— Ах, дорогой, я так счастлива, как никогда. Это не должно быть вечным, ничто не может быть вечным, но еще бы немножко…

Уже совсем поздно Шанталь захотелось винограда.

— Все магазины закрыты, но на вокзале, пожалуй, еще можно купить, — сказал Томас. Он встал и оделся.

Она запротестовала:

— Куда ты? Гроза, ты сошел с ума!

— Нет, нет. Ты любишь виноград. Я люблю тебя, ты получишь его.

Вдруг она опять заплакала, ударила себя кулачком по коленям.

— Какое-то наваждение. Я плачу, потому что люблю тебя…

— Я скоро вернусь, — проговорил Томас, уходя.

Он ошибся. Через 20 минут после того, как Томас покинул Шанталь, он был схвачен гестапо.

«Смешно, как я привык к Шанталь, — думал Томас-Я уже не могу себе представить жизнь без нее. Ее сумасшедшие проделки дикой кошки, желание закабалить меня — все это только разжигает во мне страсть. Ее храбрость, инстинкт» — Томас шагал через площадь, асфальтовое покрытие которой блестело под дождем, потом он свернул на узкую Рио Вернард. Здесь находился старомодный кинотеатр «Платочек», который они посещали с Шанталь. Черный «пежо» стоял около него. Томас не обратил на это внимания. За ним последовали две тени. «Пежо» включил вдруг фары и погасил. На противоположном конце улицы появились еще две тени. Томас ничего не видел, он весь был в грезах. — «Я должен все обсудить с Шанталь. Мне известно из надежных источников, что уже в этом году американцы высадятся в Северной Африке. Активизировалось французское движение Сопротивления. Оно базирует ся в южной Франции. Ясно, что нацисты хотят ее оккупировать. Поэтому мы с Шанталь должны как можно скорее уехать в Швейцарию. Там нет войны, нацистов, там мы будем жить в мире». Две фигуры приблизились спереди, две сзади. Медленно подъехал «пежо». Томас ничего не замечал. Бедный Томас. Он был интеллигентен, справедлив, любезен, обладал шармом и был всегда готов прийти на помощь. Но он не был ни суперменом, ни Наполеоном, ни Мата Хари. Томас не был героем, о которых читают в книжках, не знающим страха, всегда побеждающим, героем из героев. Он был только вечно преследуемым, жаждущим жить в покое человеком, который пытался и из плохого еще сделать что-то хорошее. И поэтому Томас не замечал опасности, в которой находился. Он не подумал ничего плохого, когда перед ним остановились двое в дождевиках. Это были французы. Один из них заговорил:

— Добрый вечер, месье. Не скажете ли, который час?

— Охотно, — ответил Томас. В одной руке он держал зонт. Другой достал из жилетного кармана свои любимые золотые часы с боем и нажал кнопку. Крышка откинулась. В этот момент к нему подошли еще двое сзади.

— Сейчас ровно восемь часов… — начал Томас. Страшный удар обрушился ему на голову. Зонтик выскочил из рук. Часы, к счастью, они висели на цепочке, выпали из руки. Он упал на колени и хотел закричать. Но чья-то рука прижала к его открытому рту ватный тампон. Он почувствовал сладкий привкус. Томас знал, что это такое. Тогда в Лиссабоне все окончилось благополучно. «На этот раз, — мелькнуло в угасающем сознании, — хорошо не будет».

— Бастиан, Бастиан, проснись же, наконец, — кричал Оливье, хозяин заведения «Дорогой папа». Верный компаньон Шанталь со стоном перевернулся на спину и при поднял голову.

— Ты сошел с ума, что тебе надо? — Всего несколько часов назад он пил на спор с Фредом Майером и выиграл пари. Оливье ошарашил его:

— Шанталь хочет немедленно говорить с тобой по телефону. Пьер пропал!

Бастиан мгновенно протрезвел, встал с постели и в одной пижамной куртке выскочил в соседнюю комнату, уже в халате и шлепанцах он прошел через пустой зал закрытого ресторана к телефону и крикнул в трубку:

— Шанталь! — У него защемило сердце, когда он услышал ее голос, полный страха и волнения.

— Бастиан, слава Богу. Я не могу больше… Я обежала весь город… Я умру! О Боже, Бастиан, Пьер пропал…

Бастиан вытер пот, внезапно выступивший на лбу, и сказал Оливье, стоящему рядом, чтобы он дал коньяк и сварил турецкий кофе.

— Рассказывай медленно, Шанталь, по порядку и успокойся, — попросил он.

Шанталь рассказала, что около 8 часов вечера Пьер ушел, чтобы купить виноград. Она плакала. Ее голос дрожал.

— Я была на вокзале, во всех ресторанах, я была даже в этих домах… Я подумала, что он встретил кого-либо из вас и решил развлечься, как это иногда бывает с мужчинами…

— Где ты сейчас? — спросил Бастиан.

— В «Красной мельнице».

— Жди там. Я разбужу Копыто и всех других. Всех!

Через 30 минут мы будем у тебя.

Ее голос звучал тихо и слабо:

— Бастиан, если с ним что-нибудь случится, я не смогу больше жить.

15 опытнейших бандитов в эту ночь прочесали весь Марсель. Не осталось ни одного бара, отеля, ресторана, ни одного борделя, которые бы они не посетили. Они искали, но не напали на след Пьера Хунебелле, своего друга и товарища. Наступил серый рассвет. В 8 часов утра банда прекратила поиск. Бастиан проводил потерявшую волю и надежду Шанталь домой. В квартире у нее началась сильнейшая истерика. Даже такой сильный человек, как Бастиан, не мог ее удержать, когда она билась в конвульсиях.

Бастиан вызвал доктора. Маленький зубной врач, специалист по изготовлению фальшивых слитков золота, появился быстро. Шанталь лежала на кровати, ее зубы стучали, ноги были в беспрестанном движении. Доктор сделал успокаивающий укол. Когда он извлекал иглу шприца из ее кожи, она шептала сквозь слезы: «Он был единственным человеком в моей жизни, который хорошо ко мне относился».

Томас Ливен исчез. Нервный шок уложил Шанталь на долгое время в постель.

28 октября в «Цитре» — одном из известнейших кафе «Старого квартала» — сидел молодой человек. Он много пил. Теряя контроль над собой, парень начал болтать, что может рассказать, какую они провернули историю с Пьером Хунебелле. Случайно оказавшийся в кафе член банды Шанталь немедленно сообщил об этом Бастиану. Через некоторое время Бастиан с Майером появились в «Цитре». Они подсели к пьяному молодому человеку и начали его накачивать алкоголем. Парень стал доверчивым. Он сообщил, что его зовут Эмиль Малот.

— Обманул он нас, собака, — жаловался Эмиль, — обещал двадцать тысяч.

— За что? — спросил Бастиан, поднимая рюмку.

— За то, что мы этого Хунебелле засунем в ж… Дал только десять, сволочь.

— Кто же вас так обманул? — спросил Бастиан, дружески обнимая пьяного за плечи. Эмиль закрыл глаза:

— Тебя это не касается.

Бастиан и Фред обменялись взглядами.

— Не сердись, Эмиль. Давай выпьем.

Они напоили парня до потери сознания. Когда он свалился под стол, они подняли его и потащили на квартиру Шанталь. Она была в постели, температура не снижалась. Бастиан и Фред бросили Эмиля на диван и, пройдя в спальню, рассказали Шанталь о том, кого они притащили.

— Когда он придет в себя, предоставь его мне — через пару минут заговорит, — предложил Бастиан.

Шанталь покачала головой. Она сказала то, что говорил ей однажды Томас, — избиение не всегда породит истину. Ее всегда рождают деньги.

— Что?

— Человек пришел в ярость, потому что ему мало заплатили. А мы ему заплатим хорошо. Зови доктора. Он должен сделать укол, чтобы парень немедленно протрезвел.

Зубной врач прибыл тотчас. Эмиль скоро пришел в себя. Он сидел в кресле перед постелью Шанталь. Бастиан и Майер стояли рядом. Шанталь перебирала в руках пачки денег.

— Они повезли его на север, — рассказывал Эмиль, — на демаркационную линию и передали там гестапо.

— Не надо, не бей, — закричал Эмиль. Бастиан с силой ударил его в лицо.

— Бастиан, — остановила его Шанталь. Ее лицо было смертельно бледно, на нем казались живыми лишь лихорадочно блестевшие глаза. — Оставь его в покое. Я хочу знать, кто стоит за этим свинством, — и, обращаясь к Эми лю, она спросила:

— Кто?

— Плешивый, — тихо прозвучал ответ. — Он хотел его устранить. Хунебелле был для него опасным. Ваша организация уложила в последнее время банду Плешивого на лопатки.