— Ой, чёй-то?.. — обмер Вася. — Уже соединились? И пошутить нельзя.
— Давай звони, звони! — ободрили специалисты. — Каждая минута на вес золота.
— Москва? — взял трубку Вася. — Спасибо! Кто говорит? А, Борис Васильевич, ну дают, сразу соединили. Так, Борис, это я звоню, Лепехин. Откуда? Что забыл, что ли? Из Абу-Бубу. Погода хорошая… Что надо? Вышли авиапочтой посылочку с валенками. Пощупай по деревне, я возверну! Зачем валенки? Да понимаешь, недокомплект, как всегда, сам знаешь. Машины пришли, по списку валенков нет. Конечно, очень плохо. Неудобно перед местными товарищами. Да, да! Безобразие!
К сожалению, Вася не знал, с каким Борисом Васильевичем разговаривает, телефонисты перепутали, дали самого важного Борю в Союзе, у него шло ответственное совещание, замминистры отчитывались за временные трудности. Фамилия Лепехин Борису Васильевичу ничего не говорила, но адрес, откуда звонили, обязывал ко многому, тем более уверенный тон Васи был для Бориса Васильевича как бы приказом.
— Шутник ты, — сказал он Васе, чем ввел Лепехина в заблуждение. — Где мы в «нашей деревне» валенки найдем? Очень нужно, говоришь? Десять пар? Ну, ладно. Пришлем двадцать пять… Раз опростоволосились, надо исправлять, согласен. Как всегда… Передам твоей жене, передам… Извини, у меня совещание, ты звони, звони! Не беспокойся!
Он оглядел присутствующих на совещании с некоторым изумлением, сказал с упреком:
— Сколько можно краснеть, товарищи? Опять сигнал… К СУМам, агрегатам, которые поставляем за рубеж, опять недоложили валенок. Немедленно пошлите спецрейс, — приказал он секретарю.
Звонок и имел решающее значение в последующих грозных событиях. Дело в том, что враг не дремал, он перехватил разговор Абу-Бубу с Москвой, естественно, через несколько минут текст переговоров лежал на столе начальника отдела «Проникновение русских в пятые страны»:
«Сверхсекретно.
СВОДКА ЗА ПОСЛЕДНИЕ СУТКИ
1. В районе Берега Верблюжьего бедра королевство Абу-Бубу отмечается активизация русских. Перехвачена телеграмма о выезде в королевство самодеятельного ансамбля „Ручеек“ в расширенном составе.
2. В морском порту произошла разгрузка с русского корабля „Академик Лысенко“ машин непонятного предназначения. Мощные захваты предполагают возможность заброса снарядов, мин, атомных зарядов на большое расстояние. Дальность заброса не установлена.
3. В 10.00 по местному времени замечено, что один из членов „самодеятельности“ проводил демонтаж метательных приспособлений СУМ-508М с неизвестной целью.
4. В 10.00 состоялся разговор с Москвой Васи. Беседа шла на высшем уровне, из чего следует, что Вася Лепехин — комиссар высшего звена.
5. В разговоре Васи Лепехина с Москвой упоминались некие „валенки“ для метательных машин. Советологи, после изучения перехвата, пришли к выводу:
На военном жаргоне русских „валенками“, „самоварами“, „утюгами“ обозначаются снаряды, реактивные установки, танки и дальнобойные орудия. По всей видимости, резидент после удачного внедрения требует боеприпасы для СУМ-508М. Возможно, это есть атомные мины дистанционного управления для минирования акватории залива».
Начальник отдела задумался, затем написал резолюцию:
«Усилить наблюдение. Выбросить десант командос. Действовать скрытно без применения оружия, согласно варианту Ви-эйч».
И пошло, покатилось, машина заработала.
Вася и знать ничего не знал, как залихорадило Лэнгли из-за его дурацкого звонка в Москву; его с друзьями тоже лихорадило, но по иной причине: после доводки Жорой кондишена, из морозилки попер космический холод, стены номера покрылись инеем, компания, как ошпаренная, выскочила на улицу погреться.
— Закрой Антарктиду! — кричали они Жоре, а тот только разводил руками:
— Рычаг слишком большой, не остановишь.
Можно считать благом, что энергосистема курорта Доу и всего Абу-Бубу не выдержала нагрузки суперкондишена, в стране перегорели все пробки и Берег Верблюжьего бедра погрузился в темноту, иначе бы к утру на картах мира появился новый ледник имени Жоры.
Об этом, естественно, сразу же стало известно на берегу реки Потомак, что еще больше накалило атмосферу. Спутник-шпион сообщил, что в районе гостиницы «Тысяча и одна ночь» наступило необъяснимое похолодание на сто два градуса по Фаренгейту.
На дне залива Берега Верблюжьего бедра уже полгода лежала атомная лодка стратегического назначения. Капитан получил приказ на всплытие и выброс десанта на пляж Доу. В рубке выстроилась группа захвата. Капитан поднял перископ, оглядел берег…
— Странно, — сказал кэп, — это мне не нравится…
Он предложил оглядеть берег командиру группы. Тот долго крутил перископ.
— Вижу только фары автомашин. По всей вероятности, электростанцию взорвали террористы. Сверим компасы! Повторяю приказ:
«Выход провести скрытно, оружие не применять, учитывая международное положение. Сфотографировать установки русских. Доставить на лодку деталь установки. В случае провала, выдавать себя за инопланетян».
— Есть, сэр! Мы — гуманоиды! — дружно ответили командос, парни вставили в губы загубники, надели маски. Группа вышла в воду из специального отсека, а не через торпедные аппараты, как это было принято в недавнем прошлом.
Девушки, молодые и задорные, не заметили, как в городе потух электрический свет. Они плавали, радуясь невиданному для них морю, наслаждаясь жизнью.
Неожиданно с набережной раздался зычный голос Мебельной:
— За нами подглядывают! Девушки, по кустам!
Девушки встали по грудь в воде, их возмутило нахальство местных ухажоров.
— Как бы не так! — сказала Зина. — Кто ходил в комсомольский патруль, ко мне! Помните, как мы проучили хулиганов с Соснового Бора? Неужели здесь не постоим за свою честь?
— Постоим! — воодушевились мотальщицы. — Не на тех нарвались!
— Ой, глянь, плывут! Ну, хитрецы! Ну, фулиганы!
— Говорят, так у них невест воруют, — сказала Варя.
— Камнями их, каменьями, камушками!
— Гля, поднимается. Чего зенки-то вылупил, не видел, что ли? Руки! Руки убери! Без рук!
— Особенно не форси, — крикнула еще одна девушка, — у меня первый разряд по синхронному плаванью.
И она крутанула через бедро парня, вынувшего изо рта загубник, начала окунать его с головой.
Встреча с девушками была для командос полной неожиданностью. Пролежав на дне залива полгода, хлебнув свежего воздуха, парни охмелели, их боеготовность снизилась до нуля.
— О! Вандефул! — вскрикнул один из них, кажется, сержант.
— Ваней, что ли, кличут? — поняла его по-своему Зина. — Без пряников не заигрывай! У меня свой Ваня есть дома, твое счастье, моего Ваньки здесь нет.
— Я тебя, охальник! — бросила лапоть в командос Вера.
— Кэп! — лихорадочно докладывал командир группы захвата. — Нас обнаружили голые женщины. Что делать? Что вы, сэр, мы джентльмены. Откуда охранение? Неизвестно, но они прошли специальную подготовку, топят парней. Что? Они кричат, как донские казаки: «Ура!» Что? Есть, сэр! Отходим!
— Ура! — кричали вслед уплывающим парням девушки. Парни плыли вяло, оглядывались, посылали воздушные поцелуи.
— Знай наших! — кричали девушки. — Попались бы вы на нашей речке! Завтра не приплывете? Во сколько? Не поняли! Как стемнеет?
— А мой-то, — рассказывала Зина. — Ваней, говорит, зовут. А парень ничего… Жаль только по-нашему ни бельмеса!
Пристыженные командос вернулись на лодку, которая на полной скорости, чтобы избежать международного обвинения в нарушении территориальных вод суверенного государства Абу-Бубу Берега Верблюжьего бедра, уходила в нейтральные воды. Они стояли в рубке, склонив головы, как нашкодившие ученики, не находя слов для оправдания.
