– Да, но мне надо было давно спуститься помочь тебе.

– Вовсе нет. Я нарочно удрал пораньше.

– Я слышал, что к ужину будут гости?

Нил сделал гримасу:

– Да, придет один старый зануда. Джени следовало бы отшить его, но у нее слишком доброе сердце.

Он протер последний бокал, аккуратно поставил его на столик и отложил полотенце.

– Ну вот и делу конец. Все готово, все в порядке. Давай-ка выпьем и посидим немного в тишине. Расскажи, как что было, пока гость не пришел, а то нам придется слушать только его. Виски? С содовой или с водой? Или со льдом?

– С содовой. А где Джени?

– Крем сбивает.

– А дети?

– Надеюсь, уже в постели. Читают. Иначе – беда.

Нил разлил виски, добавил лед, подал Сэму стакан, а затем, облегченно вздохнув, плюхнулся в одно из удобных кресел, стоящих по обе стороны горящего камина.

– Теперь рассказывай, как прошел ланч.

Сэм опустился в кресло напротив.

– Думаю, все в порядке.

– Ничего неприятного? Никаких намеков на увольнение?

Сэм рассмеялся. Хорошо, когда не ходят вокруг да около, а сразу приступают к делу. Приятно иметь дело с человеком, которого знаешь почти всю жизнь.

– Как раз наоборот.

– Да ну? Значит, новая должность?

– Ага.

– В Штатах?

– Нет, здесь. В Великобритании.

– А где именно?

Сэм ответил не сразу. Он сделал глоток – виски было холодное, крепкое, с «дымком», потом поставил стакан на столик.

– Ты слышал когда-нибудь о Мактаггертах из Бакли?

– Что? Те самые спецы по твиду из Сазерленда?

– Да.

– Конечно слышал. Любой мало-мальски уважающий себя сельский джентльмен носит охотничий костюм из твида «бакли». У отца был такой, вернее сказать, был и остался. Материал вечный, словно панцирь. Только не говори, что у них плохи дела. – Нил фыркнул, такой невероятной казалась ему подобная мысль.

– Были плохи. Но «Старрок энд Суинфилд» выкупили фирму несколько месяцев назад. Странно, что ты об этом не знал. Или ты не читаешь «Файнэншнл таймс»?

– Читаю ежедневно, но эту информацию пропустил. Я ведь не занимаюсь текстильной промышленностью. Черт, в голове не укладывается, что Мактаггерт пошел ко дну. – Нил невесело усмехнулся. – Вечная история. Нельзя делать деньги на продукции, которой сносу нет.

– Да, конечно, это одна из трудностей, но были и другие. Они совсем не разнообразили ассортимент. Судя по всему, хозяева были людьми старомодными и не видели необходимости что-то менять. Но даже классический твид не пользуется прежним спросом. Большие поместья продаются, охотничьи угодья пустеют, и одежду из твида для егерей и лесничих заказывают все меньше. Кроме того, старик Мактаггерт пару лет назад умер, а двое его сыновей семейным бизнесом не интересуются. Один занимается компьютерами, а у другого – огромный гараж на окраине Глазго. И возвращаться на фабрику у них желания не было. Полагаю, жизнь на далеком севере потеряла для них всякую притягательность.

– Обычная история, – вздохнул Нил. – Что ж, у каждого свои цели. Так что же было потом?

– Они сразу же распродали прилегающие здания, а потом выставили на продажу главный корпус фабрики и землю. Однако с выгодой продать не удавалось. Тем временем рабочие обратились в местное муниципальное управление промышленностью и, объединив средства и усилия, выкупили фабрику. Трудность заключалась в том, что в тех местах, как тебе известно, ограничен резерв рабочей силы. Хотя те, что работают, – настоящие мастера и умельцы, передают навыки по наследству, от отца к сыну. – Сэм осушил стакан. – Ну, в общем, они работали, получали кое-какие заказы, экспортировали часть продукции в Штаты, и так оно шло помаленьку, как вдруг случилось несчастье. На два месяца зарядили непрерывные дожди, река вышла из берегов и затопила фабрику на высоту человеческого роста. Все пропало – товар на складах, компьютеры, большая часть оборудования. Это был конец. Банки отказались кредитовать фабрику, муниципальное управление помочь не могло, и рабочим грозила полная безработица.

Нил встал и взял у Сэма стакан.

– Господи, какая невезуха!

– Оказавшись в отчаянном положении, они обратились к концерну «Старрок энд Суинфилд». Дэвид Суинфилд тщательно изучил обстановку и вовремя принял меры к спасению фирмы, хотя сама фабрика по-прежнему в ужасном состоянии. Она бездействует с начала наводнения, и почти всех рабочих отправили в бессрочный отпуск.

Нил подал Сэму вновь наполненный стакан.

– Так какова же будет твоя роль?

– Я должен поставить дело на ноги. И наладить производство.

– Только и всего? Вот так сразу?

– Ну, конечно, не сразу. Фабрика и до наводнения была в довольно плачевном состоянии. Большая часть оборудования устарела. Понадобится по меньшей мере год, чтобы возродить ее.

– Странно, что такой деловой человек, как Суинфилд, пошел на это. Неужели ты думаешь, что промышленное производство может процветать в таком отдаленном районе? Сомневаюсь, что овчинка стоит выделки.

– А я думаю, что стоит. Разумеется, там предстоит очень многое изменить и переделать, но самое главное, марка раскручена, фирма Мактаггертов имеет огромную популярность и вес во всем мире. Дело чертовски стоящее, если учесть, что сейчас выбрасывают на самые дорогие рынки.

– И вы по-прежнему будете выпускать старые, тяжелые, грубые «деревенские» ткани? Но это же катастрофа!

– Мы будем по-прежнему их производить, и пледовые ткани для Шотландии тоже. Это мактаггертовская марка, основной вид продукции. Это традиция. Но такие ткани будут составлять лишь часть продукции. Мы же сконцентрируем усилия на более легких и красочных. Для итальянского рынка. Будем делать шали, шарфы, накидки, свитера – все, что модно. И дорогие вещи, и подешевле, пользующиеся широким спросом.

– А что с машинами?

– Очевидно, закупим новые, в Швейцарии.

– Но это означает переподготовку рабочей силы.

– Да, но поставщики организуют ее прямо на месте. К сожалению, штат рабочих придется сократить.

Нил некоторое время молча переваривал услышанное. Затем вздохнул и покачал головой.

– Трудно поверить, что ты сможешь жить в такой глуши – после Лондона и тем более Нью-Йорка. Это все равно что ссылка. Не очень-то радужная картина.

– Но я знаю производство и свои возможности.

– А жалованье?

– Повысят.

– Но это же подкуп!

Сэм улыбнулся:

– Вовсе нет. Просто поощрение.

– А что ты будешь делать в свободное время? Сомневаюсь, что Бакли – веселое местечко. Станешь играть в лото?

– Могу удить рыбу. Помнишь, как мы с моим отцом ездили на рыбалку? И в гольф буду играть. Там есть по меньшей мере пять превосходных площадок. Стану членом местных клубов, завяжу знакомства со старыми джентльменами в закапанных супом пуловерах…

– Значит, тебе не кажется, что это шаг назад?

– Если возвращение к корням – шаг назад, то я на это согласен. Однако мне нравится мысль стать возмутителем спокойствия. Я знаю, как управлять небольшой фабрикой. У отца научился. А он был предан своему делу. Любил ткацкие машины, как другие любят автомобили. С любовью прикасался к рулонам ткани, словно хотел приласкать их, получал удовольствие, ощущая фактуру шерсти, ее плетение. Наверное, я из того же теста. И знаю одно: довольно с меня маркетинга. Жду не дождусь, когда опять ступлю на порог фабрики, опять вернусь к началу. Похоже, именно это мне сейчас необходимо.

Нил пристально посмотрел на Сэма, а потом сказал:

– Не обижайся, но мне кажется, что твой президент распоряжается тобой, как отец сыном, просто чтобы чем-то тебя занять.

– Потому что моя личная жизнь рухнула?

– Если честно, то да.

– Я спросил его об этом. Но оказалось, что он задумал перебросить меня на фабрику в Бакли задолго до того, как узнал о Деборе.

– Ну конечно. Глупый вопрос. Сэр Дэвид Суинфилд недалеко бы ушел, имей он мягкое сердце. Когда же ты едешь?

– Чем раньше я там окажусь, тем будет лучше. Но предстоит еще кое-что утрясти, прежде чем я туда отправлюсь. Завтра утром встречаюсь с банкирами. Надо составить заново сроки инвестиций и прочее.