На этом примере мы ещё раз убеждаемся, что многочисленность еврейских партий и организаций не должна отвлекать внимание и вводить в заблуждение исследователя — всех их следует рассматривать в рамках единого еврейского движения против российской власти.

Тем, у кого ещё остались сомнения, и тем, кто не разглядел лицо «революционного народа», можно указать и на другие исторические факты — на события в Вильне и Житомире.

«В Вильне на митинге, собранном с разрешения губернатора, «стали стрелять в стоявший там колоссальный царский портрет, а некоторые стали его дырявить ударами стульев», через час на улице уже стреляли и в самого живого губернатора…», — сообщает Солженицын.

В Житомире (С) — «Правительственный Вестник» сообщает как факт: за две недели до погрома «толпа… до 300 человек собралась за городом… где начались упражнения в стрельбе из револьверов… в портрет Государя Императора». После того в самом городе было несколько драк между евреями и христианами, зачинщиками которых, по утверждению «Правительственного Вестника», чаще оказывались евреи.

Дименштейн эти события описывает так: «Это был не погром, а бой с войсками контрреволюции» — то есть христиане не нападали, а нападали евреи.

Как выглядела контрреволюция показывает Солженицын — «На помощь житомирской самообороне выехал из ближайшего местечка вооружённый отряд еврейских юношей и по пути в местечке Троянове «был остановлен украинскими крестьянами».

Как провода в одном кабеле, несмотря на свою разноцветность, бегут вместе в одну сторону, так и еврейское движение в России, несмотря на различные названия организаций — все они выполняли одну общую задачу, и их необходимо рассматривать как единое целое — еврейское сообщество, включая и так называемых «большевиков». Правомерность этого утверждения доказали события 1917 года — когда после свержения российского правительства в новое правительство Ленина-Бронштейна(Троцкого) вошли представители различных еврейских организаций, причём не только российских, и все они дружно осваивали Россию вплоть до смерти Ленина и выхода на политическую арену Сталина.

Бурные события 1905 г. сильно отличались от событий 1917 г. реакцией населения (народа) на попытку свергнуть власть. Эту реакцию российского населения на попытку еврейских террористических организаций свергнуть власть в стране по марксистской технологии мы рассмотрим в отдельной главе.

Глава 8.  Антиреволюционные  народные  погромы  1905 г.

Реакция народных «масс» на агитацию и принуждение участвовать в беспорядках против существующей власти неожиданно вылилась в патриотический антиреволюционный взрыв — в короткий период вспыхнуло более 600 (!) (шестьсот!) погромов евреев в различных населённых пунктах России, самые продолжительные и с многочисленными жертвами события произошли в Одессе и в Киеве.

Об этих событиях Россия узнала через 97 лет только благодаря трудам Солженицына —

«По обоим погромам имеются подробные отчёты сенаторских ревизий — высший класс достоверности расследования, применявшийся в имперской России» — Сенат был авторитетнейшим и независимым юридическим учреждением. По киевскому погрому — отчёт комиссии под руководством сенатора Турау. По одесскому же погрому мы имеем аналогичный и детальный отчёт о ревизии сенатора Кузминского.

Итак, познакомимся с событиями 1905 года в Одессе — Солженицын цитирует и комментирует отчёт сенатора Кузминского —

«Довольно большая толпа евреев (13 июня) ворвалась во двор жестяной фабрики, засыпала городовому глаза табаком… при появлении полицейского наряда разбежалась, открыв огонь из револьверов, причём, из числа стрелявших, четыре еврея (перечисляются) были тогда же задержаны; ещё на одном перекрёстке «из собравшейся… толпы евреев двое стреляли из револьверов и ранили конного стражника», «вообще в течение всего дня 14 июня на всех почти улицах города происходили постоянные стычки евреев с нарядами полиции, во время которых евреи пускали в дело огнестрельное оружие и камни» и ранили несколько городовых…»

И тут-то подплыл к Одессе (14 июня) «Потёмкин»! В собравшейся до 5000 человек толпе «многие мужчины и женщины… произносили речи, призывавшие народ к восстанию против правительства»; среди студентов, проникших на броненосец, выделен Константин Фельдман (где он на заседании комиссии, убеждал поддержать городское движение бомбардировкой города, но «большинство команды не согласилось»)…

Генерал Каханов приказал запереть войсками в порту все скопившееся там тысячи «неблагонадёжных элементов городского населения»… Запертая в порту толпа ринулась «разграблять сложенные в порту товары», начиная с ящиков вина, потом учинила беспрепятственный грабёж и поджёг пакгаузов, так что скоро одна из гаваней была вся охвачена огнём…

Остановить же бесчинства в порту Каханов не решался, чтобы не вызвать стрельбу «Потёмкина» по городу. Так прокипело ещё 15-е. 16-го «Потёмкин» стрелял по Одессе тремя холостыми и двумя боевыми… (в этот же день в городе ввели военное положение).

18-го «Потёмкин» вынужден был уйти…

…лето кончалось спокойно и, может быть, никаких бурных событий в Одессе бы не было — однако 27 августа воспоследовал несравненный закон об автономии высших учебных заведений.

Тотчас студенчество выделило из своего состава «коалиционный совет», а он «решительным и смелым образом действий подчинил своему влиянию не только студенчество, но и профессорский состав».

Напомним: после петербургского 9 января, после многомесячной раскачки общественного негодования, после позорно проигрываемой японской войны — императорское правительство не нашло лучшего способа «успокоения», как объявить, 27 августа, полную административную автономность высших учебных заведений и их территорий. И этим — ещё раздуло безудержный революционный раскал».

«Начались многолюдные сходки в университете, «сбор денег на вооружение рабочих и пролетариата, на вооружённое восстание, на покупку оружия для будущей милиции и самообороны»…

Затем 17 сентября первая же сходка в университете происходила «при участии посторонней публики, нахлынувшей в таком громадном количестве, что пришлось устраивать две отдельные сходки», эсер Тэпер «и два студента — еврея произносили речи, призывая слушателей вести борьбу за освобождение страны от политического гнёта и разлагающегося самодержавия».

30 сентября военное положение в Одессе было снято — и теперь на университетские митинги потянулись и «воспитанники всех учебных заведений, даже в возрасте 14 лет»; на этих митингах евреи «являлись главными ораторами, призывающими слушателей к открытому восстанию и вооружённой борьбе».

«14 октября, вслед за коммерческим, постановили прекратить занятия и в остальных средних учебных (заведениях) — и «коммерсанты» со студентами отправились повсюду насильственно прекращать занятия в гимназиях…

15 октября глава полиции Нейгард получил из министерства внутренних дел распоряжение не допускать на университетские сходки посторонних лиц, — и с 16-го оцепил университет солдатами для этой цели, одновременно велев изъять из оружейных магазинов револьверные патроны, до тех пор свободно продававшиеся.

«Закрытие посторонним лицам доступа в университет вызвало сильное брожение среди учащейся и еврейской молодёжи», возникла громадная толпа, закрывающая по своему пути магазины (! — не громящая) (а американский магазин оружия разграбила), стала валить трамваи, конки, на улицах спиливать деревья для баррикад…

Нейгард попросил Каханова занять город войсками. Тогда «из-за баррикад, за которыми разместились группы демонстрантов, большей частью евреев, с женщинами и подростками в их числе, стали обстреливать войска; стреляли по войскам также с крыш, балконов и окон»; войска ответили огнём, демонстранты были рассеяны…

«17 октября весь город был занят войсками, по улицам ходили военные патрули и порядок весь день ничем не нарушался»…

После объявления Манифеста, с утра 18-го, командующий Одесским военным округом генерал Каульбарс, чтобы «дать населению возможность беспрепятственно использовать предоставляемую Манифестом свободу во всех видах», — распорядился всем войскам не показываться на улицах — «дабы не нарушать среди населения радостного настроения»…