– Конечно, – быстро ответил Лэнсинг. – Я ничего другого и не имел в виду.

«Маргарита» бросила якорь у подножия огромного каменного выступа, и путешественники поплыли к берегу на маленьких лодках. Узкая тропинка привела их к замку.

«Впечатляет», – подумала Габриель, заметив в горном укреплении глубокую естественную трещину, отделявшую Данраден от остальных земель Корнуолла. Уйти в этом направлении также было невозможно. Руки девушки похолодели и сделались липкими от пота. Когда Габриель миновала две огромные двери, ведущие во двор крепости, и услышала гулкий грохот закрывшихся за спиной замков, она потеряла над собой контроль.

Это так живо напоминало ей о том, как ее вместе с матерью заперли в тюрьме Аббей. Кто мог знать, какой ужас ожидал их за теми стенами? Матап. Габриель вдруг стало интересно, выкрикнула ли она это слово вслух, как она сделала тогда. За свою короткую жизнь девушке пришлое:, столкнуться с толпой разъяренных федератов; переплыть Луару[40] со сломанным ребром; прыгнуть с крепостных стен Баланса[41] в движущуюся повозку. Но ничто, ничто ее так не пугало, как тюремные своды. Словно загнанный зверь, Габриель в поисках спасения впивалась взглядом в зубчатые стены и башни, окружившие ее.

– Габи! Что случилось?

Его прикосновение к плечу словно ударило ее током. Габриель резко повернулась к нему. Плечи налились тяжестью, когда она попыталась вдохнуть.

– Габи! – снова сказал Кэм и тревожно посмотрел на девушку.

Она выглядела так, словно только что увидела призрак. Кэм не отдавал себе отчета в том, что делает. Он тут же схватил Габриель на руки и прижал к груди. Герцог широкими шагами пересек двор замка и поднялся по узким ступеням, ведущим в парадный зал.

– Бренди! – крикнул Кэм, когда навстречу выбежал лакей.

Колбурн сел на огромный стул и стал убаюкивать Габриель, словно ребенка, одной рукой убирая с лица девушки спутанные пряди тонких светлых волос.

– Хорошая моя, не переживай так! Я с тобой. Ты в безопасности. Обещаю тебе.

Его губы скользили по ее дрожащим ресницам, нежно касались царапин и ссадин на щеке и легко, словно перышком, дотрагивались до ее губ. Габриель повернулась к герцогу, немного наморщив лоб. Колбурн увидел неопределенность и ее глазах. Почти инстинктивно он начал массировать ее напряженные мышцы шеи и плеч.

– Габи, – сказал герцог, и это имя, казалось, сдавило его горло. – Габи.

Еe губы раскрылись, а взгляд скользнул к его губам.

– Кэм! Ты дома!

Луиза Пельтье медленно спускалась по каменной лестнице. Она была поражена увиденным: герцог Дайсон держал на руках мальчика-конюха. Кэм слегка пошевелился, и водопад светлых волос заструился по его руке. Герцог поднял глаза навстречу изумленному взгляду Луизы и смущенно улыбнулся.

– Моя подопечная, – сказал он, указывая на хрупкое тельце, прижавшееся к нему. – Переезд был ужасным. Бедному ребенку еще нужно отойти от качки.

Герцог взял стакан бренди из рук лакея, прибежавшего но его приказу, и заставил Габриель выпить до дна.

– Боже милостивый! Что же с ней случилось? – спросили Луиза.

Мысль, что эта маленькая девчонка, выглядевшая так, словно ее сбросила лошадь, никоим образом не могла угрожать месту Луизы в сердце Кэма, осталась, конечно же, неозвученной. Тем не менее в том, как герцог обнимал девушку, в том, как он смотрел на нее, было что-то, что возбудило наихудшие подозрения Луизы. Однако ее мысли никак не повлияли на выражение лица и тон ее голоса, когда она произнесла:

– Кэм, тебе следовало предупредить меня, что твоя подопечная – совсем ребенок. Я сомневаюсь, подойдет ли ей гардероб, который ты заказал.

То ли бренди, то ли голос Луизы прорвали теплый кокон, который Кэм сплел вокруг Габриель. Девушка высвободилась из его рук и с трудом поднялась. Кэм встал не так охотно.

– Габриель, поприветствуйте вашу соотечественницу, которая будет составлять вам компанию, мадемуазель Луизу Пельтье. Луиза, позвольте представить вам мою подопечную, Габриель де Валькур.

Габриель машинально взялась за штанины своих мальчишеских брюк и сделала реверанс. Когда Луиза разразилась смехом, девушка покраснела, осознав, каким нелепым должен выглядеть сейчас этот жест.

Габриель так и осталась неуклюже стоять, сцепив руки, когда леди, благоухающая, словно тропический сад, прошла мимо нее и, шелестя шелковыми юбками, обняла Кэма. Объятия были короткими, и интуиция подсказала Габриель, что Луиза была разочарована, когда Кэм отстранил ее. Мадемуазель Пельтье источала аромат любви. Возможно, они с герцогом были помолвлены. Габриель сказала себе, что вполне естественно присматриваться к женщине, проявившей такой собственнический интерес к ее тюремщику.

Когда герцог и Луиза завели беседу, касавшуюся, как смутно поняла Габриель, домашних дел, девушка стала изучать мадемуазель Пельтье из-под полуопущенных ресниц. Габриель пришла к выводу, что ее соотечественница была воплощением всего, чем она восхищалась в женщинах, – красивая, элегантная, уверенная в своей женственности и еще больше уверенная в своей способности легко справляться с загадкой, которую представляли собой самцы человеческого рода. Когда Габриель наблюдала, как Луиза улыбается и как дрожат ее ресницы, ей в голову невольно пришло слово «флирт». После того как англичанин поцеловал Габриель в Шато-Ригон, она посмотрела значение этого слова в словаре. Девушка не сомневалась, что Луиза Пельтье знала все, что только можно знать о флирте, и считала англичанина достойным своего внимания.

Эта неожиданная мысль побудила Габриель бросить па Кэма долгий взгляд. Девушка признала, что он красив. Да она никогда этого и не отрицала. Но, начиная с их первом встречи в Андели, Габриель чувствовала, что от этого человека исходит какая-то угроза. И как показали дальнейшие события, она не зря боялась его. Однако в его доме эта угроза казалась почти абсурдной. Герцог засмеялся над чем-то, что сказала Луиза. Таким спокойным и расслабленным Габриель его еще никогда не видела. Девушка почувствовала, как ее собственные губы расплываются в улыбке, но быстро взяла себя в руки. Да, англичанин проявил определенную доброту к ней, когда минуту назад держал ее на коленях, но он также проявил беспощадность, о которой глупо забывать. Она была его пленницей, а не невольной подопечной, как он только что объяснил прекрасной леди, стоявшей рядом с ним.

Габриель почувствовала, что две пары глаз задумчиво ее изучают. Когда Луиза медленно обошла вокруг нее, девушка напряженно замерла.

– Невозможно! – заявила Луиза.

– Такого слова нет в моем лексиконе, – ответил Кэм. – Если ты, моя милая, не сможешь этого сделать, я найду кого-нибудь, кому это под силу.

Луиза слегка улыбнулась, будто извиняясь.

– Кэм, ты неправильно меня понял. Я только хотела сказать, что это будет непросто. Сам посмотри на нее.

Луиза взяла Габриель за запястье и повернула руку девушки.

Смущенная, не уверенная в том, о чем шел разговор, поскольку она почти не слушала, Габриель стояла неподвижно, словно статуя. Она опустила глаза и посмотрела на свою руку, которую Луиза показывала Кэму. Увидев грязные поломанные ногти и загрубелые ладони, Габриель вырвала руку и спрятала ее за спину.

– Дело не только в мужском наряде, – размышляла вслух Луиза, взглянув на напряженную позу Габриель. – Дело в том, как девушка двигается и держит себя. Посмотри, к примеру, как она сейчас стоит.

Три пары глаз взглянули вниз, на неуклюжие, обутые в ботинки ноги Габриель. Краска залила щеки девушки.

Но, бравируя, она заставила себя поднять подбородок. Ей уже приходилось выслушивать жестокие замечания и переносить косые взгляды в гостиных Парижа. Но никогда Габи не было так стыдно, как от этого холодного, беспристрастного оценивания. Габриель сдержала горячие, жгучие слезы, готовые покатиться по щекам.