— А мне что ж сразу не сказал? — вроде бы обиделся Сашка.

— Ну представь, как бы мы с тобой из грота вдвоём уходили? «Эскьюз ми, Пищер — у нас тут дело одно наклёвывается: кажется, выход накрылся...» И потом: нетрудно было сообразить, что ты ночью к Милому побежишь, столько чая выхлебав... Уж сидел тут и телепатировал: Сара, проснись...

: Сашка вздохнул.

— Главное — успеть, пока ГРОБ наш сюда не полез... за гостинцами. А то такой шум наверху начнётся... «Ах, мы же предупреждали – нельзя с этими шарлатанами от спелеологии связываться»,— тут же всякие пальцевы, вятчины и прочая свора завоют — представляешь как???

— Представляю,— Сталкер хмуро кивнул,— ректора по науке страшно жалко. С гАвном ведь съедят, сволочи. Как его... Жданов, да?.. Если б не он — не было бы никакого Эксперимента... Да и что Пищера после отсидки на работу такую взял — это ж подвиг какой...

— Замечательный мужик,— согласился Сашка,— и ведь обидно: неизвестно даже, сколько у нас времени. Вдруг мы уже, как Сифр, на сутки сдвинулись — день за два живём?

: Сталкер промолчал. Что явно — то явно.

Он выбрал несколько плоских камней, подходящих под основание бута, и начал подтаскивать их к шкурнику.

— Всё-таки ты зря так — о Двуликой,— сказал Сашка.

«Может и зря,— подумал Сталкер,— да только теперь всё равно ничего не докажешь.» Он подкатил к шкуродёру первый камень.

— Бери. Только следи за теми — наверху.

— Сашка хмыкнул: уж что-что,..

..: Некоторое время работали молча. В конце концов, стенку сложить — дело не хитрое. Сталкеру даже не пришлось выходить за камнями в Хаос — всё нашлось тут же, в Палеозале.

Потом Сашка сказал:

— Слушай... Я сегодня всё о Шкварине думал...

— Это ты к чему? — удивился Сталкер.

Дальний камень уже лежал на буте; осталось возвести такую же стенку под левый — и можно разбирать завал дальше.

— К чему? — повторил Сталкер.

— Да как он полз, вспоминал. Как рисунок такой — представляешь? — лабиринт. “Кратчайшим путём из точки А в точку Б...” И ни разу в тупик не сунулся. А ведь под землёй всего второй раз в жизни был!

Сталкер кивнул.

— Его вели.

С этим Сашка был согласен.

— Вопрос только: кто???

— Обыкновенное дело,— сказал Сталкер, пожимая плечами,— фонариком посветят — он и ползёт на свет. А куда денешься?

— А ты бы так пополз — после того, как у тебя отняли свет и по голове дали так, что пол-лица —— в кровь?..

— Ну, я...

— Если б они хотели его так убить — имитируя, будто он сам заблудился — то сразу и вели бы в тот угол. Своим ходом, как чукча — медведя... Чем на себе тащить, Двуликую изображая.

— А если б он “своим ходом” не пошёл? Сам же говоришь, что он всего второй раз под землёй был...

— Но зачем-то он всё же пошёл в Ильи! Зачем? И с кем — или к кому??? Даже с семинара сбежал —— что на него вообще, между прочим, похоже не было. Он же за пять лет учёбы до того ни одного занятия не пропустил, даже самого никчемного — это все в один голос говорили, и родители, и преподаватели, и те, кто учился с ним,— а тут вдруг перед самым госэкзаменом сорвался с семинара по ‘мраксизьму-онанизму’ — чем, между прочим, такую панику вызвал... Его же из-за этой честности, или как бы сказать — прямолинейности, что-ли? доверчивости? точности? — бес с ним, не знаю,— да только он абсолютно прямой был, ни слова соврать не мог, и все, кто с ним учился, его потому чокнутым считали. Мне даже непонятно, как это он со своей кристальной честностью, дожив до своих лет не понял, какое вокруг гОвно — и что такое Совок... ‘Страна сонетов’!..

— Да с чего ему понимать-то было?! — Сталкер хмыкнул. — Не забывай, какое ‘мини-стервство’ папаня его возглавлял... В доме — всё, чего дочке Рокфеллера пожелать может в голову пустую взбрести, да; из дома на “жигулях” или ‘вольгочке’ на дачку трёх-пяти, считая ниже уровня нашего ильинского горизонта, этажей — и вверх “примерно столько же”, да,— занимался на компьютере персональном с девочками-программисточками персоАнальными, опять же,— у тебя, между прочим, в 79-м году был “персональный компьютер”? Ты в 79-м году о нём и не слышал, да,— а у него уж точно был, это я тебе 100 % на отсечение вместо головы даю, бери, не жалко, что был — да. Охрана опять же вокруг “стеночкой”, как это по Галичу,— “холуи-да-топтуны-с-секретаршами” — круглые сутки, в общем,— спецотдел КГБ,— а вокруг дачки роща “берёзовая”: вход только за баксы-стерлинги, и жрач из этой “рощи” такой — твой желудок бы не принял столь концентрированной пищи, на втором бутерброде с севрюжкою под желе каким-нибудь “фо спешел тис фиш онли” свихнулся б от помрачения сока желудочного... Что он мог видеть — из того, от чего мы, задыхаясь от вони, взгляда своей программы очумелого отвести не могли?..

— Да я не об этом! К кому он шёл в Ильи — ведь ехал-то в автобусе один, по билетам это следовало,— и с семинара удрал? Кто водил его в первый раз — так, что охрана прохлопала?.. И ещё эта записка с местом встречи... Если бы...

— “А тут ещё этот...”

Сталкер промолчал —

: Вечная тема. “Если бы на лбу моей бабушки был буй, она была бы бакеном”. Да.

— Хочешь, я тебе лучше другое расскажу? — внезапно спросил он.

— О чём?

— О том, как я однажды чуть не женился.

— Че-го-о??? — брови у Сашки полезли вверх. Сталкер и противный пол были в его сознании абсолютно несовместимы.

— Именно потому,— сказал Сталкер.

: Они начали не спеша складывать бут под второй камень — и одновременно Сталкер рассказывал.

— Это со мной в Старице случилось — да, не удивляйся — именно в Старице. Годика четыре назад — в аккурат, первое лето после армии. Ну, конечно, после армии — сам понимаешь — поначалу все на ‘бао-баб’ бросаются: обыкновенное дело, да. Но этот случай был особенный.

... Я тогда с ДС-ом — в смысле, конечно, не с “Демсоюзом”, а с “Дерзким Садом” своим — сильно в Старицу устремился. Ну да тем летом в Старицу — обыкновенное дело было, да. Тогда все в Старицу устремились — мода такая пошла, один ты в городе гнил, за всяким бардьём с магнитофоном таскаясь. Небось, ходил-шлялся по совершенно пустым улицам и переулкам огней большого города, недоумевая, куда это все делись — а мы в Старице были. Да. Только все в Сельцо да в Дохлую лазили, а мы километров на восемь выше по течению на другом берегу себе один массив присмотрели: там целая россыпь этих дырок была, хоть до скончания света ползай — не хочу, да, и все — как на подбор: озерца фантастически прозрачные в штреках и гротах, натёки разноцветные, сталактиты и кристаллы умопомрачительной красоты,— не мне тебе объяснять, да. Крым после такой красоты на фиг не нужен; но для Старицы, сам понимаешь, это обыкновенное дело было.

— Да,— сказал Сашка,— и что? В сталактит втрескался?

— По самые уши на полном ходу,— отозвался Сталкер,— но ты не дерзи, а слушай. Встречаем мы как-то раз в одном лесочке на этом самом массиве одну герлу. Нож на поясе — точь-в-точь, как у Рембо; арбалет за спиной фирменный —— я потом проверял: с пятидесяти метров ведро с водой навылет электродом просаживал, ворону — в клочья, как крупнокалиберная пуля, разносил, только вз-з, “каррр” — и туча перьев в воздухе: на землю падают, кружась...

: Сталкер замолчал, будто погружаясь в воспоминания о чудо-арбалете.

Сашка вогнал меж застрявшей в распоре глыбой и сложенным бутом небольшой кремневый камешек-клин и оглядел получившуюся кладку.

— Ну вот,— сказал он,— можно начинать. То есть кончать — я этот завал в виду имею.

«Сюда бы ту ященскую “колбасу”,— подумал он,— ста грамм хватило бы, чтоб весь этот завал мелким щебнем к ногам нашим высыпался... Даже нарезать бы не пришлось.»

— Так об чём это я? — вздрагивая от секундного сна, вопросил Сталкер.

— О ‘гроболете’. И в качестве затравки — о какой-то полубабе.