошел Леон Десаи и присел с ней рядом.

– Спускался вниз, чтобы еще раз взглянуть на лот номер пятнадцать, так сказать, во плоти, – сообщил он.

– Он действительно выглядит на миллион фунтов?

– Не сказал бы. До абсурда примитивная вещь. Как марка из детского игрушечного набора «Почта». Когда я смотрел на нее, мне пришло в голову, что те, кто ее выпустил, создали гигантскую мировую империю, но так и не смогли изобрести приличного велосипеда, не говоря уже о телеграфе.

К ним присоединился Джеймс Мелвилл.

– Сейчас начнется, – сказал он. – Не желаете ли взглянуть на лот номер пятнадцать собственными глазами, сержант?

Десаи кивнул:

– Мы сейчас об этом говорили. Может, всему виной мое воображение, но она показалась мне несколько отличающейся от копии, изготовленной в нашей лаборатории.

– Изготовление поддельных марок не такое простое дело, как вам, быть может, кажется. Хотя их пытаются подделывать многие.

На установленных в комнате телемониторах стало видно, как по залу словно прокатилась волна, когда сотрудники фирмы «Кабот» вошли в помещение и заняли свои места у телефонов и за столами, где должны были обрабатываться предложения, поступающие по почте. Всего в зале установили четыре камеры слежения. Одна камера фиксировала кафедру аукциониста, другая – первые ряды зала, где среди прочих посетителей расположились Сэмми Старлинг и сопровождавший его молодой сотрудник «Кабота». Две другие камеры, управлявшиеся оператором, сидевшим в закутке чуть впереди и в стороне от Кэти, медленно сканировали помещение.

Мелвилл тыкал пальцем в монитор, называя знакомых ему людей – коллекционеров, их агентов, регулярных посетителей аукциона «Кабот», а также клиентов, выказавших интерес к определенным лотам. Помимо прочих он идентифицировал одного посетителя, собиравшегося принять участие в торгах, как агента известного газетного магната, а о другом сказал, что это представитель филателистического музея из Франкфурта, проявляющий повышенный интерес к редкой серии марок Германской Новой Гвинеи 1914 года со штемпелем австралийской оккупационной армии.

Камера стала брать присутствующих крупным планом, и они увидели на экране лица, исполненные ожидания и предвкушения заветного мига начала торгов. Потом в фокусе камеры оказалось лицо Сэмми Старлинга.

Он провел час, неспешно прогуливаясь по набережной Виктории и часто останавливаясь, чтобы взглянуть на темные воды скользившей мимо реки. Парочка приставленных к нему «нянек» следовала за ним на безопасном расстоянии, но за все это время он ни с кем не общался за исключением Гэллоуза, поддерживающего с ним контакт с помощью приемно-передающего устройства.

Сейчас Старлинг представлялся наименее оживленным человеком в зале. Он сидел без движения и смотрел остановившимся взглядом прямо перед собой, в то время как все остальные вертелись в разные стороны, шушукались, листали страницы каталогов, обсуждали посетителей, пытаясь определить наиболее перспективных покупателей, или обменивались сведениями о редких лотах.