Халена хитро улыбнулась своим коварным мыслям и направила коня в городище Славко искать да в путь снаряжать. А сама пока суть да дело — схорониться с глаз десничих. А там их гнев уже пустым окажется, а может и вовсе серчать не станут — докажет им, что не `девка глупая' и не подсыл вражий. Хотя вряд ли они в ней врага видят, скорей и, правда, сберечь решили. Зря. Кому от меча умереть дано, тот мякишем не подавится. А мужчина ты, женщина или дитя неразумное — смерти все едино…
Чтоб отправить Славко к князю, Халене пришлось воспользоваться имиджем богини-воительницы и соответствующим авторитетом в глазах несмышленыша. Противно, конечно, а что делать? Как она потом будет жить, если что с побратимами да другими товарищами случится? Заступа из нее, конечно, не ахти какая, но вместе плечом к плечу и умирать или побеждать, много лучше, чем в тереме скучать да от беспокойства сохнуть.
На том и порешила, парня проводила и в лопухи у колодца до вечера залегла — ждать. Здесь и видно все, и слышно, и найти её не трудно, если знаешь — где. А знает лишь она.
Можно теперь и отдохнуть малость. Жалко, что обеда не предвидится. Но она не гордая — подремлет. Во сне есть не хочется.
Размечталась….
И часа не прошло, как ее разбудил шум совсем близко, словно над ухом в рупор крикнули.
— Сбираемся!! — пронеслось бодро.
`Никак Светозар связки голосовые тренирует', - вздохнула Халена и села, сквозь траву пытаясь разглядеть, что там и как, скоро-ль и ей из схрона лопухов можно к коню подбираться. Выходило — сейчас.
На дворе Светозара не было — Купала Полесских собирал, остальные как в воду канули или как Халена по лопухам рассредоточились. Выходит, проспала девушка марш бросок двух отрядов… Эх, воительница!
Возложили на Полесских как на самых обученных да в боях проверенных главную миссию — встречу степняков. Отряд прямо в лесу позади Вех остановился, рассредоточился, под кусты да сосны маскируясь. Не видела б так и не догадалась. Больше всего ей понравился строй, коим они свои места заняли. Ряды один за другим словно зубья редкой расчески. Знатные, однако, военачальники, раз так своих располагают. Пойдет конница и застрянет И ни один не уйдет. Всех причешут.
Виват мудрости Купалы — хмыкнула Халена, занимая позицию впереди Гневомира. У того лицо вытянулось и речь потерпела значительное поражение. Минут пять он что-то внятное сказать силился, так и не сподобился. Халена, предчувствуя старый набор слов из нравоучительно-попечительной тирады, покосилась на него через плечо и кинула:
— Осади!
Он с треском сомкнул резцы. Лошадь Миролюба фыркнула в ответ и нервно отшатнулась.
— Не пужай животину, — прошипел парень недовольно ему в спину и добавил тише. — Нож-то давай. Сам сказывал, на спор его ставил…
— Да отдам!
— А что за спор? — поинтересовалась девушка.
— Что ты кашу дома хлебать будешь, покамест мы порубимся. Гневомир нож отцовый ставил, что Мирослав в обрат тебя не пустит.
— А и не пустил, — пожала плечами воительница.
— Во, слыхал?! — качнулся к Миролюбу Гневомир. — Так что спор ничейный, мой нож, мне и остается.
— Ага, а как же она тогда здесь оказался?
— Резво обернулась…
— Ага, у меня ковер модификации планер. Беспосадочный рейс на бреющем полете. Три верхушки от кедров — на дрова, но я снова с вами, друзья мои! — пробасила Халена, с насмешкой. Парни хлопнули ресницами.
— Энто чаво? — озадачился Гневомир.
— Воздушное средство передвижения, выполненное по повышенной аэродинамической схеме. Скорость примерно 1000 бегов в час, электронная система навигации и автоматическая система тепловой регуляции,
Парни засопели:
— Бавишся да? Игриливая нашлась, — прошипел впереди стоящий воин Борун. — А ну смолкли разом! Чтоб и вздоха не слыхать было!
Халена поняла, прониклась, замерла. И побратимы не отстали — вздохнули дружно, мух да стрекоз вспугивая, затихли, словно вовсе исчезли. Тихо в лесу, только ветер гуляет, листвой шелестит, пчелы жужжат, кузнечики в траве резвятся — а боле и нет никого.
Самое тяжелое — ждать. А ждать, изображая дерево — тяжелей вдвойне. То муха назойливая прилетит, то комар зажужжит, в щеку вопьется, то конь притомится, начнет ногами перебирать. Час прошел, второй. Вот уж и вечер, ночь подбирается, а с ней и сон спешит, одолевает дремотой. Халена к который раз стряхнула его, плечи расправляя, мышцы разминая, да кой толк, все едино наваливается, голову к конской гриве гнет. И манит, манит…
Там, в зыбкой дреме, словно забытые легенды, бродят чужие призраки, неясные силуэты, рождаются и умирают странные сюжеты. Коллаж отрывков, разрозненные сполохи прошлых событий — светлые пятна в темноте памяти. Только вот кто эти люди, что являют ей свои лица? Зеленоглазый атлет, худой, угрюмого вида блондин, седовласый мужчина в белом? А малыши, что смотрят на Халену из глубин то ли ее, то ли чужих мемуаров — чьи они, кто? Почему сердце так рвется к ним, летит душа и рука тянется, стремясь ощутить тепло их кожи: милые мои, милые…
Мои? — встрепенулась Халена. Спало наваждение, улетучилось и только горечь внутри, тоска одиночества, и странная боль, даже не в сердце — вне его, вне тела — то ли в душе, то ли в душах: ее и тех, кто остался за чертой воспоминаний.
Девушка с трудом сдержала стон, готовый сорваться с губ и улететь в небо: где вы? Как вы без меня? Слегка потерла лицо ладонью — прочь тоска! Не время, не место.
Почему именно сейчас впредверьи серьезных событий, памяти вдруг хозяйку озадачить вздумалось? О другом сейчас думать нужно…а оно отчего-то не кажется настолько важным, чтоб и минуту на раздумье о нем тратить. Мужи вокруг и дело их правое. Жалеть их не след, а себя тем более. Ума и сноровки хватит — выживет, а нет… одного, двух ворогов с собой к Моране возьмет и то не зря пожила. А ежели Морану бояться, то стоило ль рождаться?
Халена огляделась, пытаясь в сумраке опустившейся ночи разглядеть силуэты воинов. Владко слева под ель маскируется. Не знала б, что он в пяти шагах от нее, вряд ли б узрела. Радалюб справа — и его во тьме не различишь.
Интересно, оставили ли Светозар да Купала позади отряд заслона, на тот случай, если сквозь зубья гребенки все ж просочится кто из степняков? Да, наверняка. Стратеги они знатные и тактики неплохие.
Ладно, дальше ждем. Не заснуть бы вновь…
Миролюб присматривался к Халене, стоящей впереди, и мерещилось ему, что дремлет воительница яки в повалуше: голова-то вниз клонится, того и гляди, грянет с коня сонная.
Эко ж ей спокойно — подивился парень: ему б той беззаботности толику.
Во истину душа чистая, страхов да тревог не имает. Все-то ей ладно. И границу меж жизнью и смертью пересечь, что через овражек перепрыгнуть — стоит ли за то переживать?
Оно и понятно, Богам правда ведома, а с ней и покой живет — оттого ни сердцу, ни душе маята не знакома, и сон, что пух, легок, и жизнь — что сон, и смерть — что жизнь. А что еще надобно?
Филин ухнул три раза. `Странная птица, арифметике обученная', - сквозь сон подумала Халена и мгновенно проснулась от осознания, что не зря птица ровно три раза ухает. Знак это и не иначе Светозаровичей.
Девушка дала себе минуту, чтоб прийти в себя, стряхнуть остатки дремотной вялости — напрягла каждую мышцу, к себе прислушалась и зорко вокруг поглядывать принялась, ожидая гостей непрошенных. А темно-то как — своих бы в такой мрак не посечь.
И словно по заказу тучи на небе разошлись, звезды открылись и большой диск ночного светила, залил лес своим приглушенным светом. А следом неясный шорох раздался, словно зверек какой в кустах шебуршит. Пара минут напряженного ожидания и Халена увидела того `зверька'.
На поляну, округ которой стояла рать мирян, въехал каурый рысак, неся низкорослого крепыша.
