Костюмъ невǏсты много теряетъ отъ того, что на ней нǏтъ традицiоннаго краснаго пояса (пота), который такъ идетъ къ расшитому бǏлому костюму. Особенность костюма дружки заключается въ томъ, что шобуръ его, по древнему черемисскому обычаю, расшитъ по бортамъ шелкомъ и цветными шерстями, какъ у женщинъ, а сваха имǏетъ на головǏ высокiй древнiй уборъ — шурк, сплошь залитый серебряными монетами, и широкую перевязь черезъ правое плечо (аршаш), только съ однǏми монетами и бǏлыми раковинами, но безъ разноцвǏтнаго бисера и бусъ, какъ у остальныхъ черемисъ. Прочiе участники обряда одǏты также по-праздничному.
Въ переднемъ углу комнаты приготовлено два стола: липовый столъ широкой стороной направленъ къ востоко-юго-востоку, а березовый-къ сǏверо-востоку, такъ что, стоя рядомъ, на нǏкоторомъ разстоянiи отъ стǏнъ дома, столы эти образуютъ собою небольшой входящей уголъ; противъ этого угла для брачущихся постилается кусокъ пеньковаго холста, отдельно отъ того большого лоскута, на которомъ стоятъ оба стола. На каждомъ столǏ лежитъ по восковому кругу; на березовомъ столǏ ставится на кругъ 9 свǏчей отъ жениха, на липовомъ-7 свǏчей обычной кугусортинской мǏры отъ невǏсты; среднiя свǏчи на обоихъ столахъ по обыкновенiю значительно толще остальныхъ. Передъ началомъ обряда дружка спрашиваетъ жениха и невǏсту, по доброй ли волǏ они соединяются; не довольствуясь ихъ утвердительнымъ отвǏтомъ, дружка опрашиваешь по два свидетеля съ каждой стороны, а потомъ ставить жениха и невǏсту на назначенную для нихъ подстилку. ПослǏ этого самъ дружка или одинъ изъ старǏйщихъ представителей секты начинаетъ молитву Великому Богу-создателю и его женǏ, въ которой испрашивается благословенiе обоимъ на предстоящую брачную жизнь, излагается просьба о дарованiи имъ семейной тишины и спокойствiя, здоровья и прибыли въ дǏлахъ, многочисленнаго семейства и долгой жизни. ПослǏ этой молитвы брачущiеся обводятся вокругъ столовъ, становятся на прежнее мǏсто, обмениваются кольцами, и обрядъ конченъ.
ОбмǏнъ кольцами, строго говоря, является излишнимъ, потому что девушка уже значительно раньше вручила любимому человǏку кольцо, когда отдалась ему, но это совершается ради большей торжественности. Дружка обращается къ новобрачнымъ съ приличнымъ случаю наставленiемъ, поздравляетъ ихъ и подносить имъ въ деревянномъ ковшичкǏ медовщины. На голову молодой (ор-йынг вата) надǏвается теперь сорока-головной уборъ замужней женщины, поверхъ которой накидывается фата. ВсǏ выпиваютъ затǏмъ понемногу медовщины и отправляются пировать въ домъ новобрачнаго; пиръ тянется до поздней ночи, сопровождаясь пǏснями и плясками подъ цǏлый оркестръ изъ гуслей, волынки и барабана.
Подводя итогъ всему нами сказанному о кугусортинцахъ, прежде всего слǏдуетъ отмǏтить ихъ необычайную незлобивость, простодушiе и подчиненiе волǏ Верховнаго Существа. Никогда они не жалуются на притǏсненiя и гоненiя, относясь къ нимъ крайне благодушно и разсказывая о своихъ несчастiяхъ въ такомъ духǏ, какъ будто бы эти несчастiя происходили совсǏмъ не съ ними, а съ кǏмъ-то другимъ.
Кугусортинское религiозное движенiе имǏетъ некоторое сходство съ тǏмъ экстазомъ, который въ срединǏ 60-хъ годовъ минувшаго столǏтiя замечался среди горныхъ черемисъ (Козмодемьянскаго уǏзда, Казанской губ.), выразился въ увлеченiи христiанствомъ и нашелъ себǏ исходъ въ основанiи черемисскаго монастыря на р. Малой ЮнгǏ. ВмǏстǏ съ тǏмъ это сектантство отчасти напоминаетъ нашъ расколъ, именно тǏми послъдствiями, которыя оно произвело среди язычествующихъ черемисъ. Но языческая секта лишена нетерпимости и ожесточенiя, которыми зачастую отличается наше старообрядчество.
Причины религiознаго движенiя среди черемисъ указаны выше; во многомъ секта обязана своимъ появленiемъ чисто случайнымъ причинамъ, много виноваты въ ея появленiи и русскiе, потому что, обративъ черемисъ въ христiанство болǏе или менǏе давно, мы не старались научить ихъ русскому языку и внǏдрить въ нихъ пониманiе новой вǏры. Вышло такъ, что серьезныя попытки переводовъ богослужебныхъ книгъ на черемисскiй языкъ начались уже послǏ появленiя новой секты.
ВмǏсто изученiя сектантства, какъ бы это слǏдовало, мǏстное яранское духовенство принялось послǏ Казанской выставки за крайне неумǏлое, рǏзкое обличенiе и не стеснялось въ выборǏ средствъ для уничтоженiя ереси. Сколько разъ я ни останавливался надъ вопросомъ о причинахъ столь усиленнаго гоненiя на основателей новой вǏры, я не находилъ другого къ тому повода со стороны мǏстнаго духовенства, кромǏ преслǏдованiя узкихъ интересовъ чисто матерiальнаго свойства. Духовенство, на глазахъ коего секта развивалась цǏлыхъ 12 лǏтъ, не потрудилось даже ознакомиться съ основами новой вǏры и само росписалось въ своемъ полномъ безсилiи бороться съ новымъ ученiемъ, не постыдившись, при содǏйствiи свыше, прибǏгнуть къ такой жестокой мǏрǏ противъ основателей секты, какъ административная ссылка безъ всякаго суда. Когда сектанты вернулись изъ ссылки, яранское духовенство слǏдило только за тǏмъ, чтобы они не водворились на мǏстǏ прежняго жительства, или даже въ ближайшемъ сосǏдствǏ, но опять таки ровно ничего не сдǏлало для изученiя секты.
Такой образъ дǏйствiй со стороны духовенства продолжается до послǏдняго времени. Все, что сдǏлано для изученiя секты, сделано не духовенствомъ, не миссiонерами, а лицами посторонними. Исключенiе представляетъ Я. Кобловъ, въ качествǏ катехизатора исполнявшiй порученiе архiепископа казанскаго Димитрiя; но ему пришлось только согласиться съ справедливостью заключенiй, сдǏланныхъ относительно секты его предшественниками.
Въ такомъ живомъ дǏлǏ, какъ сектантство вообще, всегда полезно выслушать мнǏнiе не только миссiонеровъ, но и частныхъ наблюдателей, болǏе или менǏе знакомыхъ съ бытомъ инородцевъ. Въ качествǏ такового, я позволю себǏ сказать въ заключенiе моего очерка, что, при всǏхъ отмǏченныхъ выше недочетахъ, секта кугу сорта, не представляя собою ничего опасного ни съ общественной, ни, съ государственной точек зрǏнiя, есть благороднǏйшее явленiе на пестромъ фонǏ черемисскаго многобожiя и кровавыхъ жертвъ. Она неизмеримо выше мусульманства, потому что не знаетъ фанатизма послǏдняго и не ведетъ пропаганды, нерǏдко связанной съ насилiемъ. Сущность кугусортинскаго ученiя настолько возвышенна, что нельзя колебаться ни одной минуты въ рǏшенiи вопроса о тамъ, что лучше: старочеремисское язычество, мусульманство или секта кугу сорта?
А между тǏмъ мусульманская пропаганда въ инородческихъ предǏлахъ процвǏтаетъ безнаказанно: изъ послǏдняго отчета Православнаго миссiонерскаго общества видно, что въ одной только Уфимской губ. отпало въ мусульманство 3840 душъ чувашъ.
Съ точки зрǏнiя миссiонерской, въ интересахъ господствующей церкви, желательно, разумеется, возвращенiе сектантовъ въ лоно православiя. Но добиваться этого слǏдуетъ не тǏми унижающими православiе средствами, какими это делалось до сихъ поръ. Не путемъ полицейскаго надзора, не съ помощью суровыхъ административныхъ каръ, а мǏрами кротости, любви и терпǏнiя нужно бороться съ ученiемъ кугусортинцевъ. Это тǏмъ легче сделать, что секта кугу сорта представляетъ собою прочный мостъ для перехода изъ язычества въ христiанство, а почва для послǏдняго разработана Якмановымъ пожалуй даже лучше, чǏмъ удалось это православнымъ миссiонерамъ.
Но вятское духовенство (въ частности — яранское), какъ мы выше видели, привыкло бороться съ язычествомъ совсǏмъ инымъ оружiемъ. Живое дǏло изученiя секты и собесǏдованiя съ уклоняющимися въ нее черемисами вятское духовенство заменило безсодержательною реторикой канцелярскихъ бумагъ.
Остается пожелать, чтобы высшая духовная власть вǏрнǏе взглянула на столь важный въ инородческой жизни фактъ и указала сельскому духовенству совершенно иной, чисто христiанскiй образъ дǏйствiй.
