Наша поездка предусматривала выезд на прогулку в Майами, посещение океанского аквариума и других достопримечательностей. По существовавшим тогда правилам я не мог поехать в Майами на автомашине — только поездом или самолетом. Мы выбрали поезд. Когда мы добрались до станции, там на платформе уже прогуливались два сотрудника ФБР. Они не пытались скрыть своего присутствия, тем более что других пассажиров и провожающих в этот ранний час на станции не было, и дружелюбно, как будто мы не раз встречались в прошлом, кивнули головой, когда я проходил мимо них.
Поезд задерживался, и правила приличия требовали, чтобы знакомые люди скоротали время в непринужденной беседе о погоде, детях и собаках Кто-то должен был проявить инициативу. Почему бы это не сделать мне?
Офицерам КГБ не рекомендуется вступать в личный контакт с представителями недружественных спецслужб без особого разрешения. Обычная практика при обнаружении наблюдения — игнорировать его и спокойно заниматься своим делом.
В Нью-Йорке и Вашингтоне я нередко замечал за собой «хвост», привык к нему и вел себя естественно, как будто его и нет. Здесь, на отдыхе, я почувствовал себя свободнее и решил обратиться к одному из сопровождающих с вопросом относительно городского транспорта и гостиниц в Майами. Он любезно просветил меня по всем пунктам, рекомендовал запарковать наш «фольксваген» на железнодорожной станции. Я спросил, поедет ли он с нами, на что он ответил отрицательно, сказав, что в Майами нас будет обеспечивать другая бригада.
Мы провели в Майами сутки и на следующее утро уже были на городском вокзале, чтобы выехать в Форт-Лодердейл. Не успев позавтракать в гостинице, я пошел вдоль прилегающей к вокзалу улицы в поисках кафе. По дороге меня перехватил немолодой сотрудник «наружки» и спросил, что я ищу. Узнав, что моя семья не завтракала, он позвал Людмилу и Юлю и провел нас в небольшой кафетерий, где, как он сказал, есть все необходимое для ребенка. Садясь в поезд, я приветливо помахал ему рукой. Он ответил тем же.
Две недели спустя, расслабившись и набравшись новых впечатлений, ровно в назначенный час мы вышли из гостиницы «Гасиенда» в Форт-Лодердейле. В стороне уже стояли две машины с сопровождающими. Они заулыбались, как старые знакомые. Начался долгий обратный путь в Вашингтон. Уже сгустились сумерки, когда мы решили сделать остановку и переночевать в мотеле. При въезде на парковку мой «фольксваген» внезапно дернулся и заглох. Все попытки завести его результата не дали. Мы вышли из машины и стали толкать ее с проезжей части шоссе. На помощь к нам поспешил один из сопровождающих. Через минуту-две, когда мы вкатили «жука» на площадку, сотрудник ФБР сел за руль и попытался завести движок. Его усилия тоже оказались бесплодными. «Ничего страшного, — сказал он. — Здесь недалеко автомастерская. Мы поможем починить».
Немного передохнув после дороги, мы решили поискать, где можно поужинать. В мотеле кафе не было. Вдали цветами радуги светилась реклама ресторана «Говард Джонсон». В кромешной темноте мы пошли вдоль кромки шоссе в сторону сверкающих огней.
Мягко шурша по асфальту, голубой «додж» подкатил к нам сзади. Хлопнула дверца, и стройный парень из ФБР спросил: «Куда вы идете в такую темень? Здесь гулять небезопасно. Садитесь, я вас подвезу куда надо». Я чуть заколебался, но предложение не отверг. В машине ФБР мы подъехали к «Говарду Джонсону», и я пригласил нашего благодетеля отужинать с нами. Он отклонил приглашение, сославшись на то, что уже проделал это вместе со своим напарником.
Примерно через час мы вышли из ресторана и направились к ожидавшей нас машине. Наш провожатый любезно открыл двери. «Вы с нами от Форт-Лодердейла?» — начал я разговор, удобно усевшись рядом с водителем. «Нет, мы вас взяли с полпути. Доведем до Санкт-Петерсберга, а там нас сменят другие, — спокойно ответил он. — Русские у нас редкие гости, но как-то мне приходилось уже сопровождать вашего соотечественника». — «Мы весьма признательны вам за помощь и доброе отношение, — продолжал я. — Вроде бы наши страны и не дружат между собой, но нигде мы не встречали вражды и злобы. Может быть, когда-нибудь и наши службы придут к согласию и миру». — «Трудно сказать. Но люди всегда должны помогать друг другу, если они попали в беду. За машину вы не беспокойтесь, все будет в порядке». Он пожелал нам спокойной ночи у мотеля и растворился в темноте.
Утром «фольксваген» завелся с первого оборота. Мы снова двинулись в Вашингтон. У меня было сильное желание направить письмо директору ФБР Эдгару Гуверу с благодарностью за содействие, оказанное его сотрудниками моей семье во время путешествия по южным штатам. Потом подумал, что, если это письмо попадет в прессу, мне дома покоя не дадут до конца жизни. Так благие мысли остались нереализованными.
Пока я отсутствовал, в резидентуру пришло указание установить место жительства и провести встречу с вдовой эмигранта — сотрудника ЦРУ, агентурная связь с которым прервалась в результате его смерти. После статьи Андерсона в «Вашингтон пост» в Центре, видимо, нервничали недолго, потому что поручение было адресовано лично мне.
Оказалось, что она живет в пригороде Вашингтона. Пришел к ней на квартиру без предварительного телефонного звонка. В течение нескольких минут я уговаривал ее открыть дверь, пытаясь убедить, что привез из Москвы письма сестры ее мужа. Просунутая сквозь щель в двери фотографии сестры возымела действие. Тем не менее, даже после предъявления советского дипломатического паспорта, я еще час доказывал ей, что не связан с ФБР и не являюсь провокатором.
Она рассказала, как скончался после тяжелой болезни муж, как он мечтал вернуться на родину, где остались все его близкие. Судя по ее словам, он потерял надежду на восстановление связи с советской разведкой много лет назад, после измены Голицына.
Передо мной стояла одна задача — уговорить ее вернуться в СССР, где тоже проживали ее родственники. Сначала она как будто поддалась уговорам. Я вручил ей деньги на билет и отправку багажа. Но совсем накануне отъезда с ней случилась истерика. «Я не могу ехать отсюда, потому что здесь похоронен мой муж. Я хочу быть похороненной вместе с ним», — рыдала она. Все мои усилия побудить ее изменить решение были напрасны. Центр решил оставить ее в покое.
Другое дело, порученное мне Москвой, касалось отсидевшего в федеральной тюрьме агента КГБ, имевшего в прошлом отношение к американским контрразведывательным органам. Я быстро нашел его в Вашингтоне, и он проявил готовность вновь сотрудничать с нами, но оперативные возможности его были ограничены, и максимум, что он мог делать, — заводить связи среди государственных служащих и передавать наводки на тех из них, кто представлял интерес для КГБ.
Очередная статья Андерсона обо мне никого особенно не удивила. В ней отсутствовал элемент новизны. Я возобновил контакты со старыми связями: резидентом иранской контрразведки (САВАК) Яздан-Панахом, прикрытым должностью советника иранского посольства, авторитетным политическим обозревателем «Крисчен сайенс монитор» Джозефом Харшем, видным журналистом Джироламо Модести и другими.
На обеде в доме Харша я встретил Аллена Даллеса, уже покинувшего ЦРУ и тяжело болевшего. Было желание подойти к нему и поговорить, но опять побоялся прессы и разговоров на этот счет дома.
Попытался обзавестись я и новыми оперативными контактами. На праздновании масленицы в посольстве ФРГ я познакомился с миловидной венгеркой, осевшей в США после будапештского восстания 1956 года и работавшей в госдепартаменте. На третьей встрече она сообщила, что ее профилактировала служба безопасности и она больше не сможет общаться со мной.
Весной 1969 года большая группа сотрудников резидентуры приняла участие в четырехчасовой прогулке на катере по Потомаку. Их задача состояла в том, чтобы обзавестись связями среди американских госслужащих. Повышенный интерес ко мне проявила находившаяся на катере дама, которая представилась служащей госдепартамента. Через день она позвонила в посольство и пригласила на вечеринку у себя на квартире. Желания ехать к ней у меня не было. Что-то в ее поведении показалось мне навязчивым. Тем не менее я принял приглашение и вечером отправился в один из самых фешенебельных домов Вашингтона. Уже при подъезде к дому я обнаружил стоящую у тротуара машину ФБР с двумя сотрудниками. В квартире хозяйки никого, кроме нее, не было. Она встретила меня в розовом пеньюаре и тут же предложила ужин на двоих при свечах».
