— Но мы пока не можем уйти, милочка, еще не все премии вручены, — сказал Феликс и повернулся, чтобы представить Персу супружескую пару. — Профессор Говард Рингбаум и миссис Рингбаум, из Иллинойса. Говард — один из наших авторов.

Говард мрачно кивнул Персу. Его жена улыбнулась и громко икнула.

— Тельма, прекрати! — прошипел он сквозь зубы. — Не могу! — сказала она, подмигнув Персу. — Пить надо меньше, — сказал Рингбаум.

В другом конце салона кто-то, постучав рукой по столу, начал произносить речь.

— Жуткий тип этот Рингбаум, — прошептал Скиннер Персу на ухо. — Года четыре назад мы издали его книгу. Впрочем, «издали»-громко сказано: нашлепали пятьсот экземпляров и почти все продали за бесценок, и с тех пор я не могу от него отвязаться. Сегодня вот он заставил меня устроить в его честь обед. Зануда каких свет не видывал! А жена его, похоже, нимфоманка — в ресторане пожимала мне под столом ногу, и это при Глории, я от стыда не знал куда деться.

Тут Перс почувствовал, что и ему кто-то пожимает ногу. Он обернулся и увидел, что почти вплотную к нему стоит Тельма Рингбаум.

— Вы и в самом деле поэт? — спросила она с придыханием, обдав Перса винными парами. — В самом деле, — ответил Перс.

— А мне напишете стихотворение? — спросила миссис Рингбаум. — Конечно, если сочтете, что дело того стоит.

— К сожалению, я не пишу стихи на заказ, — сказал, попятившись, Перс, но Тельма Рингбаум, как партнер в танцах, не отступала от него ни на шаг.

— Я не имею в виду деньги.

— Тельма, — капризно спросил Говард Рингбаум у нее за спиной, — у меня есть аллергия на анчоусы? — В руке он держал надкушенный бутерброд. Воспользовавшись заминкой, Перс обернулся к Феликсу Скиннеру.

— Что вы сказали о моей книге? — спросил он его.

— Разве ты не получал моего письма? Нет? Похоже, Глория последнее время не слишком себя утруждает. К сожалению, нам прислали отрицательный отзыв на твое предложение. Ага, кажется, Редьярд Паркинсон сейчас будет вручать премию за лучшую литературную биографию.

Плотный самодовольный мужчина с пушистыми усами, забравшись на сцену, обратился к присутствующим. Он до небес стал расхваливать чью-то книгу, но глумливая улыбка, то и дело трогавшая его губы, придавала его словам противоположный смысл, отчего публика в зале понимающе хихикала.

— Редьярд Паркинсон… Ты ведь читал его книги, Говард? — спросила Тельма Рингбаум.

— Читал. Бред сивой кобылы, — ответил Говард Рингбаум.

Перс открыл еще одну бутылку «Гиннеса», переняв ловкий прием Рональда Фробишера.

— Так значит, вы не будете издавать мою книгу? — спросил он Феликса Скиннера.

— Наверное, нет, голубчик.

— И что же сказал о ней рецензент?

— Сказал, что тема не подходит. Неактуальна. Не вполне на уровне. В общем, что-то такое. — Кто он?

— Я не могу назвать его имени. Это внутреннее рецензирование.

Раздался взрыв аплодисментов, замелькали вспышки фотоаппаратов, и автор литературной биографии поднялся на подиум, чтобы получить премию из рук Редьярда Паркинсона.

— А он, случайно, не здесь? — задумчиво спросил Перс. — Если он здесь, я набью ему морду.

Феликс Скиннер неуверенно рассмеялся.

— Нет-нет, он далеко за пределами Лондона. Но уверяю тебя, это весьма авторитетная личность. А, Редьярд! Рад вас видеть. Прекрасная речь!

Редьярд Паркинсон, который уступил трибуну Рональду Фробишеру, довольно ухмыльнулся и тыльной стороной ладони распушил бакенбарды.

— Привет, Скиннер. Да, мне кажется, ее неплохо приняли.

Феликс Скиннер представил присутствующих.

— Какая честь, профессор, — сказал Говард Рингбаум, склоняясь к руке Паркинсона и заискивающе глядя ему в глаза. — Я восхищаюсь вашими трудами.

— Благодарю вас, — пробормотал Паркинсон.

— Говард! Говард, взгляни, это Рональд Фробишер! — радостно воскликнула Тельма Рингбаум, указывая на сцену. — Помнишь, по дороге в Англию я читала в самолете его книгу.

— Вашу книгу о Фрэнсисе Томпсоне я неизменно рекомендую своим студентам, — сказал Говард Рингбаум Редьярду Паркинсону, не обращая на жену внимания, — У. меня самого есть несколько статей на эту тему, и я с большим удовольствием…

— Бедный Рональд, — откликнулся Паркинсон, отдав предпочтение теме Фробишера. — Он учился в Оксфорде во времена, когда я был там доцентом. Мне кажется, он исписался. Уж сколько лет ни одной книги.

— Сейчас по телевизору идет фильм по его роману, — сказала Глория откуда-то сзади и снизу. Все обернулись и обратили на нее удивленные взгляды. Скинув туфли и закрыв глаза, она возлежала на стоящем у стены диванчике.

— Возможно, — сказал Паркинсон, поджав губы. — Очень может быть. Но у меня в доме нет телевизионного приемника.

Стоящая впереди женщина оглянулась на них с недовольным видом, и кто-то сзади прошипел: «Ш-ш-ш!» Рональд Фробишер, засунув руки в карманы вельветового пиджака и тускло поблескивая очками, произносил речь, не повышая голоса.

— Не знаю, что он такого может сказать, ради чего стоит напрягать слух, — пробормотал Паркинсон. — К тому же, на мой взгляд, он сильно под мухой.

— Между прочим, — обратился к нему Феликс Скиннер. — Вы нашли минутку, чтобы взглянуть на книгу э-э-э… Филиппа Лоу, которую я э-э-э…

— Взглянул, взглянул. Это совсем неплохо. Я договорился о том, чтобы отрецензировать ее вместе с другой книгой в литературном приложении к «Тайме». Должны напечатать в завтрашнем выпуске. Думаю, вам понравится.

— Отлично! Я вам премного благодарен.

— В книге есть далеко идущие выводы, — важно сказал Паркинсон. — О которых сам автор и не подозревает.

Раздался новый взрыв аплодисментов, и Рональд Фробишер вручил конверт улыбающейся молодой женщине в платье из холстинки.

На сцену поднялся ведущий торжественного вечера.

— А теперь — премии и стипендии молодым поэтам, — объявил он. — Это про вас, — шепнула Персу Тельма Рингбаум. — Вперед!

Перс стал протискиваться через толпу к сцене.

— Первая премия Фонда Мод Фитцсиммонз, поощряющего развитие молодой ирландской поэзии, — произнес ведущий, — присуждается… Здесь ли Перс МакГарригл?

— Здесь! — крикнул Перс. — Подождите, я сейчас! — Его появление на сцене было встречено дружным смехом, который Перс приписал тому, что он возник перед публикой с бутылкой «Гиннеса».

— Поздравляю, — сказал ведущий, вручая ему чек. — Я вижу, вы захватили с собой источник вдохновения.

— Мое вдохновение, — с чувством ответил Перс, — это девушка по имени Анжелика.

— И это прекрасно, — сказал ведущий, легонько подталкивая его к ступенькам. — Следующая премия…

Вернувшись на место, Перс обнаружил, что Рональд Фробишер и Редьярд Паркинсон затеяли сердитое препирательство.

— Да что вы вообще понимаете в творчестве, Паркингом? — вопрошал Фробишер. — Вы просто газетный альфонс.

Кто раз продался-продался на всю жизнь. Я помню, вы уже в Оксфорде начали приторговывать собой.

— Ну довольно, довольно, — указал Феликс Скиннер, пытаясь развести спорщиков.

— Сейчас будет драка? — в радостном возбуждении спросила Тельма Рингбаум.

— Послушайте, Фробишер, — сказал Паркинсон, — подобное поведение уместно в ваших романах, но не в жизни. — Он говорил с писателем надменным тоном, но при этом пятился от него. — Кроме того, я не единственный критик, которому не понравился ваш последний роман. Когда это было? Десять лет назад?

— Восемь. Но вы единственный, кто позволил себе гнусное замечание в адрес моего отца, Паркинсон. И я вам этого не простил. — Взяв за горлышко пустую бутылку из-под «Гиннес», Фробишер метнулся к Паркинсону. Кто-то взвизгнул. Феликс Скиннер поймал Фробишера за руку, а Говард Рингбаум взяв его за шиворот, рванул на себя, чуть не придушив романиста. Видя вопиющую несправедливость, а также возмутительный перевес в силах, Перс попытался остановить Рингбаума. Тельма Рингбаум, бросившись в сечу, что было сил пнула мужа в лодыжку. Взвыв от боли, он отпустил Фробишера и в ярости обернулся к Персу. Несколько минут спустя Перс и Фробишер очутились вдвоем на набережной — после настоятельного требования со стороны администрации «Аннабель Ли» незамедлительно покинуть борт судна.