Меня и Джига почему-то отпустили на рассвете — или дознаватели поняли, что с нас нечего взять (мы оба упорно изображали возмущенных произволом чужеземцев и требовали встречи с аквилонским посланником), или в дело вмешался мой покровитель-фатарен — тот самый, с которым я говорил в Тарантии. В действительности он являлся герцогом Ибеленом — представителем древнего коринфийского рода, имеющего права на корону. Если, конечно, Коринфия избавится от протектората Трона Дракона, к чему и стремилось «политическое» крыло секты, не желавшее иметь ничего общего с колдунами «Черного Солнца» или идеями пророка Мэниха — таковые использовались лишь как инструмент воздействия на умы простецов.

Я и Джигг вернулись на постоялый двор, посчитав, что остальных тоже вскоре выпустят. Но прошло более суток, а граф Кертис, Гвайнард и Валент Мессантийский доселе томились в узилище…

К моменту возвращения Джига из дознавательной управы я успел одеться и спуститься во двор «Горного орла» украшенный плюющем, кустами роз и фонтанчиком с местной целебной водой, каковую приезжавшие в Арелату болезненные дворяне поглощали ведрами — вроде бы она исцеляла от многочисленных желудочных скорбей. Прочие гости «Орла» поглядывали на меня косо — все знали о том, что сопровождающие барона Лингена (это мое фальшивое имя) месьоры задержаны и отправлены в тюрьму. Не иначе, меня принимают за контрабандиста, торговца лотосом или предводителя разбойничьей шайки.

Не обращая внимания на заинтересованно-опасливые взгляды пожилых дам и пухлых месьоров с дворянскими цепями я вежливо раскланялся, опустился в плетеное из тонкой лозы кресло и постарался сделать вид, что читаю — прихватил с собой из комнат скучнейший философский трактат, пространно повествующий «о пользе добра».

— Господин барон? — вкрадчиво сказал Джигг, появившись, как всегда, неожиданно и неслышно.

— Ну, наконец-то! — простонал я. — Что узнали?

— К моему вящему унынию, ничего, господин барон. Власти продолжают безосновательно упорствовать в обвинении.

В переводе с джигговского языка на обыкновенный это означало, что разудалую троицу борцов с чудовищами и черной магией держат в темнице без всяких доказательств. Конечно — откуда им взяться, этим доказательствам? С помощью каттаканов Кертис и Гвай мастерски замели следы, не подкопаешься при всем желании!

— Вы их видели, Джигг?

— Только месьора Гвайнарда. Он выглядит бодро. Надеюсь, господин барон не сочтет излишним своеволием с моей стороны то, что я позволил себе купить на рынке немного фруктов для неправедно заточенных?

— Джигг, умоляю, выражайтесь проще — мы же не на церемониальном приеме!

— Как будет угодно господину барону.

— Что еще?

— Насколько я понял, сейчас чиновники из управы дознания проверяют наши подорожные и дворянские грамоты, пытаясь отыскать противоречия или ошибки.

— Пускай проверяют, — отмахнулся я. — Все бумаги настоящие, с подлинными печатями. В Латеране сидят отнюдь не глупцы, Джигг.

— Я согласен с этим мнением, господин барон. Однако…

Камердинер выкроил на своем породистом лице скорбновато-почтительное выражение. За минувшее время я успел изучить его повадки и знаю, что подобные паузы и столь кислая мина означают одно: допущена некая ошибка. Джигг очень умен, даже слишком умен для обычного слуги!

— Однако — что? — осторожно переспросил я, невольно понизив голос.

— Господин барон помнит, как мы прибыли в Коринфию?

Еще бы мне не помнить! Чтобы не тратить время на длительное путешествие из Тарантии до Арелаты мы все (вместе с лошадьми и поклажей) были «перенесены через Ничто» каттаканами. Просто вынырнули из пустоты неподалеку от столицы Коринфии и поехали в город.

— Не стану отрицать, господин барон — перемещаться сквозь Ничто очень удобно, — сказал Джигг. — Но тут есть определенная тонкость. Если бы мы ехали из Аквилонии обычным способом, подорожные оказались бы проверены на немедийской границе и во всех крупных городах, о чем на пергаментах должны стоять надлежащие отметки.

— Предусмотрено, — поморщился я. — Отметки в бумагах есть, они проставлены еще в Тарантии — ребятки из канцелярии Гленнора отлично изготавливают фальшивки подобного рода.

— Это так, господин барон. Я с вами более чем согласен. Но в кордегардиях стражи по пути нашего гипотетического следования тоже должны быть внесены соответствующие записи. А именно: в Шамаре, затем при пересечении рубежей Немедии, затем на Дороге Королей при въезде на земли Коринфского Протектората Трона Дракона и уж в последнюю очередь в Арелате. Если дознаватели отправят гонцов в отмеченные мною пункты, то выяснится, что мы там попросту не были. А это даст косвенное доказательство того, что в Коринфии мы находимся… гм… не совсем законно.

— Ненавижу бюрократов… — выдохнул я, осознав, что непростительная ошибка и впрямь имеет место. — И что делать?

— У меня нет никаких достойных внимания предложений, господин барон.

— Сколько времени у нас осталось?

— Полагаю, не более суток. Поскольку Дорога Королей пролегает неподалеку от Арелаты, ближайшие кордегардии дорожной стражи, собирающей пошлины с путников находятся менее чем в семи колоколах конного хода… Мне очень неприятно об этом говорить, господин барон, но увидев разночтения в подорожных и записях стражи дознаватели получат возможность уличить нас во лжи. Последствия могут оказаться печальными — никто не станет разбираться в истинной подоплеке дела. Здесь, хотя и скрыто, властвуют фатарены, полагающие нас врагами. Однако, пока сохраняется видимость власти скипетра Немедии они не могут творить откровенный и вызывающий произвол…

— Положеньице, — я покачал головой. — Может быть, стоит обратиться за помощью к герцогу Ибелену?

— Его светлость категорически запретил вам искать его, господин барон. За гостиницей следят, каждый ваш шаг станет известен недоброжелателям.

— Верно… А посланник от Ибелена придет только завтра. Хочешь не хочешь, а придется обращаться за помощью к Рэльгонну.

— Это будет более чем разумно, господин барон.

Я уж совсем было собрался отпустить Джига, как вдруг за оградой обширного двора «Горного Орла» загрохотали по уличной мостовой копыта множества лошадей. Это был не просто десяток всадников, направлявшихся на охоту или собравшихся отдохнуть в загородном поместье. К центру города мимо нашего постоялого двора шла конница, вооруженная кавалерия — я был свидетелем нескольких войн, такие звуки не забываются и определяются моментально.

— Джигг?

Я оглянулся, но камердинер куда-то исчез, словно в воздухе растворился.

Отдыхавшие во дворе старикашки насторожились как и я — у многих титулованных дедушек на поясах висели кинжалы, а то и эстоки: военное дело всегда являлось едва ли не самой главной дворянской привилегией, многие из гостей «Горного Орла» наверняка побывали не в одной битве. Да взять хотя бы во-он того сухощавого пожилого месьора, на колете которого сверкают бриллиантами и рубинами крошечные копии немедийских боевых орденов «Скипетр Дракона» и «Скрещенные мечи». А такие награды даруются только за участие в настоящих больших войнах — «Мечи» означают, что старикан сам водил в бой свой легион, сражался наравне с простыми воинами и выиграл битву…

Конница ушла, но странности продолжались — если верить звукам доносящимся из-за высокой кирпичной ограды сейчас по улице шла самая настоящая тяжелая панцирная пехота. Подобные отряды используются только в войске Немедии или Аквилонии, в плотном строю панцирники могут запросто противостоять даже всесокрушающему клину дворянской кавалерии — их «скёльдборг», стену щитов с выставленными по фронту длинными копьями и расположенными за передовыми рядами лучниками и арбалетчиками практически непобедим.

Какие следуют выводы?

Сделать означенные выводы мне не позволил Джигг, вновь материализовавшийся за моим плечом.