– А жильцы? – поинтересовался Мякишев.

– Они никуда не денутся.

– Понятно. Подвал сбежит.

– Нет, Сережа. Мусор вывезут.

Подвал был заперт, его пришлось открывать. Включили свет. С потолка свисали две мусоропро-водные трубы, под которыми стояли контейнеры.

– Твой правый, Сережа, мой левый.

– Вы это серьезно?

– Вполне. Мы всю жизнь в мусоре копаемся. Теперь покопаемся в прямом смысле слова.

– Но что искать-то?

– Не знаю. Найдешь, сам поймешь. Знаю только, что до дна нам рыть не придется, искать надо сверху. За одну ночь много не накидали.

– Боже, какая вонища! – сморщился подполковник.

– Вот я и говорю, квартир-то мало, контейнеры стоят неделю, а нас интересует ночной мусор. Верхний слой.

Предчувствие Вербицкого не обмануло, Мякишев обнаружил два стальных карабина из альпинистского снаряжения, с продетыми в них ремнями с застежками.

– Черт! Хороший дорогой товар выбрасывают! – воскликнул он.

– Это то, что мы искали, Сережа! – Вербицкий взял находку. – Карабин застегивается на проводе, в ременную петлю просовывается рука, толчок – и поехали. С учетом короткого расстояния и угла уклона трюкач развивает небольшую скорость. У противоположной крыши выставляет ноги вперед, упирается в стойку. Карабины снимаются, и конец всем проблемам. Ночью в оранжерее никого нет. Они проникли в нее через слуховое окно, выбросили карабины в мусоропровод и спокойно ушли отсюда.

– Значит, отход был предусмотрен заранее?

– У них все предусмотрено заранее. С деньгами получилась осечка – довольно сложный тайник.

Но они не знают, нашли мы деньги или нет. А значит, вернутся в соседний дом.

– Ловкачи! Снайперы, мотоциклисты, альпинисты.

– Я вот что подумал, Сережа. В цирке используют такие карабины все, кто работает под куполом. Вспомни, как они спускаются вниз.

– Наши мотоциклисты могут иметь отношение к цирку?

– Не исключено. Хотя и зритель может взять такой прием на заметку. Да… С одной стороны – дерзкое бесшабашное ограбление, с другой – все просчитано наперед.

– Но консьерж говорит, что из дома выходили только мужчина с женщиной и парень, но один.

– Консьерж не видел посторонних. А если так, то настоящие грабители могли вообще не выходить из дома. Прятать им нечего, деньги остались в тайнике. От кого и зачем им удирать? Они сидят у себя, в полной безопасности, и с любопытством наблюдают в окна за происходящим на улице. В переулке стояла дюжина милицейских машин, проверяли каждого прохожего, зачем же лезть на рожон?

– И что вы предлагаете?

– Выйти из подвала, пока мы не провоняли окончательно. Ты поедешь по объявлению, к продавцу мотоцикла, а я опрошу соседей. Встретимся в управлении.

– Как скажете.

Дверь открыла очень приятная женщина лет тридцати. Не красавица, но с невероятным обаянием, очень женственная и хрупкая.

– Вы к Вене?

– А его нет?

– Он вчера уехал в командировку, будет через неделю.

– Вы Мелисса Марковна?

– Да. Я его жена.

У нее был очень приятный мягкий прибалтийский акцент, голос низкий, глубокий, что плохо вязалось с нежным личиком.

– Я из прокуратуры. Меня зовут Вербицкий.

– Не слышала такого имени. Это же фамилия.

– Илья Алексеевич.

– Заходите, Илья Алексеевич. Какое у вас дело к Вене?

– Ничего определенного. Опрашиваю соседей. Вчера возле вашего дома совершено преступление, и мы ищем свидетелей.

Женщина провела гостя в гостиную. Просторно, светло, ничего лишнего – белый тюль, белые стены, кресла, диван, плазменная панель на стене, столики со стеклянными крышками и на каждом ваза с цветами.

– Значит, нам с мужем повезло. Мы вышли из дома, когда улица уже была заполнена людьми в милицейской форме.

– Да, консьерж мне сказал, что вы выходили. Меня интересует другое. Вы видели кого-нибудь в подъезде до выхода на улицу? Преступников поймать не удалось, они могли забежать в любой дом. Консьержу я не очень доверяю, похоже, он больше спит, чем следит за порядком.

Мелисса рассмеялась. Это был очень заразительный смех. Вербицкого восхитили ее дивные зубы. В рекламных роликах показывают хуже.

– Вы правы. Арсений у нас любит «придавить», как он сам выражается. Нет, мы никого не видели. Через час, когда я возвращалась домой, мне показалось, что на лестничной клетке этажом выше, точнее, между этажами, были слышны мужские голоса и пахло табачным дымом. Возможно, соседи выходили покурить. Не придала этому факту никакого значения.

– Вы видели этих мужчин?

– Нет. Шахта лифта загораживает площадку. Надо подняться на несколько ступеней, чтобы что-то увидеть, но зачем мне это нужно? К тому же они замолкли, услышав стук шпилек моих сапог.

– А соседи часто курят на площадке?

– Никогда не видела. Тут живут очень неприветливые люди. Даже не здороваются. Странно это. Я родилась в Риге, там прожила большую часть жизни и привыкла к другим взаимоотношениям.

– В то время и у нас люди были приветливее. Спасибо за беседу, Мелисса Марковна, и извините за вторжение.

– Не извиняйтесь, это ваша работа. Люди обязаны вам помогать.

– Не все такие сознательные, как вы. Но в вашем доме многие могут быть знакомы, как мне казалось. Вы же пользуетесь одной оранжереей. Я имею в виду соседей. – Вербицкий кивнул на цветы.

– Это правда. Очень остроумное решение хозяина дома. Я мало с кем сталкиваюсь в оранжерее. Знаю только Жоржа. Он что-то делал с окнами на чердаке, и я попросила его помочь мне поменять замок. Он согласился. На следующий день пришел его отец. Я поразилась. Он выглядел лет на сорок, а Жоржу тридцать. Оказалось, что отцу уже пятьдесят. В жизни не подумаешь. Сильный, крепкий, ловкий. Молоток выронил и тут же его поймал, на лету.

– Они живут вдвоем?

– Не знаю, не спрашивала.

– Вы упомянули хозяина дома. Похоже, квартиры сдаются в наем и здесь нет постоянных жильцов и собственников.

– Совершенно верно. Но меньше чем на год вам квартиру не сдадут, оттого многие пустуют.

– Дорого?

– Не то слово. Но у кого есть деньги, могут себе позволить эту роскошь. Мы с мужем работаем, неплохо зарабатываем. Нас такие условия устраивают. Мы не живем в одном городе больше двух лет. У всех свои причины арендовать квартиры.

– Наверняка. Но люди, зарабатывающие большие деньги, не вставляют замки соседям и не делают рамы на чердаках.

– Вы не правы. Отец и сын очень приятные люди.

– Ваш муж умеет вставлять замки в двери?

– Он гвоздь в стену вбить не сможет.

– И я о том же. Всего наилучшего. Они мило простились.

На площадке между этажами Вербицкий не увидел ни окурков, ни следов на полу. Внизу, в холле, уборщица мыла пол.

– Вы уже вымыли лестничные клетки? – спросил следователь.

– Конечно, – удивилась женщина.

– Окурков много было?

– Ни одного.

Вербицкий подошел к консьержу.

– Сменщик так и не пришел?

– Черт его знает, где его носит. Ничего, отработает. Мы часто друг друга выручаем. Сегодня ночью он должен дежурить, но мы поменялись. У меня встреча с ветеранами, и мне нужен свободный день.

– Привет ветеранам, Арсений Борисович! Вербицкий вышел в безлюдный узкий переулок.

Ну чем не место для совершения преступлений!

Власть или влияние тестя в действительности оказались безграничными. Как иначе можно объяснить такую помпезную встречу – бывшего мента, инвалида без специального образования встретил сам управляющий Центрального банковского хранилища Эраст Петрович Скороспелов. Встал, вышел из-за стола и пожал руку Гордееву, будто встретил старого друга.

– Рад, очень рад нашей встрече. Вы знаете, Антон, я бы не принял вас на работу без рекомендаций, приди вы с улицы. Для меня не секрет, что именно вы предотвратили налет на инкассаторов. Обывателю знать об этом не обязательно. Похоронили какого-то милиционера с почестями, и бог с ним. Правильный ход. Таких людей, как вы, надо беречь. Честность сегодня редкое качество. Для работников банка, где ежедневно имеют дело с миллиардами наличных, честность – главный критерий. Правда, года через два вы перестаете воспринимать деньги как платежное средство, они превращаются для вас в бумагу, груз, который приходится перевозить с места на место. Присаживайтесь.