ЧАСТЬ  ОДИННАДЦАТАЯ

Февральская   революция

               Глава 1.  Февральская  революция

Ситуация в российском обществе накалялась всё больше. Немаловажную роль в этом недовольстве сыграл резкий рост цен на продовольствие начавшийся с конца 1915 года. Э. Радзинский в своём исследовании отмечает, что в 1916 году купцы подняли цены на мясо, при этом не конкретизирует — какие купцы. Зато еврейский историк С. Дубнов это отметил в своём дневнике —

«8 февраля (1916 г.)… застал присланный пакет: копию секретного циркуляра Департамента полиции от 9 января 1916 г., обвиняющего евреев в подготовке революционного движения на почве дороговизны…»

Как видим, — служба по доставке секретных документов российского правительства была налажена у евреев хорошо. Обратите внимание, — зима лучший период для организации дефицита продовольствия: крестьяне по осени все излишки продали, на земле ничего уже не растёт и вся продовольственная тема в руках крупных оптовиков-торговцев. Всё, — до следующего урожая, до июля можно смело поднимать цены.

Зимой 1916 г. провокация на почве дефицита продовольствия и его дороговизны с целью вызвать резкое недовольство населения властью и активизировать массовое недовольство, так называемое «революционное движение народа» — не получилось, возможно, были прорехи в организации. Но зато, с учётом этого опыта — через год, зимой 1917 г. — получиться…

«22 мая… В Красноярске еврейский погром на почве дороговизны…», — отметил в дневнике Дубнов.

Удивительно — через 60–70 лет после поселения в России евреи доминировали даже в Красноярске. Андрей Дикий в своём исследовании отмечает: «в предреволюционные годы ни для кого не было секретом, что одно из крупнейших в России акционерных обществ — «Зерно-Сахар» — владевшее многими сахарными заводами и ведшее крупную торговлю хлебом, фактически было предприятием известного московского еврея-сиониста Златопольского».

На заседании Государственной Думы 23 мая 1916 г. был поднят продовольственный вопрос, выступающие говорили с обеспокоенностью, что продовольствие Петрограда «сдано было обновленческой управой на откуп двум иудеям — Левинсону и Лесману», Левинсону — снабжение столицы мясом, а Лесману — продовольственные лавки, и он нелегально продавал муку в Финляндию».

Но никакая ветвь власти на это не отреагировала, ситуация таковой и осталась до зимы 1917 года.

Опять обратили внимание на евреев, всплыли и другие проблемы. Депутат Марков:

«Университеты пусты, оттого что русские студенты взяты на войну, а туда (в университеты) шлют массу евреев», «спасаясь от воинской повинности», евреи «в огромном количестве наполнили сейчас Петроградский университет и выйдут через посредство его в ряды русской интеллигенции…

Это явление… бедственно для русского народа, даже пагубно», ибо всякий народ — «во власти своей интеллигенции», русские «должны охранять свой верхний класс, свою интеллигенцию, своё чиновничество, своё правительство; оно должно быть русским» (С).

Поступали тревожные сигналы и из других регионов, например Солженицын в своём исследовании указывает на факты — Новороссийский университет сообщал: на учебный 1915–1916 гг. в этот университет на первый курс медицинского факультета принято всего 586 человек «и из них 391 евреев».

В университет Ростова-на Дону на юридический факультет университета принято 81% евреев, на медицинский — 56%, на физико-математический — 54%.

Судя по дневниковым записям С. Дубнова, — преследования евреев из-за войны к этому времени прекратились, и их «интеллигенция» активно занимала преподавательские места в университетах — С. Дубнов: «31 мая (1916 г.)… Винавер (лидер кадетов) недавно предложил мне кафедру еврейской истории в политехникуме для евреев в Екатеринославле, но я отказался: издание «Истории» и прочее связывает меня с ненавистным Петербургом… Послезавтра утром еду с И. в Финляндию,… где рискуем вследствие наплыва дачников остаться без квартиры».

После ареста Манасевича и Рубинштейна и очередных поражений на фронте — весь светский Петербург открыто обсуждал варианты смещения Николая Второго.

«В это время в Москве происходили собрания, на которых открыто обсуждался дворцовый переворот и говорилось об этом…», — вспоминал С. Н. Булгаков.

Сентябрь 1916 г., Керенский: «Вскоре после моего возвращения состоялась тайная встреча лидеров «Прогрессивного блока», на которой было решено сместить с помощью дворцового переворота правящего монарха и заменить его 12-летним наследником престола Алексеем, назначив при нём регента в лице Великого князя Михаила Александровича».

Керенский утверждает, что собравшиеся определились с тактикой — подготовить восстание, «не участвовать в самом восстании, а ожидать его результатов». Осторожничали. Точно о такой же тактике рассказывал и С. М. Дубнов, такое впечатление, что оба (плюс — Милюков) были в одной тайной организации — революционной масонской ложе.

Керенский: «Все согласились с тем, что «Прогрессивный блок» должен предпринять немедленные меры для предотвращения революции снизу». То есть революция должна быть управляема.

В этот момент мы наблюдаем, как шла подготовка к Февральской революции. Заговорщики были уже уверены, что следующей зимой народ получиться взбудоражить и поднять против властей.

Им осталось решить сложную проблему — обуздать народную стихийность и возглавить этот агрессивный народный поток, направить его в нужное русло. Это было сложно, ибо как утверждал Дубнов на этот раз, с учётом опыта 1905 г. — в том числе и массовых погромов, — решили «не высовываться», а руководить из-за кулисья.

«Он (Милюков) предвидел два возможных результата: либо верховная власть вовремя одумается и обратится к блоку с просьбой сформировать правительство; либо победит революция, и победители, не обладающие опытом правления, попросят блок сформировать правительство уже от их имени.

В поддержку своих доводов он сослался на Французскую революцию 1848 г.», — вспоминал Керенский, — «Гучков выразил сомнение в том, что народ, совершивший революцию, согласится затем передать власть в чужие руки».

Заговорщики беспокоились, что разгневанного Джина не получиться обуздать.

Запомните эти рассуждения и опасения заговорщиков, ибо возникнет смешная ситуация в начале 1917 г. — Когда взбунтовавшиеся от голода солдаты несколько дней грабили Петербург, а затем уставшие от этой работы приехали искать себе начальников к Мариинскому дворцу, а не знавшее об их намерении Временное правительство во главе с Керенским — будет с ужасом выглядывать в окна и думать, что солдаты приехали уже по их души.

Тогда, в конце 1916 г. ещё шли горячие споры — некоторые предлагали дождаться конца войны, другие торопились. «И те, кто понимал, что революция будет равнозначна катастрофе, сочли своим долгом, своей миссией спасти Россию от революции посредством переворота сверху», — признавался Маклаков.

С другой стороны молодые патриотически-настроенные родственники царя — великий князь Дмитрий Павлович и Феликс Юсупов начали готовить убийство Распутина.

«Феликс Юсупов рассказывал мне, что его решение убить Распутина основано было на том, что он был окружён германскими агентами», — вспоминала княгиня Л.Л.Васильчикова.

С третьей стороны — ненавидевшие императора военные, обвинявшие его в бездарности и поражениях, стали думать как его убрать. — Так возник план убийства Николая из засады капитана Муравьёва и план лётчика Костенко протаранить царский вагон, которые не были осуществлены.

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна (сестра императрицы) попыталась предупредить царскую семью о создавшейся грозной ситуации и когда попала на аудиенцию к царице, то «Она меня выгнала, как собаку… Бедный Ники, бедная Россия…», — жаловалась она Феликсу Юсупову.

А Николаю II она все-таки написала письмо, в котором были такие строки — «В отчаянии я бросилась к вам, которых я искренне люблю, чтобы предупредить вас, что все классы от высших до низших, дошли до предела…»