«Какие надо учитывать соображения, да еще в полной мере? Разумеется, рациональные решения путем взаимных усилий можно найти. Но только на взаимной основе, и никак иначе. СССР, во всяком случае, не больше Китая заинтересован в нормализации и улучшении советско-китайских отношений.

Вопрос о том, на каких основах улучшать отношения, обходится китайской стороной. Вместо того выдвигаются требования, строятся расчеты на получение чего-то на односторонних обязательствах. Нельзя так действовать. Любой диктат мы отвергаем. И сами не собираемся диктовать. Что же касается надежды, что советская сторона в полной мере учтет ваши соображения, то тут возникают серьезные вопросы и можно поставить их со всей откровенностью.

Итак, что мы должны учесть в полной мере? Начнем хотя бы с того, что в «Предложении» китайской стороны вновь затронут вопрос о советско-китайских переговорах по пограничным вопросам. Как это понимать? Ведь было заявлено, что эти переговоры должны вестись отдельно. Во-вторых, эти переговоры идут безрезультатно уже более 10 лет по понятным причинам, так как Китай под предлогом «спорных районов» предъявляет территориальные претензии. Теперь же вы заявили, что, дескать, не Китай, а СССР предъявляет претензии. Что же нам следует учесть, причем в полной мере?

Далее, все так называемые практические вопросы и препятствия глава китайской делегации свел к одному знаменателю: к военной угрозе одной стороны в отношении другой стороны, к политике гегемонизма и угроз. Китай, видите ли, ущемленная и обиженная сторона, сам является объектом гегемонизма! Вот лейтмотив китайских соображений. Вымысел и клевета об угрозе со стороны СССР не перестанет быть вымыслом и клеветой в любой упаковке. Этот миф о советской угрозе изобретен для прикрытия собственной гегемонистской угрозы.

СССР по собственной инициативе поставил в ООН вопрос о недопущении гегемонизма. Почему Китай выступает против предложения СССР? Проявления гегемонизма глубоко чужды социалистическому государству. Это антипод всему, за что боролся и будет бороться Советский Союз. Мы оставляем за собой право вернуться к вопросу о гегемонизме.

Скажем сейчас только, что гегемонизм — это присвоение себе права наказывать, преподавать уроки, если кто-то проявляет самостоятельность. На вопрос о том, кто действительно проводит политику гегемонизма, есть общепризнанный в мире ответ.

Кто же и кому угрожает? Можете ли вы найти в СССР слова, схожие с заявлениями: «образовать широкий единый фронт»; США, Китай, Япония, Западная Европа и другие государства должны объединиться, чтобы дать отпор СССР; все должны участвовать в блокировании СССР; США — слабее СССР, но вместе Япония, США, Китай — гораздо сильнее СССР; как ни отрицает это Токио, антигегемонистский пункт договора направлен непосредственно против Москвы…

Какие же соображения китайской стороны должна советская сторона учитывать в полной мере? Ведь я привел только часть заявлений, и все они сделаны официальными лицами; более того, отражены в Конституции КНР. Это государственная политика. Это не мифический гегемонизм, а гегемонизм во всю его натуральную величину. Вот это мы должны учитывать.

Еще кое-что о так называемой угрозе Китаю. Сейчас китайская сторона, извините, бьет во все барабаны об угрозе Китаю на границе. Но мы осуществляем лишь оборонительные меры. Какие основания говорить о концентрации советских войск и обходить вопрос о концентрации китайских вооруженных сил и о проведении крупного военного строительства. Мы не делаем ничего сверх того, что необходимо для обороны, обеспечения безопасности своей и своих союзников.

Мы хотели бы также спросить: как понимать ту метаморфозу, которую претерпели заявления о так называемой угрозе? Говорили, что СССР угрожает Китаю; потом — что это лишь видимость угрозы, которая на самом деле грозит Европе (это на Х съезде КПК в 1973 г. и на XI съезде КПК в 1977 г.). Потом утверждали, что вооруженные силы СССР нацелены не против Китая, а, в первую очередь, против других стран на Дальнем Востоке: против США и Японии. Это было в «Жэньминь жибао» 30 сентября 1978 г. Концы с концами не сходятся. Миф об угрозе — это жупел, который используется в определенных целях.

О доброй воле СССР, о его стремлении нормализовать и улучшить отношения, можно судить по конкретным фактам. Их нельзя опровергнуть. У вас же получается, что все предложения вносились китайской стороной и отклонялись советской стороной. На самом же деле 26 июля 1969 г. Председатель Совета Министров СССР направил премьеру Госсовета КНР письмо, призвал гарантировать условия… Советское правительство подтвердило предложение об организации двусторонних встреч на высшем уровне. Китайская сторона даже не ответила…

8 июля 1970 г. направлено письмо главы советского правительства премьеру Госсовета КНР с предложением сделать публичное заявление, в котором подчеркнуть, что у нас нет претензий друг к другу, что ни у Китая, ни у СССР нет намерений вести переговоры с позиций угрозы силой, оформить границу на восточном участке межгосударственным соглашением, о чем была договоренность еще в 1964 г.; начать в Москве переговоры о выработке соглашения о взаимном ненападении и запрещении пропаганды войны. Китайское правительство не дало ответа на это предложение.

19 января 1971 г. было передано предложение о заключении договора о ненападении и неприменении силы. Оно было отклонено. 14 июня 1973 г. передан проект договора… Не ответили и на это предложение. 24 февраля 1978 г. было предложено, чтобы Президиум Верховного Совета СССР и Постоянный Комитет ВСНП выработали совместное заявление. Это было также отклонено.

От этих фактов не уйти. Они говорят о том, что китайская сторона лишь делает вид, что она выступает за нормализацию на равноправной основе. Ее так называемое «Предложение» и по форме и по существу — это многослойные завалы, не конструктивно, не реалистично. Принцип: СССР обязан, а Китай не обязан — негодный принцип. Это язык давно осужден народами. Мы не вели и не будем вести переговоры в такой манере. Считаем недопустимым такой язык, откуда бы он ни исходил. Мы сами к такому языку не прибегаем. Советско-китайские переговоры могут быть только равноправными и никакими другими. Любое решение, которое может быть принято, может быть только взаимоприемлемым.

И в заключение: советская делегация высказала мнение, что деловое обсуждение нашего проекта «Декларации», как и обсуждение некоторых предложений китайской стороны, могут поставить советско-китайские переговоры на реалистическую почву. Мы выразили наше отношение и объяснили, почему мы так считаем. В документе китайской стороны есть положения, которые наряду с нашими могли бы послужить базой для обмена мнениями. Мы готовы к такой работе».

«Со времени официального начала переговоров вот уже четвертый раз делегации собираются на пленарное заседание. Вызывает глубокое сожаление тот факт, что советская сторона до сих пор не желает проявлять правильный подход к китайскому «Предложению», приписывая ему всевозможные надуманные пороки и умышленно извращая позицию китайской стороны. Ряд упреков был и на третьем заседании. Сегодня выскажем некоторые дополнительные соображения по затронутым вопросам.

Китайская сторона, движимая искренним стремлением к урегулированию нерешенных вопросов, к устранению препятствий, к действительному улучшению советско-китайских отношений, внесла на рассмотрение «Предложение». Я уже дал подробные разъяснения и аргументацию в связи с ним. Оно выдвинуто исходя из реального положения. В нем тесно сочетаются нормы и конкретные меры; в нем находит выражение дух равенства, равноправия. Все пункты этого «Предложения» органически взаимосвязаны и представляют собой единое целое. Это рациональное, справедливое и фактически осуществимое «Предложение», которое может привести к нормализации отношений двух стран.

На пленарном заседании советская сторона много распространялась по поводу так называемого принципа равноправия и без всяких оснований подвергала критике китайское «Предложение», охарактеризовав его как неравноправное. С этим мы решительно не можем согласиться.

В своем «Предложении» китайская сторона предлагает, чтобы обе стороны строго соблюдали пять принципов мирного сосуществования, не проводили политики гегемонизма, не поддерживали третьи страны, граничащие с другой стороной, в проведении политики гегемонизма, не размещали войска, не создавали военные базы, не поддерживали третьи страны, граничащие с другой стороной, в осуществлении военных нападений и провокаций. Все эти принципы в равной мере относятся к обеим сторонам. В чем же здесь советская сторона находит какое-то неравноправие?

Китайская сторона считает, что если стороны действительно хотят строить отношения на принципах мирного сосуществования, то необходимо претворить в жизнь вышеуказанные принципы, а все, что им противоречит, должно быть устранено путем осуществления соответствующих мер.

Существуют ли в нынешних советско-китайских отношениях действия и проявления, противоречащие вышеуказанным принципам? Да, существуют. С Севера и с Юга осуществляется военная угроза Китаю. Это факты. А факты упрямая вещь. Их невозможно прикрыть словесными опровержениями. Мы предложили устранить эту угрозу. Что же тут неправильного? Неужели советская сторона считает, что ей позволяется размещать крупные контингенты войск в районах, сопредельных с Китаем, в МНР, что ей позволяется поддерживать вьетнамские власти… что ей позволяется создавать военную угрозу Китаю и с Севера, и с Юга, и все это не ставит Китай в неравноправное положение? Между тем китайская сторона, которой не разрешается принять ответные меры, как ни странно, поставлена советской стороной в неравноправное положение.

Что касается принципов, выдвинутых китайской стороной в ее «Предложении», то она всегда их соблюдает и готова взять на себя обязательства строго соблюдать их и в дальнейшем. КНР никогда не вставала на путь нарушения этих принципов, в то время как СССР совершал одностороннее движение на этом пути.

Китайская сторона якобы требует предпринять шаги в одностороннем порядке? Но что же делать? Как гласит китайская пословица: кто завязал узел, тот и должен его развязывать. Весь мир знает, что вооруженные силы КНР носят оборонительный характер. Китай вовсе не представляет собой военную угрозу СССР. Так о какой же военной угрозе со стороны Китая может идти речь; так кого же нам выводить, если у нас нет угрожающих вам солдат, и какую военную угрозу отводить, если ее не существует?

КНР не создавала военных баз, не возводила военных сооружений на территории сопредельных стран. Так что же нам демонтировать? КНР не поддерживала третьи страны в осуществлении военных провокаций и нападений на СССР. Разве тут не абсурдно говорить о каком-то паритете для обеих сторон? Совершенно справедливо и рационально, что китайская сторона предлагает предпринять меры, которые устраняли бы военную угрозу Китаю.

Советская сторона назвала это диктатом. Это извращение наших предложений. Зачем прибегать к такому языку? Что это означает: предупреждение или угроза Китаю? Советская позиция равносильна тому, что только одна китайская сторона должна взять на себя обязательства не применять военную силу, а советская сторона может не только сохранить угрозу, но и сохранить возможность усиливать угрозу. Вот уж поистине требования взять в одностороннем порядке обязательства не отвечать на угрозы. Это было бы неравноправие вдвойне.

Китайская сторона считает, что ключевым моментом для нормализации… является устранение военной угрозы СССР в отношении КНР. В выступлении на первом пленарном заседании китайская сторона указала, что при существовании и дальнейшем усилении такой военной угрозы не может быть и речи ни о соблюдении… мирного сосуществования, ни о… нормализации. И если уж говорить о равноправии, то следовало бы сказать, что в таких условиях не может быть и речи о равноправии. Это доказано самим процессом ухудшения советско-китайских отношений. На что рассчитывает советская сторона, которая вновь и вновь извращает и атакует этот мирный вывод?

Только что мы выслушали пространное выступление главы советской делегации. В этом выступлении советская сторона, выдавая черное за белое, выдвинула целый ряд обвинений, выпадов, клеветнических измышлений по еще более широкому кругу вопросов. Мы решительно отвергаем их. Резервируем за собой право дать ответ на последующих заседаниях. Мы никому не угрожаем и никому не диктуем. Мы лишь предлагаем, чтобы обе стороны на основе обсуждения и урегулирования нерешенных вопросов устранили препятствия на пути нормализации. Стороны внесли бы позитивный вклад, если бы пришли к соглашению по этим вопросам.

Таков подход к настоящим переговорам. Еще раз выражаем надежду, что советская сторона откликнется и мы достигнем позитивных результатов».