— Очень приятно познакомится, — любезно улыбнулся упырь, и мне стало дурно от его акульего оскала. — Судя по выражению лица, месьор Хальк меня… э… побаивается. Точнее, моя необычная для людей внешность произвела на барона не самое лестное впечатление.

— Нет-нет, что вы, — прохрипел я, вспомнив об элементарной вежливости. Кроме того, если Конан эту тварь не боится и даже состоит с ней в дружеских отношениях, то и мне страшиться нечего. — Я тоже очень рад…

— Позволят ли господа сервировать стол?

Опять Джигг. У камердинера удивительная манера появляться из ниоткуда. В этом отношении он может соперничать с самым опытным вампиром.

Когда на резном офирском столике утвердились два объемистых кувшина старого серебра наполненные либнумским нектаром и блюдо со снедью, среди которой преобладала холодная жареная крольчатина и зелень, Джигг вновь ушел, сделав вид, что если аквилонский король изволит принимать у себя кровожадного упыря, то этот факт совершенно не должен волновать прислугу. Королевские соображения куда выше мнения камердинера, а вампир — это сущий пустяк.

— Хальк, перестань трястись, — строго сказал киммериец после отбытия Джигга. — Сейчас я тебе расскажу ту часть истории о Ночной Страже, которую ты еще не слышал…

Как ни странно, утром я проснулся сравнительно рано и с чистой головой. Судя по желто-оранжевому зареву пробивавшемуся в комнату через окно, рассвело сравнительно недавно. Значит, надо вылезать из теплой постели, одеваться и…

Постойте, а во что мне одеться? Джигг вчера забрал мое платье, а запасное придется вынимать из дорожного мешка, который, кажется, я оставил в комнате Гвайнарда.

— Ваш завтрак, господин барон.

Так. Я совершенно не представляю, каким образом камердинер догадался о том, что я уже не сплю. И почему притащил поднос с горячими овощами, беконом и пшеничными булочками с медом. Такого роскошного обхождения нет даже в Тарантии, в королевском дворце, где я каждое утро одеваюсь самостоятельно, а потом спускаюсь в малую трапезную, где ленивые лакеи только накрывают стол.

— Благодарю вас, Джигг, — сказал я, когда поднос оказался в моих руках, — Кстати, я хотел бы узнать насчет…

— Платье господина барона будет доставлено незамедлительно, — мягко перебил меня камердинер. — Как только вы закончите завтрак.

Я сразу подумал, что Джигга следовало бы переманить ко мне на службу. Такой человек будет незаменим в Тарантии, где прислуга совершенно распустилась. На месте дворцового управителя, я разогнал бы три четверти орды этих обленившихся холуев, только и знающих, что воровать королевское серебро.

— Ночью ничего особенного не происходило? — как бы невзначай поинтересовался я, приступая к еде. — Какие-нибудь странные события?

— Нет, господин барон.

— А граф Ройл приехал?

— На рассвете, господин барон. Его светлость будет ожидать его величество и свиту в своих апартаментах. Это в закатном крыле замка.

— Отлично! — просиял я. — Как туда пройти? Мне не терпится увидеть Ройла!

— Я провожу вас, господин барон. Еще что-нибудь?

— Нет, спасибо…

Итак, его светлость вернулся, а значит хоть небольшая часть загадок сегодня будет решена. Кроме того, следует надеяться и на месьора Рэльгонна, которому нынешней ночью Конан присоветовал побольше разузнать о секте фатаренов.

Вчера я был несправедлив к Рэльгонну. После подробных объяснений Конана и самого упыря их Ронина выяснилось, что девяносто девять из ста рассказов о каттаканах истине не соответствуют.

История появления месьора Рэльгонна на Закатном материке оказалась весьма любопытной. Несколько тысяч лет назад на полуночные земли континента рухнула гигантская Небесная Гора (кстати, уничтоженная несколько лет назад Конаном и нашей развеселой компанией. Интересующихся этим событием отсылаю к моей «Синей или незаконной хронике Аквилонского королевства»). Случившийся в момент катастрофы огромный выброс тепла и магической силы привел к появлению Врат Миров — порталов ведущих в чужие миры, которые, как утверждал сам Рэльгонн, могут находиться на чудовищном расстоянии от Хайбории, возле отдаленных звезд. Один из порталов открылся в Универсум, который населяли каттаканы, и Рэльгонн вместе с несколькими родственниками решил исследовать мир, который находился по ту сторону Врат.

Оказавшиеся в Хайбории каттаканы полюбовались нашими удивительными достопримечательностями, подивились на населявших Закатный материк невиданных существ, наподобие людей, гномов или альбов и засобирались было обратно, да вот незадача — портал внезапно захлопнулся и Рэльгонн вместе с дядей и братом оказались навсегда отрезанными от своего дома. Вновь привести в действие Врата Миров каттаканам не удалось, пускай их цивилизация стократно превосходила все разумные расы Хайбории в большинстве областей знаний.

Уяснив, что покинуть чужой для них мир каттаканы не могут, Рэльгонн вместе с сородичами приспособился к жизни во владениях непонятных тварей, именовавших себя «людьми», а поскольку гости из чужой Вселенной были весьма и весьма долгоживущими (обычный каттакан живет несколько тысячелетий), упыри ужасно скучали. Кроме того, они были настолько чужды людям, что немногочисленное семейство Рэльгонна моментально заслужило жуткую репутацию вурдалаков и вампиров… В значительной степени это было справедливо — каттаканы действительно пили кровь человека и животных, что было необходимо им для выживания.

Словом, небольшое семейство чужаков заняло в горах полуразрушенный альбийский замок, как следует напугало обитающих в округе людей, чтобы они не совали нос в дела вампиров и уж тем более не вздумали на них охотиться, и с тех пор жили в нашем мире, изредка приходя на помощь людям вроде Гвайнарда и компании — упырей заедала скука.

Киммериец познакомился с Рэльгонном как раз во времена своего пребывания в Бритунии — каттакан помогал ватаге Ночной Стражи в многотрудном ремесле охоты на настоящих монстров и, похоже, получает от этого удовольствие — каттакан, с его врожденными магическими умениями, холодным логическим разумом и способностью «прыгать через Ничто» был незаменимым помощником охотников. Одна беда: Рэльгонн мог действовать исключительно ночью, поскольку лучи хайборийского солнца обжигали его белоснежную кожу. Кроме того каттаканы не переносили яркий дневной свет — в их мире светило было маленьким и холодным.

О «Прыжках через Ничто» следует сказать отдельно. Оказывается, каттаканы владели потрясающим искусством моментального перемещения в пространстве практически на любое расстояние в пределах мира Хайбории. Рэльгонну ничего не стоило за какой-нибудь жалкий квадранс побывать в Тарантии, Кордаве и Султанапуре, попутно заглянув в сокровищницу Великой Пирамиды Птейона или в публичный дом на окраине Шадизара, если бы возникла на то потребность. Каттаканов не страшили никакие преграды, стены, замки и засовы. Кроме того, упыри действительно умели превращаться в некое подобие здоровенной летучей мыши, что давало им возможность летать.

Вечером, поближе раззнакомившись с Рэльгонном и уяснив, что он вовсе не собирается высасывать из меня кровь или выкидывать прочие леденящие душу, но вполне приличествующие вампирам фокусы, я сделал вывод, что это странное и крайне непривлекательное обликом существо являет собой образец вежливости и учености, а так же обладает весьма своеобразным чувством юмора. Это было мне симпатично и в будущем я рассчитываю вытянуть из каттакана побольше сведений о его мире, чтобы занести их в скрижали… Насколько я понял, Универсум породивший каттаканов даже отдаленно не похож на Хайборию, равно как его обитатели не похожи на людей.

Однако, вернемся к нашим баранам, точнее фатаренам.

Конан вкратце изложил упырю события минувших дней и поведал о возникших у нас нехороших подозрениях. Рэльгонн сказал, будто «что-то слышал» о таинственной секте последователей пророка Мэниха, и что «попробует за два-три дня разузнать о фатаренах подробнее». Как именно упырь собирается это сделать для меня осталось неизвестным, но Конан заверил, что каттакан в прежние времена еще и не с такими плёвыми заданиями справлялся, причем совершенно блестяще.