К РОДИНЕ
Далеко от тебя, о родина святая,
Уж целый год я жил в краях страны чужой
И часто о тебе грустил, воспоминая
Покой и счастие, минувшее с тобой.
И вот в стране зимы, болот, снегов глубоких,
Где, так же одинок, и я печалью жил,
Я сохранил в душе остаток чувств высоких,
К тебе всю прежнюю любовь я сохранил.
Теперь опять увижусь я с тобою,
В моей груди вновь запылает кровь,
Я примирюсь с своей судьбою,
И явится мне вдохновенье вновь!
Уж близко, близко... Все смотрю я вдаль,
С волнением чего-то ожидаю
И с каждою тропинкой вспоминаю
То радость смутную, то тихую печаль.
И вспоминаю я свои былые годы,
Как мирно здесь и счастливо я жил,
Как улыбался я всем красотам природы
И в дебрях с эхом говорил.
Уж скоро, скоро... Лошади бегут,
Ямщик летит, вполголос напевая,
и через несколько минут
Увижу я тебя, о родина святая!
15 июня 1853
ЖИЗНЬ
О жизнь! ты миг, но миг прекрасный,
Мне невозвратный, дорогой;
Равно счастливый и несчастный
Расстаться не хотят с тобой.
Ты миг, но данный нам от Бога
Не для того, чтобы роптать
На свой удел, свою дорогу
И дар бесценный проклинать.
Но чтобы жизнью наслаждаться,
Но чтобы ею дорожить,
Перед судьбой не преклоняться,
Молиться, веровать, любить.
10 августа 1853
СТАРАЯ ДОРОГА
Я еду. На небе высоко
Плывет уж бледная луна,
И от селенья недалеко
Дорога старая видна.
И по дороге неизбитой
Звонки проезжих не гудят,
И лишь таинственно ракиты
По сторонам ее стоят,
И из-за них глядят уныло
Уж полусгнившие столбы
Да одинокая могила
Без упованья и мольбы.
И крест святынею своею
Могилы той не сторожит,
Лишь, наклонившися над нею,
Угрюмо шепчет ряд ракит.
И есть в окрестности преданье,
Что на могиле страшной той
Пресек свое существованье
Один страдалец молодой.
Однажды в ночь сюда пришел он
И имя Бога не призвал,
Но, адских мук и страсти полон,
Он в грудь вонзил себе кинжал.
И неотпетая могила
Дана преступника костям.
В ней песня слышалась уныло,
И тень являлась по ночам.
Всегда с боязнью и тревогой
Крестьянин мимо проходил,-
И скоро новую дорогу
Труд человека проложил...
10 августа 1854
ПОЭТ
Взгляните на него, поэта наших дней,
Лежащего во прахе пред толпою:
Она - кумир его, и ей
Поет он гимн, венчанный похвалою.
Толпа сказала: "Не дерзай
Гласить нам истину холодными устами!
Не нужно правды нам, скорее расточай
Запасы льстивых слов пред нами".
И он в душе оледенил
Огонь вскипающего чувства,
И тот огонь священный заменил
Одною ржавчиной искусства;
Он безрассудно пренебрег
Души высокое стремленье
И дерзко произнес, низверженный пророк,
Слова упрека и сомненья;
Воспел порочный пир палат,
Презренья к жизни дух бесплодный,
Приличьем скрашенный разврат,
И гордость мелкую, и эгоизм холодный...
Взгляните: вот и кончил он,
И, золото схватив дрожащею рукою,
Бежит поэт к бесславному покою,
Как раб, трудами изнурен!
Таков ли был питомец Феба,
Когда, святого чувства полн,
Он пел красу родного неба,
И шум лесов, и ярость волн;
Когда в простых и сладких звуках
Творцу миров он гимны пел?
Их слушал раб в тяжелых муках,
Пред ними варвар цепенел!
Поэт не требовал награды,-
Не для толпы он песнь слагал:
Он покидал, свободный, грады,
В дубравы тихие бежал,
И там, где горы возвышались,
В свободной, дикой стороне,
Поэта песни раздавались
В ненарушимой тишине.
29 сентября 1854
ЭПАМИНОНД
Когда на лаврах Мантинеи
Герой Эллады умирал
И сонм друзей, держа трофеи,
Страдальца ложе окружал,-
Мгновенный огнь одушевленья
Взор потухавший озарил.
И так, со взором убежденья,
Он окружавшим говорил:
"Друзья, не плачьте надо мною!
Недолговечен наш удел;
Блажен, кто жизни суетою
Еще измерить не успел,
Но кто за честь отчизны милой
Ее вовеки не щадил,
Разил врага,- и над могилой
Его незлобливо простил!
Да, я умру, и прах мой тленный
Пустынный вихорь разнесет,
Но счастье родины священной
Красою новой зацветет!"
Умолк... Друзья еще внимали...
И видел месяц золотой,
Как, наклонившися, рыдали
Они над урной роковой.
Но слава имени героя
Его потомству предала,
И этой славы, взятой с боя,
И смерть сама не отняла.
Пронзен ядром в пылу сраженья,
Корнилов мертв в гробу лежит...
Но всей Руси благословенье
И в мир иной за ним летит.
Еще при грозном Наварине
Он украшеньем флота был;
Поборник правды и святыни,
Врагов отечества громил,
И Севастополь величавый
Надежней стен оберегал...
Но смерть поспорила со славой,
И верный сын России пал,
За славу, честь родного края,
Как древний Грек, он гордо пал,
И, все земное покидая,
Он имя родины призвал.
Но у бессмертия порога
Он, верой пламенной горя,
Как христианин, вспомнил Бога,
Как верноподданный - царя.
О, пусть же ангел светозарный
Твою могилу осенит
И гимн России благодарной
На ней немолчно зазвучит!
26 октября 1854
МАЙ В ПЕТЕРБУРГЕ
Месяц вешний, ты ли это?
Ты, предвестник близкий лета,
Месяц песен соловья?
Май ли, жалуясь украдкой,
Ревматизмом, лихорадкой
В лазарете встретил я?
Скучно! Вечер темный длится -
Словно зимний! Печь дымится,
Крупный дождь в окно стучит;
Все попрятались от стужи,
Только слышно, как чрез лужи
Сонный ванька дребезжит.
А в краю, где протекали
Без забот и без печали
Первой юности года,
Потухает луч заката
И зажглась во тьме богато
Ночи мирная звезда.
Вдоль околицы мелькая,
Поселян толпа густая
С поля тянется домой;
Зеленеет пышно нива,
И под липою стыдливо
Зреет ландыш молодой.
27 мая 1855
ПРЕДЧУВСТВИЕ
А. П. Апухтиной
Не знаю почему, но сердце замирает,
Не знаю почему, но вся душа дрожит,
Но сон очей моих усталых не смыкает,
Но ум мучительно над сердцем тяготит.
Я к ложу жаркому приникнул головою,
И, кажется, всю жизнь я выплакать готов...
И быстро предо мной проходят чередою
Все дрязги мелкие всех прожитых годов.
Я вспоминаю все: надежды и сомненья,
Былые радости и горе прежних дней,
И в памяти моей, как черные виденья,
Мелькают образы знакомые людей...
А мысль о будущем, как червь, меня снедает,
Немого ужаса душа моя полна,
И тьма меня томит, и давит, и смущает,
И не дождаться мне обманчивого сна.
1 июля 1855
К СЛАВЯНОФИЛАМ
О чем шумите вы, квасные патриоты?
К чему ваш бедный труд и жалкие заботы?
Ведь ваши возгласы России не смутят.
И так ей дорого достался этот клад
Славянских доблестей... И, варварства остаток,
Над нею тяготит татарский отпечаток:
