Дженси больше не упорствовала. Когда она привела Риньярда, Керрис увидел, что на рыжем вчерашние лохмотья и он даже не умылся после плена. Он подошел к Келу и трясущейся рукой протянул красный шарф шири.

— Идиот, — беззлобно сказал Кел, шагнув навстречу. Он схватил рыжего за плечи, почти как Керриса утром. Слов брата не было слышно. Голова Риньярда клонилась, пока не упала на грудь. Потом он поднял залитое слезами лицо. Рядом шумно вздохнула Айлин. Кел легонько хлопнул рыжего по щеке и повязал шарфом его руку.

У сестры Айлин пронырливый Калвин выпросил здоровенный бурдюк вина, и они отправились к озеру.

Солнце клонилось к земле. Косые лучи нитями тянулись от густых крон. Винный мех ходил по кругу.

— С ним одной рукой не управиться, — пожаловался Керрис, когда пришла его очередь пить.

— Ты только подноси ко рту. Я поддержу за другой конец, — вызвалась тут же Элли.

Выпить таким способом удалось, но Элли переусердствовала, и добрая чарка выплеснулась в лицо и на рубаху.

— Превосходная идея, ничего не скажешь.

— Надо совсем не так. — Эриллард принялся показывать свой метод.

Элли растянулась по примеру Кела и Айлин, деливших одно одеяло, и ойкнула. Выгнув спину, она вытащила из-под себя камень и швырнула в озеро.

— Как не хватает здесь подушки.

— Вот она. — Керрис подвинулся, подставляя бедро.

— Спасибо. — Девушка поудобнее устроилась и тихонько позвала:-Рини. Эй, Рини.

Рыжая голова вынырнула из травы. Риньярд успел отмыться, и следы побоев на лице были уже не так устрашающи.

— Так о чем говорил тебе Кел?

Услышав вопрос, Эриллард обернулся с заинтересованным видом.

Риньярд покосился в сторону Кела:

— Он сказал, что я не должен бежать. Не имею права вас оставить. Что я вам нужен…

— Это чистая правда. — Голова Дженси возникла рядом с рыжей.

— Пожалуй, — задумчиво сказала Элли.

— Совершенно точно, что вы мне нужны, — с чувством сказал Риньярд. — И хорошая трепка в придачу.

— Она тебя ждет. — Айлин подняла голову и в упор смотрела на рыжего. — Можешь не сомневаться. Получишь, как только твоя бесстыжая рожа будет готова принять новые синяки.

— А я признался Келу, что почти собрался идти следом за тобой, — сказал Эриллард.

— Все могло быть иначе, — Риньярд был готов расплакаться. — Если бы… Если бы я… Сефер…

— Заткнись, — прикрикнул Эриллард. На шее седого шири вздулись жилы. — Не бери напрасной вины. Не ты его убил.

— Кого же винить?!

— Никого. Даже этого Барата-несчастного изверга.

Роковое имя заставило всех замолчать. Потом Элли заметила:

— Знаешь, Эрил, ты никогда прежде не мог сказать такое про азешца.

— Что он «несчастный изверг»?

— Нет, что он не виноват.

— Он жизнью заплатил. Его любимая погибла… Слишком много смертей. — Эриллард уставился в темнеющую синь озерных вод.

Свежий ветерок, пролетевший над озером, заставил Керриса передернуть плечами.

— Мерзнешь, — улыбнулась свернувшаяся калачиком Элли. — Голова у меня не тяжелая?

— Да нет.

— Давайте разложим костер. Веток полно, — предложила ожившая Дженси.

Керриса обожгло воспоминанием: железный прут в дымящихся углях.

— Нет, не надо, — в один голос возразили Элли и Риньярд. Видно, вспомнили то же самое.

Темнело. Шири ежились.

— Эриллард, ты не забыл огниво? — спросил Кел.

— Как можно.

— Тогда разведи огонь.

Риньярд и Элли вместе с Дженси пошли за хворостом. Калвин расчистил землю под костер и выложил круг из влажных камней. Эриллард запалил сухой мох, добавил горсть травинок, веточки. Вскоре веселое пламя плясало, отражаясь в почерневшем озере.

Кел лежал на спине, прикрывая рукой глаза. Айлин, склоняясь над ним, что-то говорила. Когда мех, вновь пущенный вкруговую, попал к ним, Кел сказал с хмельной тоской.

— Почему мы не взяли с собой двух бурдюков? Этот уже кончается.

— И тебе вполне достаточно, — урезонил брата Эриллард.

— Я совершенно трезв. — Кел отшвырнул сморщенный кожаный пузырь и вышел к костру. — Нам никак нельзя напиваться. — Он грузно осел на траву. Его глаза блестели то ли от вина, то ли от слез. — Завтра мы уезжаем.

— Едем? — Элли обомлела. — Куда мы отправляемся?

— В небольшое путешествие, — ответила Айлин. — Дальние края пока не для нас.

— Почему?

— К началу уборки урожая мы должны быть в Галбарете.

— Давайте поедем в Махиту. — У Элли загорелись глаза. — Ты увидишь Махиту, Керрис.

— Целью может быть и Кендра-на-Дельте. Доберемся до Махиты, а оттуда поскачем прямиком по Великой Дороге, — продолжала Айлин.

— Так и будет, — твердо сказал Кел. — Там Керен, сестра Сефера. Едем в Кендру-на-Дельте.

В наступившей тишине Керрис ляпнул:

— Я не поеду с вами в Махиту и вообще…

У Элли глаза чуть не выскочили из орбит.

— А я-то думала…

— Я знаю о чем. Но я не шири. — Ему никто не возразил. — И никогда не смогу стать танцором, стать одним из вас. Илат-моя родина и мой дом, здесь у меня родные, — он говорил, избегая смотреть на Кела.

— Ты свободен в своем выборе, челито.

Челито. Даже сейчас у брата нашлось для него ласковое слово. Сердце вдруг защемило… Он вернулся к действительности от резкого хруста. Элли сломала прутик.

— Глядите, падает звезда! — ликующе закричала Дженси.

— Да, а я и не заметил, — равнодушно сказал Эриллард.

— А я успела! — Элли хлопнула в ладоши. — Это добрый знак. На пути в Махиту и дальше нас ждет удача. Кто будет допивать вино за гладкий путь?

В костер подбросили свежих веток. Искры с треском уносились в вышину. Айлин запела. Огонь превращал хворост в самые невероятные вещи. Шири стали спрашивать друг друга.

— Я вижу в огне куст, — сказала Дженси.

— А я-водопад, — сказала Айлин, оборвав песню.

А Керрису привиделся в пламени и мерцании углей шири, скачущий верхом, но он промолчал и продолжал смотреть.

Под утро Керрис очнулся, спросонья испугавшись деревьев, нависающих со всех сторон. Небо посветлело. На лоб ему вдруг опустилась рука, и чей-то голос сказал:

— Спи, Керрис, спи.

От слов и повелительного прикосновения сами собой закрылись глаза…

Проснулся он под птичьи трели и зажмурился от яркого света. От вчерашнего костра остался тонкий слой невесомого пепла. Примятая трава да винный дух говорили о недавнем присутствии людей. Уходя, шири укрыли его одеялом. Пояс с кинжалом лежал рядом. Керрис не помнил, чтобы он его снимал.

Они, выходит, уехали. Ничего, сами говорили-ненадолго. По пути в Галбарет непременно заедут в Илат. Снова будут танцевать и показывать боевое искусство на площадке, а он, в толпе горожан, — смотреть.

Керрис спускался, глядя на приветливые серебристые домики за золотистыми полями. На пасеке склонилась к одному из ульев женщина. С полей ее шляпы свешивалась кисея, собранная у шеи.

— Здравствуй, — приветливо сказала она.

— Добрый день, Клео. — Он отшатнулся от пролетающей пчелы. — Что, клейменые уехали?

— Еще вчера. Остались двое-один с перебитой рукой и его бородатый приятель. Тебе лучше тут не останавливаться, — Клео кивнула на улей. — Мои питомцы вот-вот заинтересуются, кто это отвлекает меня от дел. Пчелы ревнивы.

— Тебя тоже жалят?

— Никогда.

Керрис вспомнил рассказ Кела о его встрече с пчелами и заторопился.

Двери лавок и домов на площади были распахнуты, а у Лары даже камешек был под косяк подложен, чтобы дверь случайно не захлопнулась.

Керрис вошел в нее, сам не зная зачем. Увидев гостя, Лара выпрямилась. В руке старейшины был веник. Циновки кучей громоздились в углу. В уборке Ларе помогала еще одна женщина.

— Добрый день, Керрис. Это моя дочь Сорит. А это Керрис, сын Элис.

Сорит улыбнулась. Она походила на мать, широколицая, в платке, повязанном точно так же.

— Я п-проверю хлеб. Из-звините. — Сорит вышла.

— Вот, убрали вешалки со стены, Хранителя решили из этой комнаты перенести. А у Сорит тесто с утра поставлено…