В дверь тихо постучали, на раздумья не оставалось времени. Антон сорвал с себя галстук, связал два кейса через ручки и накинул на шею, как это делали носильщики в старину. Выйдя на балкон, он прикрыл за собой дверь, но надеть крючок с многоступенчатыми бороздками уже не смог.

Дождь усиливался. Когда Антон вернулся в свой номер, видок у него был еще тот – мокрый насквозь, брюки и пиджак порваны в нескольких местах, на шее два тяжеленных кейса… В его постели лежала Людочка, но уже без юбки, которая и без того немногое скрывала, ей было чем гордиться. Сейчас бы самое время принять горячую ванну и расслабиться, нежась в постели с милой очаровашкой. Антон снял с шеи груз.

– Это ты мне стучала?

– «Ты мне?» Хорошо сказано. Я наблюдала за ними из холла. Когда они подозвали официанта для расчета, решила, что тебе пора заканчивать свою не очень тонкую работу.

– Тебе удобно в кровати?

– Жду благодарности.

– Я небрит, поблагодарю позже. Меня надо вывести из отеля, но не через центральный вход. Сумеешь?

– Сегодня они не заметят пропажу. Уже поздно, придут и лягут спать.

– Не обольщайся, Людочка. Они будут здесь минут через пять после возвращения в свой номер. Балконная дверь осталась открытой, тут и дураку все станет понятно.

Девушка тут же соскочила с кровати и надела юбку.

– А ты лох. Я приняла тебя за профессионала. У нас есть жильцы и побогаче, мы могли бы работать на пару.

– Дуреха. Мое удостоверение настоящее.

– Я так сразу и поняла. Мент в костюме от Вер-сачи, теперь в лохмотьях от Версачи. Я всех вас за версту вижу насквозь.

– Поговорим на улице, у нас нет времени.

– Я дежурю до утра.

– До утра ты не доживешь, дорогуша. Дядя с тетей из семьсот двенадцатого номера людишкам бошки отрывают, как курам. Тебе надо убираться отсюда. И соседний номер нас не спасет, я знаю, с кем имею дело.

Людочка оказалась не из пугливых. Она тихо подошла к двери и прислушалась:

– Идут.

Антон отвязал галстук от кейсов, сунул его в карман и только сейчас понял, какую роковую глупость совершил, заполняя карточку у дежурного администратора. Лох! Он не просто лох, а эстетствующий лох с амбициями. Именно таких умников полно на кладбище.

– Дверь хлопнула, зашли в номер. Бежим! – сказала Людочка.

Они успешно добрались до конца коридора, и Люда открыла ключом дверь на лестничную клетку служебного входа. Спустились на первый этаж. Девушка взяла свое пальто из раздевалки для обслуживающего персонала и через заднюю дверь вывела нового знакомого во двор. Какое счастье, у нее была своя машина! Оборванный мужик с двумя дорогими кейсами ночью, в дождь, мог вызвать подозрение даже у бездомной кошки.

– Предлагаю поехать ко мне, – сказала девушка, поглядывая на кейсы, и включила двигатель.

– Они тебя вычислят.

– В отеле значится адрес моего мужа. Тогда еще мы жили вместе. Теперь я снимаю квартиру, и даже бывший муж не знает, где я живу.

– Ладно. Но мне надо заехать к приятелю, он должен быть в курсе событий на случай моей гибели.

Людочка выпучила на Антона и без того огромные глазищи.

Дверь открыл человек в пижаме. Солидности никакой. Громов видел его днем – с охраной и на «Мерседесе» это была личность, дома и в пижаме – ничто. Подобраться к директору банка с громким названием в рабочие часы редактору газеты не удалось, пришлось навестить его дома и в позднее время.

– Что вы меня пугаете из-за двери? – раздраженно спросил банкир.

– Значит, напугались, если все же открыли.

– Ничего подобного. Я знаю вас. Если к тебе приходит такой человек, как вы, понятно – хочет опубликовать какую-то пакость. Интересно узнать какую?

– Десятиминутной беседы хватит. Варианта предлагается два. В случае вашей откровенности я проглочу язык. На ложь отреагирую иначе, подниму на уши весь город. Вы знаете, у меня это неплохо получается. Какую реакцию вызовет наш разговор, зависит от вас.

– Заходите.

Хозяин был на голову ниже Олега и выглядел общипанным цыпленком, что никак не соответствовало его статусу.

Они устроились на кухне размером больше, чем вся квартира журналиста.

– Слушаю вас, господин Громов.

– Я хочу быть с вами откровенным. Вы меня интересуете как побочное лицо. Я веду охоту за грабителями инкассаторов, могу вас и не вспомнить в своем завещании. Есть один очень важный вопрос – кто нанимал налетчиков. Вы, управляющий хранилищем, главбух хранилища или главный кладовщик хранилища.

– Да вы с ума сошли, любезный. Я буду нанимать людей, чтобы меня грабили?

– Вы так ничего и не поняли, Юрий Мартыныч. Дело-то уже раскрыто, только не стоит говорить об этом руководству Центрального хранилища. Сами себе нагадите. Они же на вас и ткнут пальцем. А кто первый дает признание, тому доверия больше.

– Постойте, Олег. Я что-то плохо соображаю, о чем мы говорим.

Громов ухмыльнулся, достал сигарету и закурил.

– Поэма! Ну ладно, Юрий Мартыныч, слушайте. Ваша инкассаторская машина была ограблена первой. Значит, история начинается с вас. Страховая компания выплатила вам ущерб, когда факт ограбления был доказан. Через неделю после ограбления вы внесли за свой загородный замок долг в размере трехсот тысяч. Причем, как я думаю, наличными, на вашем счету не было таких денег. Хакеры уже взламывали ваши банковские секреты. Как пел Высоцкий: «Откуда деньги, Зин?» Я готов обо всем забыть, если буду знать, кто нанял бандитов для налета. Тут есть один подводный камень, Юрий Мартыныч. Руководство хранилища не знает маршрута инкассаторов, они пожмут плечами и укажут на вас. До них деньги не доехали, какие к ним могут быть претензии? Выгоду получали банкиры, они набивали сумки бумагой, деньги оставляли себе, а потом получали страховку. Гениальный ход.

– Но после неудачного налета инкассаторские деньги нашли. Значит, ваша версия не годится.

– Нашли. Вот только никто не знает сколько. Прокуратура молчит. Скажу вам по секрету: нашли вдвое меньше, чем указано в накладных. На этом руководители хранилища и попались, но они об этом еще не знают. Деньги предназначались им, а не налетчикам. Иначе вы, как я уже говорил, забивали бы инкассаторские сумки фантиками от конфет. Теперь вы меня поняли? Я даю вам шанс первому открыть рот и назвать истинных преступников. Вам это зачтется. В противном случае все шишки полетят на вашу голову, ребятам из хранилища поверят, у них расклад карт лучше. Я не я, и лошадь не моя.

– Вы хотите, чтобы я дал письменные показания?

– Достаточно диктофонной записи.

– Мне нужно проконсультироваться со своим адвокатом.

– Я за него. Тут слишком ясная картина, и без адвоката видно, как расписан сценарий. Вся ваша надежда на упреждающий удар. Завтра в хранилище начнутся аресты, тогда будет уже поздно.

Банкир достал из холодильника дорогой коньяк, который принято пить теплым, налил себе в стакан приличную порцию и выпил залпом.

– Хорошо. Я согласен. Доставайте ваш диктофон.

– Не беспокойтесь, запись уже ведется.

– Хитрец!

– Вам же помочь хочу. Банкир сел.

– Мы играем в преферанс по субботам. Я обратился к Скороспелову, хотел взять у него в долг. Эраст мне сказал: «Долги отягощают. Зачем тебе это? Можно легко заработать. К нужной сумме прибавь две трети и отправь в хранилище. Остальное тебя не касается. Накладные выпишешь на все деньги». Я сделал, как он сказал. Странным показалось, что он попросил меня назвать маршрут банковского фургона. Я его не знал, пришлось узнавать у начальника группы инкассаторов. Глупо получилось. Я это понял, когда в пути машину ограбили.

– А на следующий день руководитель перевозок не вышел на работу, – сказал Громов.

– Умер ночью от сердечного приступа.

– Я знаю. Другие банкиры действовали осторожнее. Как говорится, первый блин комом. Значит, Эраст Петрович Скороспелов. А что вы скажете о его главбухе?

– Сумской – человек особенный, с ним каши не сваришь. Я думаю, он ничего не знает. Скороспелов его побаивается. Нет, они не споются.