Поставки боеприпасов по-прежнему оставляли желать лучшего, бензина тоже привозили меньше, чем нужно, а сделанные запасы быстро сокращались.
761-й танковый батальон под командованием подполковника П. Т. Бейтса прибыл в распоряжение армии 28 октября. У нас это был первый батальон из цветных.
В тот же день, 28-го я приказал генералу Уокеру перестать валять дурака с Мезье-ле-Мец, который 357-й полк 90-й дивизии безуспешно атаковал в течение нескольких дней, и в конце концов взять его. 29-го мое указание было выполнено, однако в ходе сражения командир полка полковник Г. Б. Барт получил считавшуюся смертельной рану. Тем не менее Барт поправился.
29-го числа мы с Уэйлендом посетили 12-ю группу армий, чтобы договориться об участии в предстоящем наступлении 83-й пехотной дивизии. Идея заключалась в том, чтобы 83-я перешла мост, захваченный 90-й, и, прикрываемая кавалерией Полка, быстро развивала наступление с целью овладеть Саарбургом и, если представится возможность, Триром, после чего вновь вернулась бы в состав Первой армии. По завершении дискуссии Брэдли согласился предоставить мне оперативный контроль над 83-й дивизией с оговоркой, что я не буду вводить в действие больше двух полковых штурмовых подразделений.
Другой вопрос, обсуждаемый нами в ходе совещания, состоял в том, должны ли мы привести численность наших частей в соответствие с нормами О/Т{149} до предполагаемого наступления, поскольку в период затишья мы получили пополнения, достаточные для того, чтобы на первых порах укомплектованность личного состава подразделений превышала положенную по штатному расписанию. Генерал Брэдли высказал весьма разумную мысль. «Как вы могли заметить, приказ о приведении численности частей в соответствие с нормами О/Т вступает в силу после 15 ноября, – сказал он. – К тому времени противник своими действиями, по всей видимости, сделает это за нас». Генерал Уэйленд при моем активном содействии старался добиться возвращения отосланных в Девятую армию частей 19-й тактической воздушной бригады, однако наша атака на начальство успеха не имела.
31-го я произвел смотр 761-го танкового батальона и поговорил с солдатами и офицерами. Немало лейтенантов и некоторые из капитанов этого батальона ранее служили сержантами у меня в 9-м и [140] 10-м кавалерийском. Каждый в отдельности они были неплохими солдатами, но я выражал свое мнение тогда и не вижу оснований менять его теперь: цветные солдаты не способны соображать достаточно быстро для того, чтобы быть хорошими танкистами.
Перед нашим отбытием из Англии мы с Брэдли развивали мысль о том, чтобы добавить в штатное расписание каждой дивизии еще одного полковника. Тогда в случае гибели или ранения одного из командиров мы могли бы сразу же его заменить, поскольку разница в возрасте между командирами полков и батальонов оказывалась столь серьезной, что последние не имели достаточно опыта, чтобы командовать полком. Одним из таких полковников, отобранных мной для замены, стал учившийся вместе со мной Боб Сирс, который был старше меня на три года. Он принял полк 35-й дивизии примерно в августе и командовал им во всех боях до 31 октября, когда, несмотря на его храбрость и трепетное отношение к делу, стало очевидным, что, если его, Сирса не освободить от занимаемой должности, он умрет на посту. Он замечательно зарекомендовал себя и своими руками убил семерых немцев. Думаю, что это рекорд для командира полка на любой войне.
Когда генерал Спаатс посетил генерала Вуда, о чем я уже упоминал, то был поражен тем фактом, что Вуд живет в промокшей, покрытой грязью палатке, и послал ему свой собственный трейлер. Мы устроили грандиозную церемонию торжественного вручения трейлера генералу Вуду. Я никогда не встречал человека, который бы так радовался подарку, как Вуд, но был совершенно уверен в том, что пользоваться трейлером он не станет.
В 14.00 2 ноября мы провели совещание, на котором присутствовали командиры корпусов, генерал Уэйленд, я и главный штаб армии, а также представители 8-го и 9-го воздушных соединений. Предметом встречи служила необходимость окончательно определиться с тем, когда и где в ходе предстоящего наступления ВВС должны нанести удары по противнику. В результате совещания приоритетными целями были признаны в первую очередь оборонительные рубежи вокруг Меца и лес на участке продвижения 80-й дивизии; кроме того, мы решили, что дата начала наступления Первой армия получит кодовое обозначение «День-Д». Таким образом, пехота 12-го корпуса двинется вперед через двадцать четыре часа после «Дня-Д», а танки из состава этого же подразделения соответственно еще через день, если ситуация не позволит ввести бронетехнику раньше. Соответственно 95-я дивизия 20-го корпуса начнет ложную акцию к северу и западу от Меца через день после «Дня-Д», а 90-я дивизия атакует неприятеля к северу от Тионвилля еще одним днем позже. После длительных переговоров было осуществлено разграничение между частями 20-го и 12-го корпусов.
2 ноября в Нанси прибыли генерал Брэдли и начальник планирования его штаба генерал А. Фрэнклин Киблер. Они «обрадовали [141] «нас известием, что британцы, по всей видимости, не будут готовы к броску на восток раньше 10 ноября, а то и до начала декабря. Брэдли добавил, что Первая армия тоже не сможет наступать, если две ее дивизии, приданные британским силам, не будут возвращены и приданы либо Первой, либо Девятой армии. Он спросил, когда бы я мог начать наступление. Я ответил, что, как я уже говорил, могу начать на следующий день после успешной воздушной подготовки; если же погода не позволит действовать авиации, в независимости от нее Третья армия может начать не позднее 8-го. На это генерал Брэдли признался, что ему приятно найти кого-то, кто готов наступать.
3 ноября я обратился с речью к собравшейся группе офицеров, части сержантского состава и нескольким специально отобранным рядовым трех пехотных дивизий 12-го корпуса – а именно, 26, 35 и 80-й. Я сообщил им, сколь великую честь оказывает верховное командование Третьей армии, позволяя ей наступать самостоятельно. Я также не преминул повторить, что настаиваю на ведении во время атаки стрельбы с ходу и поддержке наступающих огнем из всех видов оружия.
Мы в последний раз обсудили с Уэйлендом предстоящие совместные действия наземных сил и авиации. Все свелось к тому, что если авиация не сможет подняться в небо и отбомбиться по неприятелю до наступления темноты 7 ноября, 8 ноября 12-й корпус пойдет на прорыв без поддержки с воздуха. Я имел телефонный разговор с Брэдли относительно возможности использования 83-й дивизии. Я попросил его санкционировать переход части корпусной артиллерии через реку Мозель с тем, чтобы они могли поддержать атаку двух приданных моей армии штурмовых бригад, однако мы так и не пришли к окончательному решению по этому вопросу.
Из-за плохой погоды назначенная на 5-е число пробная бомбардировка Меца не состоялась, и пилоты повели свои машины в глубь Германии, чтобы сбросить бомбы там.
В тот же день меня посетил Диверс и пообещал, что Седьмая армия поддержит меня с правого фланга.
5-го я в своей обычной манере провел беседы с офицерами 10-й бронетанковой, 90-й и 95-й пехотных дивизий, а также перед штабистами 20-го корпуса. Все эти встречи проходили под дождем.
В тот же день, 5-го, меня навестил генерал Хьюз. 6-го мы с ним, идя навстречу пожеланиям офицеров и солдат, выступили перед личным составом 4-й и 6-й бронетанковых дивизий. Первоначально я не собирался заезжать к ним, потому что считал этих ребят опытными бойцами, воодушевлять которых перед боем все равно что раскрашивать лилию, но они, похоже, все поняли по-своему и чуть не обиделись. Что ж, я обратился с речью и к ним. Выступая перед бойцами 4-й, я пошутил над тем фактом, что Первая армия не примет участия в наступлении, как то изначально планировалось. [142] Я сказал буквально следующее: «Последней будет Первая – 4-я будет первой».
Шестого числа я сообщил представителям прессы, что наступление начнется утром или ночью перед рассветом 8 ноября. Я представил им полный план и попросил держать все в тайне. Я также попросил корреспондента объявить по радио о целях атаки – сказать, что она будет носить локальный и ограниченный характер, а поставленной задачей будет укрепление плацдармов накануне наступления зимних холодов. Я предупредил его, что дам знать, когда можно будет открыть правду. Он сделал все, как я говорил, и уверен, это сообщение здорово сбило немцев с толку.
