Начало 1922 г. проходит под тем же требованием Ленина: «Проверять людей и проверять фактическое исполнение дела — в этом, ещё раз в этом, только в этом теперь гвоздь всей работы и всей политики». Ленин уже не доверяет окружению, он требует проверять друг друга — и этим хочет ликвидировать коррупцию среди своих.
Ленин сам проверяет окружающих и по малейшему поводу, даже пустячному, устраивает образцово-показательную взбучку — «т. Шейнман! Ваши слова, что Госбанк теперь «мощный аппарат» вызвали во мне смех. По секрету: это верх ребячества, верх коммунистически-сановного ребячества…
И если Вы не захотите открытыми глазами через всё коммунистическое враньё смотреть на эту правду, то Вы — человек, во цвете лет погибший в тине казённого вранья… Либо искать и медленно находить (сто раз испытывая и проверяя) людей,… либо весь Госбанк и вся его работа = нуль, хуже нуля, самообольщение новой бюрократической погремушкой…» (Ленин А. Л. Шейнману, 28.02.1922 г.).
Во-первых, если учесть, что в этом письме Ленин цитирует свой собственный смех (!), то возникает вопрос — всё ли в порядке с головой у Ленина? Во-вторых, — как же иначе со своими бороться? Бороться со своими… — дожил Ильич; у него почти отчаяние…
Вот, например, ещё одно характерное письмо Ленина начала 1922 года —
«т. Молотову для членов Политбюро. Московский комитет (и т. Зелинский в том числе) уже не первый раз фактически послабляет преступникам-коммунистам, коих надо вешать. Делается это по «ошибке». Но опасность этой «ошибки» гигантская. Предлагаю:
2. Объявить строгий выговор Московскому комитету за послабления коммунистам (вид послабления — особая комиссия).
3. Подтвердить всем губкомам, что за малейшую попытку «влиять» на суды в смысле «смягчения» ответственности коммунистов ЦК будет исключать из партии.
4. Циркулярно оповестить НКЮст (копия губкомпартам), что коммунистов суды обязаны карать строже, чем некоммунистов. За неисполнение этого нарсудьи и члены коллегии НКЮ подлежат изгнанию со службы.
5. Поручить президиуму ВЦИКа огреть президиум Моссовета выговором в печати.
Р. S. Верх позора и безобразия: партия у власти защищает «своих» мерзавцев!!» (18 марта 1922 г.).
Видно из этого письма как гневен Ленин, что принимает крайние меры, и что он уже на грани нервного, психического срыва.
Надеюсь, что когда-нибудь найдётся талантливый режиссёр и сделает хороший фильм — покажет все кровавые злодеяния Ленина и всю его личную трагедию после победы… Что может быть хуже понимания собственной ошибочности, бесполезности огромных трудов и огромной пролитой крови, разочарования в близких, вообще — в людях, понимания бессмысленности много…
В результате — когда весной 1922 г. подвели итоги чистки, то оказалось, что из 730 тысяч членов партии в начале 1921 г. — осталось 410 тысяч. Несмотря на такое огромное количество исключённых «за дискредитацию партии» — эффект был незначительный и временный, так как чистили в основном низовые партийные структуры, — получилась популистская пропагандистская акция по очистке имиджа партии.
Естественно — в этой чистке не пострадали чиновники новой титульной нации нового государства.
И это было ярко заметно, — настолько, что уже после чистки и подведения итогов в 1922 г. возмутился «несправедливостью» верный слуга Центрожида — Максим Горький.
В начале Горький написал возмущённое письмо академику Ипатьеву, что торговая миссия в Берлине — на 98% состоит из евреев, для которых, стоит заметить, — работа за границей была излюбленной, да и Советская власть только им доверяла работу в «буржуазном окружении».
«начинается перечень состава полномочных представительств и консульств СССР за границей (1925 г.), и тут выясняется, что не было тогда в мире страны, в которую Кремль не направил бы своего верного еврея!» — восклицает еврейский исследователь с интересной фамилией М. Зарубежный (публикация в журнале «Алеф» — «Евреи в Кремле» в феврале 1989 г.), и! — приводит развёрнутый список верных Советской власти (С).
Вообще, — интересно сейчас, в XXI веке, слышать как евреи по всякому, с ярой ненавистью клянут Советскую власть, а безграмотная русская публика, развесив уши, им тупо поддакивает, а образованные демократы целенаправленно поддерживают эту тему.
М. Горький неосторожно дал интервью советскому журналисту, в котором высказался о непропорциональном назначении евреев на ответственные должности в государственном аппарате. Разразился скандал, — московская газета «Дер Эмес» («Правда») напечатала в июле 1922 г. негодующую статью, в которой были такие строки — «Что же, они (Горький и Шолом Аш, взявший интервью) предлагают, чтобы евреи отказались от всякого участия в правительственном аппарате? Чтобы они убрались с дороги? Такое решение может быть принято только контрреволюционерами или трусами» (С).
В конце 1921 г. Советская власть попыталась навести порядок с деньгами — к этому времени у населения в ходу были ещё деньги царской России, Временного правительства — «керенки» и ранние советские кредитные билеты и расчётные знаки. Но напечатанные новые рубли быстро теряли стоимость, поэтому в октябре 1922 г. выли ещё выпущены червонцы обеспеченные золотом, в том числе церковным. Но и эти денежные знаки трудно приживались, особенно среди крестьян. Окончательно порядок в этой сфере начал налаживаться только в начале 1924 г. — когда были изъяты из обращения все предыдущие советские деньги, а остались червонцы нового образца (с гербом СССР).
Вернёмся к основной проблеме Ленина — к его борьбе с взяточничеством и бюрократией. Чистка рядов, взаимные проверки и слежки ничего не дают, наоборот — только обостряют ситуацию, внутренние противоречия и конфликтность, разлагают соратников. Назревает большой внутренний раздрай, грозящий полным распадом. Ленин это видит, понимает; понимает, что его советы, уговоры и проверки не дают нужного эффекта.
Возможно даже, что Ленин понял, что он и его сотоварищи являются заложником некой системы, законы которой объективны, а бюрократия и коррупция неизбежны — Ленин говорил в состоянии безысходности: «Часто: не нам принадлежит этот аппарат, а мы принадлежим ему».
Но Красный Вождь захватчиков России не оставляет надежду и пытается подойти к решению этой проблемы с принципиально другой стороны — путём изменения самого аппарата управления, его структуры. Он вспомнил свои же слова о неизбежном загнивании монополии и предлагает следующие меры — «Аппарат партийный и советский следует размежевать» — Ленин пытается ввести принцип двух начал, принцип противоположностей. Далее он пытается этот свой жирующий бюрократический аппарат сделать скромнее — Ленин:
«Главнейшей очередной задачей настоящего времени, и на ближайшие годы — важнейшей (!), является систематическое уменьшение и удешевление советского аппарата».
Итак, Ленин задумал бороться с бюрократией путём уменьшения громоздкого аппарата управления и разделения власти на две ветви, чтобы единую власть разделить на политическую и административную. Но когда административную власть поставил под контроль политической-партийной, то сразу свёл к нулю своё правильное начинание.
Но сам осуществить реформирование Ленин уже не может, здоровье не позволяет. Соратники его проблемы со здоровьем пока скрывают от общественности. Ленин выступает крайне редко, а общается с сотоварищами при помощи писем. Ему уже если не всё, то уже многое противно, он разочарован во всём — куда шёл? За что боролся? Зачем захватывал? — Добился полной власти над империей — и получил только кратковременное удовольствие — что смог, а затем одни проблемы и разочарования.
Мало того, что при неком расслаблении и спаде рабочего напряжения всегда вдруг вылезают различные хвори и болячки, так ещё в этой ситуации — глубокий моральный упадок… — надлом.
Дурацкие мысли об ошибочности и бессмысленности забирают-сжирают остатки энергии Кровавого марксиста. Ленин сильно-болезненно всё воспринимает, «берёт в голову», зацикливается, не может выйти логически из тупика — и 25–27 мая 1922 года наступает потеря речи и паралич всей правой части тела. Это не что иное как саморазрушение левого полушария мозга, отвечающего за рассудочную работу, за логику.
