6 октября Ю. Ю. Аплок объявил войскам "революционную благодарность за подавление Антонова", наградил наиболее отличившихся в боях красноармейцев и командиров и с чувством до конца выполненного долга отбыл в Орел, сдав командование войсками Тамбовской губернии командиру 4-й отдельной стрелковой бригады внутренних войск Владимиру Ивановичу Благонадеждину.
Новый командующий, также считавший, что с Антоновым покончено, перебросил 2400 своих бойцов на форсированное выполнение продовольственной работы, отправив их мелкими группами по деревням в качестве продотрядов. В окончательный разгром Антонова поверило и партийно-советское руководство губернии. Из переполненных тюрем и концлагерей началось частичное освобождение превентивно арестованного в "злостнобандитских" селах мужского населения. О проявлении такой неслыханной милости со свой стороны губернские власти не замедлили отрапортовать «наверх".
7 октября председатель Тамбовского губисполкома А. Г. Шлихтер телеграфировал В. И. Ленину:
"Мною дважды посещены захваченные в плен при подавлении бандитского эсеровского движения крестьяне. В первой беседе с ними разъяснены их ошибки, заблуждения, обещано быстрое рассмотрение их дел. Особая комиссия, созданная губискомом для рассмотрения их дел, постановила освободить 460, расследовать 14, передать комиссии по дезертирству 44. Результаты работы комиссии объявлены мною при вторичном посещении пленных. Освобождение дано именем Советской власти и Ленина. Милость Советской власти, по общему мнению, произвела огромное впечатление, равно как агитационные беседы мои и члена губкома".
Здесь приходится констатировать, что тамбовские власти давали в Москву явно недобросовестную информацию. Ведь тот же Шлихтер в приведенном отрывке из телеграммы Ленину говорит о незаконно и безразборно арестованных крестьянах как о "захваченных в плен", хотя достоверно известно, что в сентябрьских боях советские отряды настоящих мятежников в плен не брали, а расстреливали или рубили на месте.
И еще. В телеграмме Шлихтер ставит себе в заслугу, что "пленным разъяснены их ошибки, заблуждения". Но в чем, собственно говоря, заключались эти "их ошибки"? В том, что поверили в гуманность советской власти и не сбежали загодя в лес или к Антонову, спасая себя от безвинного ареста и ужасов концлагерей, а свое имущество – от тотальной фуражировки-разграбления?!
Тамбовские гражданские и военные власти до самого конца 1920 года – пока их не уличили – ложно информировали Москву, что население мятежных уездов якобы совершенно не поддерживает Антонова.(83) А ведь из тех же уездов в Тамбов шла совсем другая информация. Например, еще в сентябре компетентные лица из большого фабричного села Рассказово прямо писали в Тамбов: "В Рассказовском районе настроение населения, кроме села Рассказово, к бандитам сочувственное, к красноармейцам – отрицательно-озлобленное. Само Рассказово, ввиду большого количества рабочих, относится к бандитам очень враждебно".(84)
Сейчас даже трудно сосчитать, сколько же раз руководители Тамбовской губернии докладывали в Москву, что главные силы Антонова уничтожены, а окончательная ликвидация их остатков – дело нескольких ближайших дней. Причем, посылая "наверх" неверную политически и искаженную фактически информацию, губернское руководство, несмотря на разгоравшуюся внутри него междоусобицу, выступало настолько дружно и слаженно, что этой ложной информации поверил даже такой человек, как Дзержинский, заявивший в конце 1920 года через центральную прессу, что мятеж в Тамбовской губернии уже успешно ликвидирован.
Одним словом, тамбовские руководители, пытаясь скрыть серьезнейшие огрехи в своей работе, очень долго выдавали желаемое за действительность. А расплачиваться за это приходилось бойцам и командирам красноармейских частей, продотрядникам, деревенским коммунистам, сельсоветчикам, да и всему остальному полуторамиллионному населению трех уездов, волею судьбы вовлеченному в страшную круговерть антоновщины.
Скрывшись в начале октября с двухтысячным отрядом в Балашовском уезде Саратовской губернии, Антонов разделил свой отряд на несколько групп по 300 – 400 человек и дал им задание без лишнего шума перейти в новый район оперативных действий – на участок железной дороги Борисоглебск – Жердевка.
Скрытно достигнув заданного района, где их никто не ожидал, антоновцы 7 октября захватили и разгромили станцию Терновка, убив в соседнем селе с таким же названием 10 коммунистов. 8 октября под Жердевкой повстанцы взяли в плен красноармейскую роту в 100 человек. В последующие четыре дня антоновские отряды широким фронтом прошли всю западную половину Борисоглебского уезда, в связи с чем сбор хлеба по продразверстке здесь практически прекратился. Беспощадно расправляясь с продотрядниками, антоновцы строго запрещали крестьянам сдавать хлеб, грозя при этом разными карами, вплоть до расстрела…
Командующий войсками Тамбовской губернии В.И.Благонадеждин писал по этому поводу 12 октября: "Были случаи захвата нашими отрядами записок за подписью Антонова, запрещающие крестьянам выполнение продразверстки, но безграмотность записок исключает возможность участия в их составлении самого Антонова". Как видно, Благонадеждин тогда еще не знал, что Антонов действительно был на редкость безграмотным человеком, в чем автор этих строк убедился лично, ознакомившись в архивах со многими документами, написанными рукой Антонова.
Новая вспышка активности повстанцев и успехи, достигнутые ими в Борисоглебском уезде, заставили губернское руководство вновь обратиться в Москву с просьбой о военной помощи. 12 октября председатель Тамбовского губисполкома и Военного совета /с 27 сентября/ Шлихтер писал в телеграмме Ленину: "Окончательная ликвидация бандитского движения задерживается отсутствием достаточного количества кавалерии. Бандиты продвигаются со скоростью 60 – 100 верст в день, наши пехотные части иногда теряют соприкосновение с ними. В последнее время шайки перебрасываются в Воронежскую и Саратовскую губернии, откуда обратно в Тамбовскую. Несогласованность с нами действий воронежского и саратовского командования, невозможность добиться полного согласования выдвигают вопрос о создании общего командования трех губерний. Исходя из изложенного, губисполком постановил просить Вас срочно усилить действующие против бандитов части сильным кавалерийским отрядом".
15 октября Ленин переадресовал эту телеграмму заместителю председателя Реввоенсовета Республики /РВСР/ Склянскому и написал: "Дайте РВСР поручение или, вернее, точный приказ добиться быстрой и полной ликвидации. О принятых мерах мне сообщить".
Не успокоившись на этом, В. И. Ленин 19 октября обратился к командующему внутренними войсками страны В. С. Корневу и председателю ВЧК и одновременно наркому внутренних дел Ф. Э. Дзержинскому со следующей запиской:
"Тов. Шлихтер сообщает мне об усилении восстания в Тамбовской губ., о слабости наших сил, особенно кавалерии.
Скорейшая /и примерная/ ликвидация безусловно необходима. Прошу сообщить мне, какие меры принимаются. Необходимо проявить больше энергии и дать больше сил". Но и без этого напоминания Ленина Москва, по мере возможности, оказывала Тамбову помощь войсками и оружием. Так, к 15 октября против антоновцев уже действовали советские части общей численностью 4447 штыков и сабель, при 5 орудиях и 22 пулеметах. Кроме того, в резерве командующего войсками губернии В. И. Благонадеждина находилось еще 3,5 тысяч бойцов.
А то обстоятельство, что численность войск Тамбовской губернии увеличивалась все-таки медленно, объясняется главным образом тем, что советские части постоянно несли большие потери, особенно пленными и дезертирами. Так, например, 19 октября, то есть в тот самый день, когда Ленин приказывал командующему внутренними войсками Корневу "дать больше сил" для Тамбовской губернии, отряд антоновцев под командованием Богуславского почти без боя взял в плен у села Верхоценье Тамбовского уезда две красноармейские роты общей численностью 230 человек.
