Что же здесь подразумевается под словом "древо"? Нет сомнения, что это слово не представляет собой красноречивое преувеличение, а есть простое указание на то, что Боян писал еще до изобретения папируса, а потому пользовался, по тогдашнему обыкновению, деревянными дощечками, на каких писали некогда и руссы, по свидетельству Ибн-Эль-Недима и дощечек Велесовой книги.
Следовательно, Боян был древним поэтом, ибо писал еще на деревянных дощечках и, скорее всего, письмом типа "черт и резов", т.е. славянской руницей.
3. Далее мы находим в тексте Игориады: "А бы ты сия пльки ущекотал,.. рища в тропу Трояню".
Это значит: "Если б ты воспел полки Игоревы, ты бы так же воспел их, как и войну Троянскую". Но у нас из стихотворений о Трое только и есть одна Илиада, и мы можем не только предположить, но и утвердительно заключить, что Илиаду писал Боян.
Далее Классен считает ошибочным заключение историка Н.М. Карамзина /1766-1826/ о том, что слова "в тропу Трояню" означают: in via Trajani - "в путь Троянов". Можно ли что-то воспеть в чей бы то ни было путь? Поют в склад и лад другого, но не в путь. Да и дальнейший текст Игориады "вступила /обида/ девою на землю Трояню" ясно говорит нам, что речь идет об Илионе...
Спрашиваем опять: не был ли Боян только переводчиком Илиады? На это нам отвечает текст Игориады в двух местах: нет.
Фраза "летая умом под облакы" - ясно говорит нам, что Боян, сочиняя, возносился умом до облаков, чего переводчику не нужно, когда мысли уже лежат пред ним готовые и нужны только слова для перевода их.
Фраза "Боян же вещий не 10 соколов на стадо лебедей пущаше, но свои вещие персты на живая струны вскладаше, они же сами князем славу рокотаху" - свидетельствует, в свою очередь, что Боян был вдохновенным поэтом, что ему нужны были для сочинения не силы вещественные, а воодушевление, и тогда струны под его перстами сами славили князя.
На вопрос: на каком языке была первоначально написана Илиада - решительно отвечаем: не на греческом, ибо Ликург /IX-VIII в. до н.э./ нашел первые 8 ее песен в Кеми, городе троянском, построенном после падения Трои. Притом же греки в продолжение трех столетий от покорения Трои не знали об этом сочинении; неужели оно могло так долго укрываться от них, если бы было их собственное?
Семь греческих городов спорили о местонахождении творца Илиады, но потому только, что в каждом из них найдено по несколько вариантов тех же кемеянских или кемских песен, которые могли легко попасть туда из Кеми, оказавшейся впоследствии во власти греков.
Следовательно, Боян или Омир /псевдоним, коим подписана Илиада/ был кемеянином, что подтверждают и сами греки, говоря, что слово "омир" не есть имя певца, а означает на кемеянском языке только слепца; это, в свою очередь, говорит о том, что Илиада первоначально была написана не на греческом языке, иначе иностранное для греков слово, означающее не более как слепца, не могло появиться в качестве псевдонима автора.
Поставив в один ряд со всеми этими доводами факты, присвоенные греками в пользу своей истории, в нейтральное положение, продолжим наши выводы.
Наименование Кеми, месторождения Илиады, не только не чуждо славянскому миру, но повторяется и в самой России в разных местах, например: Кем-ино - городок в познанском округе; Кем-тендей - река в Иркутске; Кемь-город на севере Карелии; озеро Кемское, речка Кемь и несколько деревень того же имени в том же районе.
Теперь вернемся к Игориаде. Далее мы в ней читаем: "Чили воспети было вещий Бояне, Велесов внуче". Здесь сочинитель Игориады называет Бояна, певца Илиады, Велесовым внуком. Но Велес был божеством у руссов. Спрашиваем: может ли грек, или вообще иностранец, быть названным внуком славянского божества, особенно тогда, когда греки имели постоянные распри с руссами и прочими славянами? Нет, не может. Поэтому певец Илиады, т.е. Боян, должен был быть руссом.
Далее в Игориаде мы читаем: "Уже бо братие, не веселая година встала! Уже пустыни силу покрыли. Встала обида в силах Дажь-бога внука, вступила /обида/ девою на землю Трояню, всплескала лебедиными крылами на синем море, у Дона плещучи; убуди жирня времена. Усобица князем на поганыя погибе, рекота бо брат брату: се мое, а то мое же; и начаша Князи про малое се великое мльвити, а сами на себе крамолу ковати; а погани с всех стран прихождаху с победами на землю Русскую".
Здесь автор говорит о тяжких временах, о том, что пустыни покрыли те места, где прежде процветала сила народная. Но что же он причисляет к пустыням? На это он ясно отвечает: "Землю Трояню, окрестности синего моря и протяжение вдоль Дона", то есть троянскую и русскую земли. Что прибрежья синего моря были некогда заселены славяно-руссами, явствует уже из преданий, сохранившихся в народных песнях и сказках, переносящих весь быт славянского востока на синее море, подобно тому, как славянский запад концентрируется по Дунаю. Спрашиваем: что заставило его поставить Трою в одну категорию с Россией и даже назвать и ту, и другую страны силою Дажьбожьего внука, славянского божества?
Ответ выводится сам собою: автор Игориады признает Илион не только славянским, но даже русским, как истину, давно известную и несомненную. Трою и Русь составлял не просто один и тот же народ, а одно его племя; следовательно, руссы были троянами и наоборот - трояне были руссами. Но огромнейшее племя руссов не могло вместиться в Трое, тогда как часть руссов, очевидно, могла построить Илион; притом, прозвания: трояне, дардане, тевкры, фракийцы и пеласги - не суть собственные имена народа, а только нарицательные, как мы видели выше; следовательно, руссы есть племенное название народа, заселявшего Трою.
Это подтверждается с еще большей очевидностью еще и тем, что трояне и руссы имели общие предания, однозвучные и часто одинаковые имена, одинаковое оружие, обряды и обычаи.
Далее автор Игориады говорит, в каком виде вступила "обида" в земли русские: в Трою - девою; это намек или на Гесиону, похищенную Гераклом, или на Елену, увлеченную Парисом; в Россию же она вступила притязаниями князей на доли в дележе наследий, имевшими следствием их междоусобия. Здесь автор, сливая Трою и Русь воедино, в один народ, горюет, приводя, так сказать, к одному знаменателю бедствия, его постигшие (Е.И.Классен Указ.соч.).
А вот что говорится в Велесовой книге: "...Индра шел за нами, как шел за отцами нашими на ромеев в Трояновой земле" (Велесова книга, стр. 139). Это еще раз заставляет нас заключить, что в Троянских землях некогда сидела Русь.
П.А. Лукашевич /1809-1887/ в своем исследовании "Чаромятие, или священный язык магов, волхвов и жрецов" пишет, что под ударами монголов и арабов погибли все славяне Персии и Малой Азии, части Фракии и части Македонии. Дакия обезлюдела, а в Паннонию вкочевала калмыцкая, или монгольская, орда, ныне называющаяся мадьярами. Славяно-русские племена, богохранимые от всякой лжи и скверны, более, чем кто-либо, противоборствовали диким монголам и прикрывали юго-запад Европы от истребления (Петроград, 1846. С.2).
Полупросвещенные немцы, выйдя из темного угла Европы с помощью побежденных ими галлов, начали покорение славян, то пользуясь их раздорами, то прельщая славянских царей и князей своей "верностью" и "усердием", так что славянские владыки с большой охотой отдавали им свои обширные земли для заселения, которые новые поселенцы употребляли лишь для своей пользы, не делясь со славянами ни крохой. И когда эти области подпадали под прямую власть немцев, новые поселенцы становились деятельными помощниками в угнетении туземцев, т.е. славян. В результате этого Силезия совершенно онемечилась. Таким образом, начиная от пределов Голландии и обоих берегов Рейна, они продвигались далее и далее на Восток, и в продолжение тысячелетия основали на славянских землях одну Праву /империю, Kaiserthum/, четыре королевства и множество мелких владений.
Становление Византии и Царьграда как столицы и средоточия Римской Правы положило начало разъединению азиатских и европейских славян. О былой же величине земли Российской до ее оккупации иудохристианами можно судить по словам Светослава Хоробре, которые он говорил "в лето 6477 /960 г./" своей матери и боярам своим: "Не любо ми есть в Киеве быти, хочу жити в Переяславци на Дунаи, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: от Грек злато, поволоки, вина и овощевыя разноличныя, из Чех же, из Угорь сребро и комони..."
