подробностях тебе как матери поведаю. Там посмотрим, кого и куда, где правда, а
где фантазия.
— Стоп! Это ты про что? Не смей впутывать мальчика в свои игры! Узнаю…
— Да ты что?! — натурально оскорбился капитан. — Чтоб родную кровь
подставлять? Ты, Инга, совсем! Вот обижусь — будешь сама разруливать ситуэйшен!
— Извини, — сникла женщина.
— Да, ладно, я сегодня добрый. Забыли. Все — тебе на работу, а мне… Где
Академия-то?
— А ты не знаешь?! На Менделеева. Главный корпус. Вторник — лекции в два
закончатся.
— Понял. Держись. Увидимся.
Мужчина поднялся и легкой пружинистой походкой пошел к выходу из парка,
насвистывая себе под нос полонез Огинского.
Женщина долго смотрела ему вслед и думала: не зря ли она брата вызвала? Не к
добру он такой веселый…
Без пяти два Гнездевский вошел в холл академии и замер у окна, поглядывая на
стайки студентов, пробегающие мимо. Племянник появился ближе к половине третьего,
один, отдельно от группы сверстников. Прошел в холл, вытащил из сумки толстовку,
накинул, оглядывая хмурым взглядом суетящихся девушек. Игнат хмыкнул: в таком
цветнике только монахом и жить.
— Привет, племяш! — хлопнул его по плечу с щедрой улыбкой богатого
родственника.
Лицо парня вытянулось от неожиданности:
— Дядя Игнат? — обрадовался, протянул руку для приветствия, улыбнулся, как
долгожданному, единственно желанному гостю. — Надолго к нам? Когда приехали? К
маме заглядывали? Что ж вы не позвонили — мы бы встретили…
— Сколько вопросов, парень. Скажи главное — рад?
— Вам — всегда!
— Это хорошо, — кивнул, оглядывая пробегающих студенток с прищуром опытного
ловеласа. — Ах, хороши девочки.
— Да, ну, — скривился Игнат. — Серость.
— Не скажи, ой, не скажи, — плотоядно улыбнулся мужчина. — Меня б сюда хоть
на недельку, я б эту серость облагородил, раскрасил яркими красками.
— Ну, дядя Игнат, — восхитился прыти мужчины парень.
— А что? — выгнул тот бровь, отвлекшись от лицезрения частокола стройных ножек,
— Очень некоторые экземпляры выдающиеся. Спереди особенно. Смотри вон,
шатеночка, черноглазая. Кто такая?
— Наташка. Интеллект стремится к нулю, амбиции к Альдебарану.
— Ух, ты, — рассмеялся мужчина. — Как ты ее: катком и по всем позициям. А они
у нее… весьма. Ладно, поверю тебе на слово. Поищем более гармонично развитые
экземпляры. Куда пойдем? Я лично голоден, да и ты, думаю, после обилия принятых
в голову знаний не прочь перекусить. Предлагаю ресторацию. Пошли?
— Не знаю, — замялся парень.
— Я знаю, — хмыкнул мужчина, увлекая парня к выходу.
Они не спеша шли по проспекту. Гнездевский то и дело оборачивался, провожая
взглядом наиболее симпатичных представительниц женской половины населения. Игнат
улыбался, с некоторой завистью поглядывая на дядю. Он всегда ему нравился.
Мальчишкой Игнат часто копировал выражение лица дяди, походку, едкие выражения.
Вот только так и не научился, как он воспринимать действительность: легко, бодро
шагая по жизни.
— Вы домой к нам заходили?
— Нет, только с лайнера, племяш.
— Надолго к нам?
— Как получится. Может, уже вечером улечу, а может, на пару суток у вас зависну.
Прогонишь? — подмигнул и тут же развернул парня влево, беззастенчиво указывая
пальцем на стройную блондинку, гордо вышагивающую по соседней дорожке,
параллельно им. — Ты смотри, какие лани без охраны фланируют!
Парень пожал плечами — девушка, как девушка.
— Ясно, — кивнул Гнездевский и побрел дальше, придерживая Игната за локоть. —
Делаю вывод — ты влюблен.
— С чего вы взяли? — нахмурился тот: неужели дядя уже с мамой разговаривал, и
та наябедничала?
— Логика, малыш. Женщинами не интересуешься и при этом не монах, а вьюношь в
полном расцвете гормонов. Я в твоем возрасте… Ну, да ладно, опустим
автобиографические подробности. А то пойдешь по моим стопам, Инга меня убьет.
Наша матушка в свое время сильно моими знакомыми недовольна была. В каждой какой-нибудь
изъян находила. Боялась — женюсь, карьеру под каблучок брошу и все — жизнь в
сортир.
— Мама тоже не довольна, — вздохнул Игнат.
— Удивил, — хмыкнул мужчина. — Мама самая придирчивая профессия. Не стремись
ей угодить — бесполезно. По опыту знаю. Даже если твоя избранница будет
обладательницей национальной премии во всех областях, мисс Вселенная и идеальная
хозяйка, все равно маман найдет к чему придраться. Женская ревность называется.
Не сталкивался еще с ней?
Парень загрустил, задумался:
— С женской — нет, — выдохнул, не скрывая печали. Вспомнился ему ненавистный
Бэфросиаст, наглый, непробиваемый вампир-соперник.
— О-о! Слышу нотки меланхолии и упадничества. Сталкивался с мужской ревностью —
я прав? Ну-ка, рассказывай, малыш, дяде Игнату, в чем печаль. Обещаю помочь
бескорыстно. Пользуйся моим опытом пока я здесь.
— Если б все так просто было, дядя Игнат.
Мужчина посерьезнел:
— Проблемы?
— Большие. Со всех сторон. Мать в крик, отец раздражен. А остальное… лучше не
то, что говорить, но и думать — тоска.
— Влюбился так, что и жениться готов? — спросил с пониманием и сочувствием.
— Да, люблю. Причем так, не поверишь, дядя Игнат, жизнь бы отдал, не раздумывая,
в ад спустился бы, как Орфей.
— Н-да, ничего себе у тебя дела… Давай-ка зайдем в `Замок', там и поговорим,
— кивнул на эффектную вывеску ресторана.
— Да, я и есть не хочу… Спать уже не могу. Лекции тоже мимо…
— Зря. Любовь — любовью, а обед должен быть по расписанию. На борьбу за свое
счастье нужны немалые силы. А у тебя от голода их нет и на борьбу с депрессией,
не то что с соперником. Слушай старших: вперед за деликатесами с убойным
количеством витаминизированных калорий. Усладим желудки, а заодно разомнем мозги.
Две-то головы лучше, а, племяш? Ты пойми, бабы, пардон, мамзели и мадамы любят
сильных, непробиваемых, а ты что мякиш: мни — не хочу. Не интересно им, а тебе в
итоге маетно, — болтал Гнездевский, пропуская парня в помещение ресторана.
Витражные окна в средневековом стиле, резные столы и стулья, полумрак,
