— Я надену плащ, что-то мне зябко здесь. — Аня накинула себе на плечи дождевик.

— Аня, что с тобой? — с ужасом вскрикнула Катя.

На неё смотрела голова сестры, удивленно моргающая глазами. Ужас заключался в том, что кроме головы больше ничего не было! Голова наклонилась, посмотрела на то место, где должны были быть ее ноги, хихикала и спросила:

— А теперь как я выгляжу? — и голова тоже исчезла. — Ну, что молчишь?

Катя была в состоянии, близком к панике. Но через мгновение появилась Аня, вся целиком, держа в руках плащ. Она потрогала сестру, ущипнула её, чтобы удостовериться, что та настоящая:

— Живая. А плащ-то, похоже, невидимка.

— Это я его решила взять, — похвасталась Аня.

— Да ладно тебе, пойдем дальше, — Катя пошла дальше по коридору. — Как маленькая, — фыркнув напоследок.

Подземелье было очень старым, выложенное аркой из серых камней. Сверху, пробив себе дорогу сквозь каменный потолок, свисали корни деревьев. Стены были покрыты мхом и какой-то плесенью, кое-где просачивалась вода, но не скапливалась на полу, а исчезала непонятно куда.

Девчонки шли и шли по этому старому туннелю, пока не наткнулись на лестницу, ведущую наверх. Они начали подъем, но, оказавшись наверху, уткнулись в совершенно гладкую каменную стену, без малейших признаков какой-либо двери.

— Что теперь? — Аня посмотрела на сестру.

Катя молча достала кольцо и прикоснулась им к стене. В стене образовался проем, через который они увидели ночное небо и огромную яркую луну.

Сестры вышли из подземелья и оглянулись вокруг. Кругом стояли высохшие деревья, искореженные странным образом. На фоне луны их можно было принять за чудищ, застывших в своих нелепых позах в ожидании путников, забывших об осторожности и бдительности. В некоторых местах, между деревьями, росли камыши, откуда доносилось кваканье лягушек. Под ногами что-то булькало.

— Болото, — пробормотала Катя и попятилась назад. — Как бы не увязнуть.

— Смотри, — прошептала Аня.

В ярком свете луны черным зловещим силуэтом вырисовывался замок. Аня, отломив от дерева ветку, принялась нащупывать ею дорогу.

— Кать, посвети сюда, тут что-то твердое. Это тропинка и по-моему, она ведет к замку.

…Тропинка становилась все шире и шире. И вскоре она превратилась в широкую дорогу, выложенную черным булыжником. Заканчивалась она у самых ворот замка.

— Погаси свет, а то нас увидят из замка, — прошептала Аня.

Катя выключила лампу, и все вокруг погрузилось в темноту. Только луна, освещавшая замок, указывала направление. Подойдя поближе, они смогли рассмотреть замок. Казалось, он стоял на болоте, лишь узкая полоска чистой воды отделяла крепостные стены от подернутого тиной болота. Высокие крепостные стены с их грозными зубцами загораживали от взгляда все внутренние постройки, и только смотровая башня, как одинокий вечный часовой, охраняющий свои владения, возвышалась надо всей крепостью. Вход в замок был один. Во всяком случае, так казалось. И дорога, которая вела к воротам, была прямо перед ними.

— Надо сойти с дороги, — сказала Аня и сделала несколько шагов в сторону. Земля под ногами заколыхалась, и ноги оказались в воде. — Дальше нельзя, болото затянет, — прошептала она.

Осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, сестры двинулись вдоль дороги к замку. Подойдя совсем близко, они выглянули из-за большого валуна. Два стражника охраняли вход в крепость. Это была необычная охрана. Нельзя сказать, что они были страшными, просто девочки никогда таких не видели. Фигурой они походили на людей, но во всем остальном…

…Одежда, надетая на них, больше напоминала лохмотья, перехваченные веревкой на талии. Материал, из которого была сделан их наряд, был очень грубым и распускался, поэтому одежда стражников мало была похожа на одежду воинов. Потом, когда девчонки уже пробрались в замок, они узнали, что эти платье были связаны или сплетены из высушенной тины и водорослей. Их ноги покрывала чешуя, а пальцы между собой были соединены перепонками. Волосы, или что-то похожее на них, торчали во все стороны и от грязи походили на проволоку. В ушах, которые были большие, остроконечные, высовывались из волос, висело по серьге.

Наверное, они устали ходить туда-сюда и сели прямо на дорогу. Хотя эти два существа и были похожи друг на друга, но при ближайшем рассмотрении все же сильно различались. Та, что сидела поближе к девочкам, была худощавой с толстой цепью на шее и медальоном в виде рыбы. Её горбатый нос, свисавший почти до подбородка, был «украшен» черной большущей бородавкой, из которой росли волосы. Вторая «дамочка», наоборот, была очень толстой, с лягушкой на шее и большим носом, сильно смахивал на картошку, прилепленным в самом центре лица. У этой особы тоже была бородавка, но росла она на щеке, видимо здесь тоже была своя мода. К тому же, у одной из них в волосах торчала водяная лилия, а другую украшали купавки. Их мечи лежали рядом с ними, на дороге, а сами они играли в карты.

— Ты, бестолочь болотная, кто бьет козырного короля бубновой десяткой?

— Речная, — поправила её подружка. — Это у тебя память отшибло, козыри-то буби.

— Нет, крести.

— Нет, буби.

И, разозлившись, они бросили карты, схватив друг друга за волосы, покатились по мостовой.

— Ну, все, хватит. Мне надоело, — сказала болотная, отпихнув от себя речную. — Ты всегда меня обманываешь.

— Да, а кто вчера мою рыбку сожрал? А? — прогнусавила речная кикимора.

— Разве это была рыбка? Тьфу, одно название, тем более она меня так жалобно упрашивала.

— Как это? — удивилась речная кикимора.

— Съешь, говорит, ты меня, уважаемая болотная кикимора, а то подруга твоя совсем жевать не умеет, плавай потом непрожеванной в её желудке.

— Это кто не умеет? Это я не умеет? — возмутилась речная.

И они опять, сцепившись, начали тузить друг друга. Аня взяла сестру за руку и прошептала:

— Я что-то придумала! — и, надев плащ, исчезла.

Кикиморы, немного успокоившись, стояли друг против друга, вспоминая старые обиды. Они были так увлечены перебранкой, что не заметили, как возле их ног, подпрыгивая, покатилась пара горошин. Первая кикимора заводила носом.

— Слушай, я знаю, что болотные кикиморы отличаются не очень приятным запашком, но не до такой же степени. Ты что сегодня ела на обед? — последнюю фразу она прокричала с зажатым носом.

Болотная кикимора, раздув ноздри и набрав полные легкие воздуха, завопила:

— Это не мое, это не я, — и тоже прикрыла нос ладонью.

— Я здесь больше находиться не могу. Сейчас же все расскажу хозяйке.

— Я не поняла, сама напакостила, а на меня спираешь, — заорала вторая, уткнув руки в бока, но, задохнувшись, сразу зажала нос рукой. — Я первая расскажу про тебя, — и они наперегонки бросились к калитке. Но так как каждая стремилась быть первой, а двери были узкие, естественно, что они в них застряли.

— Отстань от меня, вонючка.

— У — у, скунс проклятый.

Шипели они, отворачиваясь, друг от друга. Наконец-то протолкнувшись, они повалились на землю, вскочив, задыхаясь от отвратительного запаха, бросились в замок.

— Пошли, — перед глазами Кати возникла Анина голова. Та, отшатнувшись, чуть не закричав.

— Ты больше меня так не пугай. Или снимай накидку полностью, или не показывайся вовсе, — прошипела она.

— Я им горох за шиворот насыпала, — снимая плащ, засмеялась Аня.

Выбравшись на дорогу, девочки направились к воротам.

— Да, хорошее оружие, — сказала Катя, закрывая нос ладошкой. — Даже так не спасает.

— А главное безотказное. Надо бежать за кикиморами, они приведут нас к колдунье, — потащила за собой сестру Аня.