Противник

Средние танки – 1268

Танки «Пантера» и «Тигр» – 711

Артиллерийские орудия – 2526 [199]

По Эйфельским{194} холмам к берегам Рейна. Захват Трира

С 29 января по 12 марта 1945 г.

29 января 1945 г. тринадцать дивизий, входивших в состав четырех корпусов Третьей армии, стояли стеной по берегам рек Мозель, Сюр и Ур, готовые попробовать на прочность укрепления линии Зигфрида на участке от Саарлаутерна на юге и к северу до Сен-Вита.

В тот день наступление начал 8-й корпус, следом за которым немедленно включился в дело и дислоцированный южнее 3-й. 12 корпус совершил бросок вперед 6 и 7 февраля, а 20-й – 19-го.

К концу месяца все вышеназванные корпуса прорвали линию Зигфрида – этот «величайший памятник человеческой глупости», сделав март для немцев самым черным месяцем в году. Натиск наступления был непреодолим; 2 марта части 20-го корпуса взяли Трир; 5 марта – 4-я бронетанковая дивизия прорвала фронт неприятеля и 8-го вышла к Рейну. 13 марта Третья армия господствовала в районе реки Мозель от реки Саар до Кобленца, а на Рейне от Кобленца до Андернаха на севере.

В течение двенадцати дней считавшееся у скептиков труднопроходимым Эйфельское плоскогорье перешло под контроль наступающих американских войск, а Трир – город-ключ к Саарскому треугольнику – был взят 20-м корпусом.

На протяжении всего этого периода на участке фронта 21-й группы армий ничего значительного не происходило. В зоне ответственности 6-й группы армий американские и французские войска очистили от неприятеля так называемый «кольмарский мешок» и устремились в направлении Рейна. Русские вышли к Балтийскому морю между Штеттином и Данцигом и стояли на реке Одер в шестидесяти пяти километрах от Берлина. В Италии все оставалось по-прежнему. Первая американская армия, прорвав оборону противника наличии Зигфрида, перейдя через мост в Ремагене, захватила плацдарм на восточном берегу Рейна и выдвинулась вперед силами трех дивизий. Остров Иводзима{195} продолжал оставаться камнем преткновения на тихоокеанском театре военных действий.

Реки, реки, реки и глухая защита

В соответствии с планами 29 января один батальон 4-й пехотной дивизии 8 корпуса начал переправу на другой берег реки Ур. 90-й дивизии предстояло пересечь данную водную преграду севернее в ночь того же дня. 87-я дивизия, которая благодаря рельефу местности находилась дальше от берега, выдвигалась вперед для атаки.

Я вызвал генерала Эдди для обсуждения планов предстоящего наступления его корпуса на Битбург на севере. Мы оба прекрасно отдавали себе отчет, что сил для такого маневра у нас недостаточно, но рисковали в надежде, что сработает.

Поскольку мой план предполагал замещение 20-го корпуса частями Седьмой армии на участке треугольника Саар-Мозель, кроме Эдди я также вызвал Уокера для обсуждения схемы замещения его подразделениями частей 12-го корпуса в правом секторе зоны ответственности последнего, после того как 12-й пойдет в наступление. В тот момент мы думали, что 20-й корпус освободится сразу же, как только будет взят Кольмар.

Мы получили «приятную» информацию относительно того, что 35-я дивизия отправится в распоряжение командования Девятой армии и не вернется к нам, как предполагалось, но то обстоятельство, что мы «одолжили» ее Седьмой армии, будет учтено. Дивизия была одной из старейших в составе Третьей армии и всегда отличалась высокой боеспособностью.

С точки зрения поддержания морального духа личного состава, перемещение дивизии даже из одного корпуса одной и той же армии в другой – безусловная ошибка. Соответственно еще большая ошибка передавать корпус из состава одной армии в другую. Между тем именно наше умение манипулировать подразделениями, вне сомнения, стало во многом залогом нашего успеха.

В период января – февраля 1945 г. дела со снабжением и присылкой пополнений обстояли хорошо, как никогда раньше.

30-го числа я отправился в Бастонь, откуда, встретившись с генералом Мидлтоном, поехал в Сен-Вит. Городов, разрушенных [201] столь же сильно, как этот, я не видел со времен Первой мировой войны. Ответственность за то, во что превратились здания Сен-Вита, лежала как на немцах, так и на американцах с британцами.

По дороге мы имели возможность взглянуть на поле танкового сражения времен начала прорыва немцев. С обеих сторон то тут, то там я насчитал более сотни единиц американской бронетехники и издал приказ подвергнуть тщательному осмотру каждый танк, описать характер пробоин, направление и угол атаки снарядов, а также их калибр. Наступала пора учиться строить более надежные танки. Распоряжение мое позднее было исполнено, а все собранные таким образом данные переданы в соответствующее управление.

Поскольку из-за сильных разрушений Сен-Вита проехать через город не представлялось возможным, саперам 8-го корпуса пришлось прокладывать обводную дорогу. Пока почва оставалась промерзшей, объезд функционировал прекрасно, позднее, когда началась оттепель, пользоваться им стало почти невозможно. Однако к тому времени инженеры успели провести дорогу через превращенный в руины центр города.

На обратном пути мы нанесли визит в успешно развивавшую наступление 87-ю дивизию, частям которой на северном участке своего фронта удалось продвинуться на двенадцать километров. 4-й пехотной дивизии, в которую мы заехали позднее, не посчастливилось добиться столь же обнадеживающих успехов. И в той и в другой дивизии были приняты все меры для снижения случаев обморожения и заболевания траншейной стопой. Эта напасть все еще продолжала угрожать, поскольку солдатам приходилось форсировать множество рек и речушек. В действительности же заметный рост потерь, связанных с болезнями, отмечался только тогда, когда выдавалась особенно плохая погода.

Американские солдаты – народ изобретательный. Если им не удавалось овладеть городом и заночевать в более или менее сносных условиях, они скатывали снежные комья огромной величины, делали из них и еловых веток укрытия, где спали группами по три-четыре человека. Как можно сражаться в условиях, когда температура ниже нуля, находится за пределами моего понимания.

90-я дивизия, которую мы посетили в последнюю очередь, как обычно, действовала отлично и вполне справлялась с поставленными задачами.

Три других корпуса пока еще находились в обороне и проводили реорганизацию.

Эдди собирался начать наступление на Битбург 6-го, я же велел ему сделать это 4-го. Он горько посетовал на то, что я никогда не учитываю факторов места и времени. Я же ответил, что если бы я поступал с командирами корпусов так, как он хочет, мы все еще находились бы где-нибудь к западу от Сены. [202]

После разговора с Эдди я связался с командованием 12-й группы армий, чтобы узнать, не могу ли я использовать 9-ю бронетанковую дивизию и еще одну пехотную, с тем чтобы заменить изрядно поредевшую 17-ю воздушно-десантную. Когда генерал Аллиен позднее перезвонил мне, то «обрадовал», заявив, что я не только не могу взять ни человека, но вообще не должен ничего предпринимать до поступления соответствующих распоряжений. В результате мне пришлось сказать Эдди, чтобы он отложил намеченное на 4 февраля наступление.

Я отправился в Тионвилль, где пообедал с командиром 20-го корпуса, а потом поехал в 94-ю дивизию, где имел откровенный, но не очень приятный разговор с ее командиром, поскольку небоевые потери, а также численность попавших в плен к неприятелю были здесь самыми высокими в армии. Я велел собрать всех офицеров, по возможности большее количество военнослужащих сержантского состава и рядовых и повторил им все то, о чем говорил с командиром, заявив им открыто, что слишком много их товарищей попало в плен, а потому они должны исправить положение, чтобы их дивизия производила лучшее впечатление.

По возвращении в штаб-квартиру я получил сообщение от Брэдли – мне предстояло передать 95-ю дивизию Девятой армии. Как всегда, я начал отбиваться, но мне было заявлено, что это – распоряжение Объединенного комитета начальников штабов в Вашингтоне. Брэдли также сказал, что я должен прибыть в Спа, в Бельгию, на обсуждение планов предстоящего наступления.