Она руководствовалась благими побуждениями, Кэм ни минуты не сомневался в этом. По какой-то непонятной причине королева Шарлотта всегда питала к нему слабость. Да, он был ее крестником, однако существовали десятки людей, которые могли похвастаться такой же связью с ее величеством, но, к своему несчастью, не снискали ее милости. Кэму никогда не приходило в голову, что он нравился королеве потому, что смог завоевать ее уважение.

Цель королевы была очень простой – продемонстрировать свое доброжелательное отношение к Габриеле и таким образом остановить гадкие слухи, которые вызвала их свадьба.

– Принц Георг предложил свою поддержку, – доверительно сказала королева.

– Очень великодушно с его стороны, – иронично пробормотал Кэм.

Он понял, что топор сейчас опустится на его шею.

– Ни одни хоть сколько-нибудь важные двери не должны быть закрыты для твоей жены.

– Возможно, весной… – осторожно начал Кэм.

– Слишком поздно, – перебила ее величество. Она начинала уставать и искала глазами своих фрейлин. Те поспешили к королеве. – Лучше потушить пожар, пока он не разгорелся слишком сильно. – Она поднялась, и Кэм встал вместе с ней. – Георг расскажет тебе, что следует сделать.

Кэму не оставалось ничего другого, кроме как просто сказать:

– Благодарю вас, ваше величество.

– Очаровательная леди, – сказала королева. – Я имею в виду твою матушку. – Она рассеяно похлопала Кэма по руке. – Знаешь, в ней не было злобы. Когда она такой молодой оставила этот мир, я потеряла очень близкую подругу.

Как только королева покинула комнату, Кэм пулей вылетел в приемный зал. Ему казалось, что он легко может задушить принца Уэльского, если Габриель обидели. Звуки смеха, мягкого и доверительного, заставили Кэма ускорить шаг. Он нашел их в парадном вестибюле. Они осматривали великолепные детские доспехи, принадлежавшие когда-то Карлу Первому. Габриель была в своей стихии, и Кэм не знал, почувствовал ли он облегчение или, скорее, раздражение.

– Кэм, – сказала девушка, заметив его, – представляешь, Виндзор постигла та же участь, что и Версаль, когда король лишился головы.

– Прошу прощения? – Хотя вопрос Кэма был обращен к Габриель, он окинул быстрым взглядом всех присутствующих в комнате.

Казалось, все было в порядке. Постепенно Кэм расслабился.

Габриель терпеливо объяснила:

– Революционеры, как в Англии, так и во Франции, казнили короля, а потом им хватило дерзости распродать его личное имущество.

– В Англии, – сухо отозвался его высочество, – революционеров называли парламентариями.

Кэм уставился на Габриель. Фрейлины, прикрываясь кружевными платочками, захихикали.

– Ах, – сказал герцог, поняв наконец, в чем дело, – вы говорите о Карле Первом? Да, конечно. Корнуолл распродал виндзорскую коллекцию короля, чтобы покрыть свои военные расходы.

Повернувшись к принцу, Габриель, не подумав, сказала:

– Мой дедушка был в числе тех, кто остался в выигрыше от распродажи сокровищ Версаля. В нашем замке в Нормандии…

– Габриель! – голос Кэма, мягкий, но предостерегающий, оборвал ее на полуслове. – Уже поздно, – герцог улыбнулся, чтобы смягчить упрек.

Габриель густо покраснела. Она сказала лишнее. Семья мачехи Кэма, Валькуры, не имели ничего общего с Нормандией. Более того, согласно легенде, которую сочинил Кэм, Габриель не помнила родственников, поскольку ее воспитали чужие люди. Девушка в душе проклинала свой длинный язык. Она заставила себя улыбнуться и мило сказала:

– Только не говори, что нам уже надо ехать, Кэм.

Кларенс немедленно поддержал ее.

– Да. Не говорите так, Дайсон! Я пообещал показать вашей герцогине часовню Святого Георгия. Рассказать про рыцарей ордена Подвязки и все в этом роде. Габриель не может поверить, что высший рыцарский орден Англии представлен интимным предметом дамского гардероба.

Твердо решив сгладить свою едва не ставшую фатальной ошибку, Габриель, смеясь, спросила у младшей фрейлины:

– Признайтесь, леди Мэри, что эти джентльмены разыгрывают меня. Дамская подвязка? Это ведь не может быть правдой?

– Это правда, ваша светлость, – ответила леди Мэри. – Но прославляет это Англию или позорит, вопрос спорный.

Улыбка, с которой леди Мэри сделала свое замечание, лишила сказанное и тени осуждения.

– Кажется, я не совсем понимаю, – сказала Габриель.

Принц мягко вмешался.

– Кларенс обожает рассказывать эту историю. Почему бы вам не позволить вашей герцогине прогуляться с ним, Дайсон? Будет жаль, если Габриель, проделав столь долгий путь в Виндзор, не увидит знамен и гербов рыцарей ордена. А мы тем временем разопьем бутылочку портвейна, если вы не возражаете.

Кэм быстро принял решение.

– Габриель?

– О да, пожалуйста! – немедленно ответила она.

Кларенс лучезарно улыбнулся Кэму, предлагая руку Габриель.

– Вот как все произошло, – сказал он, уводя за собой девушку. – На балу, который Эдуард Третий давал в Виндзорском замке в 1347 году… Или это было в сорок восьмом? Не важно, дата не имеет значения. В любом случае бал давали в честь взятия Бордо. Нет, нет! Теперь я вспомнил. Праздновали взятие Кале. Как я уже говорил, во время бала подвязка непревзойденной красавицы Джоан Кент упала на пол. Король…

– Король поднял ее, – рассказывала Габриель Кэму примерно час спустя. Их экипаж направлялся из маленькой Виндзорской деревни в Лондон. – Но, быть может, ты уже слышал эту историю? – с опозданием добавила девушка.

– Напомни мне, – великодушно отозвался Кэм.

Габриель не нужно было просить дважды. История поразила ее воображение.

– Придворные короля и некоторые леди стали комментировать это происшествие не слишком, надо сказать, лицеприятным образом.

– Чего и следовало ожидать, – заметил Кэм. – В легенде говорится, что Джоан Кент была любовницей короля.

– Ты знаешь эту историю, – сказала Габриель.

Девушка не могла скрыть разочарования.

– Я позабыл некоторые подробности, – солгал Кэм. – Умоляю, продолжай.

– Ты уверен, что забыл?

– Абсолютно.

Габриель облокотилась поудобнее на бархатные подушки.

– Надеюсь, она не была любовницей короля. – Габриель задумалась над этим еще на секунду и с еще большим чувством сказала: – Я никогда не поверю, что она была любовницей короля.

– Почему же?

– Потому что Черный принц, сын короля, женился на ней, вот почему. Но все это к делу не относится. Король Эдуард поднял подвязку, взглянул на хитрые, понимающие улыбки придворных и сказал: «Honni soit qui mal у pense».

– Стыдно тому, кто это дурно истолкует.

– Ты все-таки знаешь эту историю! – обвинила Габриель.

– Я вспоминаю ее урывками, – признал Кэм.

Наступило молчание.

– И? – ободрил он.

Грубо фыркнув, Габриель быстро закончила историю.

– Король пообещал, что наступит день, когда эти самые придворные будут мечтать носить такую подвязку. Так был основан орден рыцарей Подвязки. О чем вы говорили с принцем Уэльским, когда я ушла с Кларенсом?

Сдержав улыбку, Кэм уклончиво ответил:

– О том, о сем. Ничего такого, о чем тебе следует беспокоиться.

Спустя некоторое время он задумчиво продолжил:

– Габриель, я вот что думаю. Возможно, нам стоит остаться в Лондоне на пару месяцев. Раз уж мы проделали долгий путь из Корнуолла, сейчас, похоже, идеальный момент, чтобы представить тебя обществу.

Слова мужа повергли ее в шок.

– О Кэм, нет! Пожалуйста! Я еще не готова к этому!

– Не готова? Дорогая моя, ты готова лучше, чем когда-либо. Этим вечером ты была просто великолепна. Я гордился, что являюсь твоим супругом. – Он нашел ее пальцы и сжал их. – Ангел, не в моей власти сейчас покинуть Лондон.

– Тогда отправь меня в Корнуолл.

– Чего ты боишься?

– Ничего! Всего! Ты же видел, что произошло сегодня вечером. Я почти выдала себя.

– Но ты быстро исправилась. Ты не повторишь одной и той же ошибки дважды.