В часы ученья и забав в кругу своих друзей

Шайен он встретил — ту одну, что всех была милей.

Щенки заерзали. Джоди был влюблен?! Джуп прочистил горло.

В тенистых рощах и лесах, под шум бурливых речек

Два сердца бились в унисон с их самой первой встречи.

Но как же трудно угадать, что дальше с ними будет!

Ведь он мечтал о лошадях, она — о Голливуде.

Они не думали тогда, что их разлука ждет.

Так день сменялся новым днем, и шел за годом год.

И вот настал печальный час — друзьям пришлось расстаться.

Но те, кто с детства дружен был, разлуки не боятся.

Остался Джоди с лошадьми среди родных степей.

Искусство выбрала Шайен профессией своей.

Себя всего он посвятил тому, что знал давно,

Ее навеки покорил волшебный мир кино.

Хорьчиха юная Шайен под именем Жасмины

Поистине смогла достичь невиданной вершины.

Любовь, и верность, и мечту, отраду и покой

Она несет с экрана нам блистательной игрой.

Хорьскауты изумленно уставились друг на друга. Хорьчиха Жасмина!

Ее талант нас окрылил и нам помог понять,

Чем мы живем, куда идем и кем мы можем стать.

Тот дух свободы, что всегда в сердцах хорьков царил.

Ее волшебный смелый дар вновь к жизни возродил.

Увы, ни слава, ни успех не могут счастья дать.

Пришлось на долгие года ей друга потерять.

В веселой праздничной толпе она была одна:

Распорядилась так судьба — жестокая цена!

«Вот это да! — думали щенки. — Джоди и Хорьчиха Жасмина!!!»

Но что же сталось с тем хорьком, что ею оставлен был?

Как он разлуку перенес и как он дальше жил?

Решил он знанья передать своим ученикам —

Таким, как сам когда-то был, молоденьким хорькам.

Он их учил всему, что знал: как выстоять в борьбе,

Учил их помогать друзьям — порой в ущерб себе,

Учил достойно побеждать усталость, боль и страх,

И то, что воспитал в себе, взрастил в учениках.

Он из взъерошенных щенков хорьскаутов растил.

Для них наставником во всем и верным другом был.

Любовь к свободе, к лошадям, к своим родным степям

Он, как умел, передавал молоденьким хорькам.

Однажды им пришло письмо с далеких берегов

Со странной просьбой, но весьма забавной для щенков:

Овечки из шотландских скал, что жили там всегда.

Вдруг захотели все уйти неведомо куда.

В долине озера Лох-Яр им стало тесновато,

Им захотелось повидать чудесный Дикий Запад

И, хоть на миг, одним глазком, в Монтану заглянуть.

Им надоело дома жить, они собрались в путь.

Овечкам радужным в тот год хотелось приключений,

Дождей холодных, и грозы, и новых впечатлений.

За этот праздник каждый день взамен их жизни пресной

Они позволят стричь себя всегда и безвозмездно.

Так состоялся договор овечек с нашим Джоди:

Лишь он один поможет им поближе стать к природе

И их заветную мечту в реальность воплотить —

Курорт для радужных овец, в горах у нас открыть.

Среди зеленых горных круч он свой курорт открыл

И все, что нужно для овец, в ущельях разместил,

На помощь он себе призвал доверенных хорьков

И юных преданных друзей — своих учеников.

Но овцам радужным одним гулять в горах опасно:

Ведь овцы — это не хорьки! Вы знаете прекрасно,

Ведь если думать о своем и по горам бродить,

То философский склад ума вам может навредить.

Свалиться могут со скалы беспечные овечки

И могут даже утонуть в бурливой горной речке,

В пустыне знойной забрести в зыбучие пески,

В пещере каменной пропасть от горя и тоски.

И то, что для овец — игра и просто приключенье,

Для всех, кто Джоди помогал, — совсем не развлеченье.

Быть постоянно начеку, беречь своих гостей —

Отныне не было для них занятия важней.

Конечно, радужная шерсть — хорошая награда,

Но дружба — это поважней, об этом помнить надо.

Всегда друг другу помогать, учиться и расти —

Вот Путь, которым нам судьба назначила идти.

Глухой рокот донесся из стылой темноты.

Джуп вскинул голову. Грохотало все громче, все ближе. Куки и Крошка смотрели на север. Кастрюли и сковородки в фургоне задребезжали, жесть зазвенела о медь и сталь. Землетрясение?

Все вскочили. Кони с испуганным ржаньем возвращались к костру, в безопасность.

Джуп выронил блокнот.

— Паника!

Грохот из-под земли нарастал.

— Овцы! — воскликнул Куки. — У них паника!

Бежать было некуда. Все стадо высыпало из шалашей и устремилось в ночь. Взметая за собой тучу пыли, приливная волна пушистых тел уже катилась через равнину и вверх по склону, к лагерю своих опекунов.

Ни одному хорьку прежде не пришло бы в голову думать о радужных овцах — этих нежных, кротких созданиях — как о стихийной силе. Но сейчас они мчались на юг, и остановить этот громыхающий копытами ураган казалось немыслимым.

Хорьки застыли посреди поляны в холодном свете луны. Овцы обезумели? Не может быть! Ведь мы же их любим! Они не могут нас затоптать! Никто, даже самые маленькие щенки, не усомнился в этом ни на мгновение. Они доверяли своим подопечным. Все молча смотрели на лавину овец, стремительно надвигавшуюся из темноты.

Лавина остановилась в тот самый миг, когда лагерь, казалось, уже не спасти, — в каких-то десяти лапах от походной кухни. Фиалка замерла впереди всех, тяжело дыша.

За нею встали Абрикоска и Черника, Цитрон, Персик, Апельсин и Голубика. Стадо, как обычно, благоухало цветами, пряностями и фруктами, — хотя сейчас это было совсем не к месту. Пыльная туча перекатилась через ряды овечек, окутав стадо и фермеров плотной пеленой, и лунный свет потускнел.

Джуп шагнул вперед.

— Что случилось? В чем дело, овцы?

Молчание.

«Опасность, — почувствовал Джуп. — Или какая-то беда». Был бы здесь Джоди, он бы сразу понял, что стряслось. Все еще не отдышавшись после бега, овцы колыхались перед ним разноцветной массой и сверлили хорьков настойчивыми взглядами. А потом, так же внезапно, все разом развернулись и помчались обратно на север, вниз по склону.

Джуп свистнул, подзывая Молнию.

— Все за мной! — крикнул он остальным, вскакивая в седло. — Они нас зовут!

Шквал выкриков и свиста захлестнул поляну. Минуты не прошло, как фермеры и щенки уже мчались вслед за стадом, и новая лавина с грохотом покатилась через ночь.

Во весь опор неслись кони по неровной земле, залитой лунным светом, перепрыгивая такие камни и расселины, к каким ни за что не подступились бы даже днем. На полном скаку они одолели брод через Овсяный ручей, взметая брызги и пену. И в таком согласии с настоящим мгновеньем были всадники, что даже юные хорьскауты летели сквозь ночь бесстрашно и уверенно. Стряслось что-то ужасное, и сейчас их долгом было всё исправить, а не споткнуться о камень и не потеряться в темноте.

Джуп уже настиг стадо и с трудом пробивался сквозь ходящую волнами ароматную гущу тел. Ловкая Молния сворачивала то влево, то вправо, огибая очередную овцу. «Они идут на скалы!»

Не задержавшись на лужайке, где стояли их шалаши, овцы уже мчались дальше — к горным водопадам.

«Где же дозорный? Где Дакота?»

«Нигде не видно... А без него...»

— Эй! Овцы! — взревел Джуп. — Там скалы! Скалы! Стойте, вы! Эй! Тпррру!

Никто ему не ответил. Ни одна овца и не подумала замедлить бег.