Грузный, с пышными седыми бакенбардами, обрамлявшими мясистое лицо с красными влажными губами, капитан Гастон Готье пьяно философствовал:

– Это же нелепость, господа: я, продолжатель рода великих мореплавателей, сижу под струями кондиционера в комфортабельной каюте и пью шампанское. Все мои предки гордились обветренными лицами, кожу которых дубили ветра всех океанов…

– Черт возьми, капитан, – воскликнул смуглый остроносый военный моряк, сидящий напротив Готье, – вы еще вспомните про каких-нибудь предков-пиратов, трюмы, набитые «черным деревом», и ром, который лился рекой.

– А почему нет? – широко развел руками Готье, чуть не сбив тяжелый подсвечник на столике за своей спиной, и добавил зловещим шепотом, сделав при этом страшное лицо: – Может, это моя семейная тайна. Только вот работорговлей мы никогда не промышляли, это позор для честного моряка.

Гости взорвались пьяным хохотом. Выпито было уже прилично и за здоровье именинника-капитана, и за старую калошу «Шаранту», и за всех моряков на этом судне, и за многое другое. Раскрасневшиеся лица, расстегнутые рубашки и слишком громкие голоса говорили о том, что пить компания начала давно. Самым трезвым и опрятным был командир военного корвета, сопровождавшего французский сухогруз в этих опасных водах. Шутки о пиратах начались не случайно. Весь экипаж знал, что за последние лет десять произошла вспышка пиратских налетов на суда в Юго-Восточной Азии. Но под конвоем военного корабля моряки чувствовали себя в безопасности.

– Вот вы, Бертран, – обратился капитан к военному моряку, который был трезвее всех и не позволял себе даже расстегнуть лишнюю пуговицу на тропической форменной рубашке, – разве вам, с вашими пушками, ракетами и еще черт знает чем, не хочется иногда выйти на всех парусах из-за мыса наперерез богатому купцу, дать залп по его оснастке и броситься на лихой абордаж? А?

– Вы правы, капитан, в наше время служба моряка, в том числе и военного моряка, скучна, как воскресная проповедь, – согласился остроносый моряк и поднял бокал, призывая всех к вниманию. – Господа, выпьем за то, чтобы в моряках никогда не угасали дух здорового авантюризма и тяга к приключениям!

Моряки одобрительно загалдели и подняли свои бокалы. Неожиданно в этом веселом гомоне очень неуместно и раздражающе запел зуммер внутренней связи. Капитан выругался, сделал большой глоток из бокала и потянулся к трубке за своей спиной. Компания стала соревноваться в остроумии по поводу того, что вахтенному не дают покоя винные пары, поднимающиеся из капитанской каюты. Лицо капитана побледнело. Он рявкнул: «Тихо!» – и компания недовольно переглянулась. Насторожился только командир военного судна сопровождения. Он пристально смотрел на капитана, будто пытаясь угадать, о чем идет речь в телефонной трубке.

– Дьявольщина! – выругался капитан, швырнул трубку и стал застегивать рубашку. – Бертран, давайте поднимемся на мостик.

– Что случилось? – коротко спросил Бертран, уже стоявший на ногах.

– Радар засек малогабаритные скоростные объекты, движущиеся в нашем направлении.

Пьяная компания сразу замолчала, а затем, как по команде, повскакивала с мест и двинулась вслед за капитаном и Бертраном из каюты. Это могло означать только одно – нападение пиратов. Особой тревоги никто не испытал, надеясь на военных моряков. Заинтересовал сам факт такой наглости – попытаться атаковать судно, когда в пяти кабельтовых прекрасно виден идущий полным ходом военный корабль. Хотя это могли быть и не пираты.

Когда французы поднялись на мостик, вахтенный показал на приближающиеся точки. Катера были уже видны невооруженным глазом.

– Когда вы их засекли? – прорычал капитан Готье.

– Только что. И сразу сообщил вам. Такое ощущение, капитан, что они дрейфовали и ждали нашего приближения. – Вахтенный повернулся к Бертрану: – Вашему помощнику я тотчас же сообщил, командир.

Бертран молча кивнул и снял трубку связи. Он услышал, как на его судне взревели сирены, и оно полным ходом пошло на сближение. Ему, как командиру, надлежало руководить отражением атаки, не важно, с борта своего судна или другого. С гражданского сухогруза было в этой ситуации даже удобнее, так как картина нападения здесь будет яснее.

– Остановить машины, капитан? – спросил вахтенный, имея в виду, что так они смогут быстрее сблизиться с военным кораблем.

– Нет, держать курс.

Катерам оставалось до корабля каких-то пять минут хода, когда по ушам моряков ударил гулкий взрыв. Все обернулись и бросились смотреть назад. Наверное, корвет открыл предупредительный огонь. Но то, что они, и в том числе командир Бертран, увидели, повергло всех в шок. За кормой военного судна поднимался столб дыма. С плеском оседал водяной столб, а само судно как-то нелепо стало забирать вправо, в сторону от «Шаранты».

– Что за черт, – прошептал вахтенный.

Все, кто был в рубке, молча наблюдали за беспомощным поведением корвета. Только командир Бертран что-то кричал в трубку. Наконец он ее опустил. Все обернулись к Бертрану в надежде, что ничего опасного не случилось.

– Взрыв. Подводный взрыв возле кормовой части. Скорее всего, погнут вал винта и заклинило рули. Через пробоину в машинное отделение поступает вода, а судно неуправляемо, – медленно и четко стал перечислять Бертран.

В ходовой рубке воцарилась тишина. Все с надеждой смотрели на военного моряка, ожидая, что сейчас он объявит, что это не помеха и меры по безопасности гражданского судна все равно будут приняты. Но этого не произошло. Вместо этого Бертран предположил:

– Это не торпеда и не подводная мина. Скорее всего, магнитная мина, установленная снаружи ныряльщиком еще в Порт-Саиде или в Суэце.

– Это значит, что нас ждали и готовились, – сиплым голосом оттого, что у него пересохло во рту, сказал вахтенный.

– Да, – подтвердил Бертран.

Тишина нарушилась сразу и всюду. Как бы в подтверждение слов командира Бертрана, с обоих бортов застучали пулеметные очереди. С треском разлетелось переднее стекло в рубке, жалобно звякнул судовой колокол, в который попала пуля. Моряки пригнулись к полу, а над их головами, пробивая тонкий металл обшивки, цокая и взвизгивая, полетели пули. Они рикошетили от стен и вязли в обшивке рубки. Внизу на палубе послышались крики. Это команда сухогруза высыпала наверх и попала под огонь пиратов. Капитан хмуро и вопросительно посмотрел на Бертрана, но тот лишь пожал плечами. Оба понимали, что развернуть огромный сухогруз и уйти под защиту пушек корвета они не успеют. Выход один – сдаваться на милость пиратов, тем самым пытаясь сохранить жизнь экипажа.

– Стоп машина! – приказал Готье, но, увидев, что вахтенный помощник сидит, привалившись к стене, и держится за окровавленное плечо, пополз сам к машинному телеграфу.

Судно замедлило ход и шло по инерции, когда на леера ограждения полетели кошки с веревками. На борт полезли пираты. На многих были короткие куртки без рукавов и короткие штаны. Лица смуглые и светлые, очевидно, сплошь сомалийцы. Вооружение пиратов было тоже самым разным: кто держал американские «М-16», кто русские «АК-47», а кто и более современные короткоствольные штурмовые автоматические винтовки.

Крючконосый главарь с длинной седой бородой и колючими глазами вошел в рубку. Некоторое время он осматривал сидящих на полу моряков, наконец заговорил на правильном английском:

– Очень мудро с вашей стороны, господа, что вы остановили машины. Кто из вас капитан?

Готье поднялся с пола с угрюмым лицом и заложил руки за спину.

– Я капитан, а кто вы такие и почему напали на мое судно?

– Это для вас совсем не важно, капитан, кто мы такие, – ответил крючконосый и повернулся к Бертрану. – А вы, судя по всему, командир корабля, который там сейчас крутится, как побитая собака. Вы оба, господа, а также старший помощник капитана и старший механик пойдут со мной. Вы же, капитан, передайте моему помощнику ключи от вашего сейфа в каюте, живо!