Быстрым движением Селия вытащила из папки новую страницу.

— У одной конкурирующей с нами компании есть в ассортименте отличный антибиотик — препарат под названием хлоромицетин. Он предназначен исключительно для лечения серьезных инфекций, поскольку возможны побочные последствия для кровообращения, вплоть до летального исхода. Тем не менее — и опять-таки у меня все зафиксировано: имена, даты, адреса — коммивояжеры этой компании убеждали врачей, что препарат безвреден…

Покончив с хлоромицетином, Селия сказала:

— А теперь вернемся снова к «Фелдинг-Рот»…

По мере того как она говорила, печальных свидетельств становилось все больше.

— Я могла бы продолжать, — спустя какое-то время сказала Селия, — но делать этого не стану, поскольку с этими досье может ознакомиться любой, кто работает в нашей компании. Но я все же хочу ответить на вопрос, почему я решила заговорить об этом сегодня.

Потому что это единственная для меня возможность привлечь ваше внимание. Начиная с прошлого года я пыталась уговорить хоть кого-нибудь из руководства выслушать меня и ознакомиться с моим досье, но никто не согласился. И у меня возникло сильное подозрение, что к моим словам отнеслись просто как к дурным новостям, от которых хочется отмахнуться.

Тут Селия посмотрела прямо в передние ряды, где сидели руководители компании.

— Может быть, кое-кому мое сегодняшнее выступление покажется своевольным и даже глупым. Может быть, так оно и есть. Но мне бы хотелось подчеркнуть, что я решилась на это сознательно, из чувства глубокой озабоченности за репутацию нашей компании, да и всей отрасли. На эту репутацию легло пятно, а мы не делаем ничего или почти ничего, чтобы его смыть. Я убеждена: если мы сами ничего не предпримем для того, чтобы улучшить методы торговли, и не поднимем свой престиж, нам придется столкнуться с мерами правительства — по душе они нам не придутся и особой радости не доставят.

И последнее: я призываю нашу компанию проявить инициативу. Во-первых, разработать этический кодекс для коммерческих агентов и, во-вторых, создать для них курсы подготовки и переподготовки. Я написала проект такой программы. — Тут Селия прервала свое выступление и улыбнулась. — Если кто-нибудь захочет с ним ознакомиться, он здесь — в моей папке. Спасибо за внимание и всего вам доброго.

Пока Селия собирала бумаги, в зале раздались робкие аплодисменты, но почти сразу же оборвались. Большинство явно ориентировалось на передние ряды, где сидело руководство. А здесь не аплодировали, и на лицах было написано явное неодобрение. Председатель совета директоров был разъярен. Он возбужденно шептал о чем-то Эли Кэмпердауну. Президент «Фелдинг-Рот» слушал и кивал.

К Селии подошел вице-президент по коммерции Ирвинг Грегсон. Выходец из Нью-Йорка, он лишь недавно получил назначение на этот пост. Мощный, атлетически сложенный мужчина, Грегсон обычно был любезен и пользовался всеобщей симпатией. Но сейчас он буквально кипел от ярости, лицо его горело.

— Девушка, — заявил Грегсон, — вас захлестнули озлобленность и предвзятость. К тому же вы попросту заблуждаетесь, ваши так называемые факты неверны. И вы еще об этом пожалеете. Этим мы займемся позже, а пока что я убедительно прошу вас покинуть этот зал и больше сюда не возвращаться.

— Но, сэр, — возразила Селия, — может быть, вы хотя бы взглянете на материалы, которые я…

— Ничего я смотреть не буду! — Грегсон перешел на крик. Его голос разносился по всему залу. — Убирайтесь вон!

— Всего доброго, мистер Грегсон, — спокойно ответила Селия.

Она повернулась и пошла прочь к выходу. Шагала она твердо, с высоко поднятой головой. У нее еще будет время, чтобы пожалеть о случившемся, а пока что у нее не было ни малейшего желания покидать это мужское сборище с видом побитой собаки. И все-таки, призналась себе Селия, она потерпела поражение, и хотя она и не исключала возможности такого финала, но в душе надеялась на лучшее. Просто непостижимо, как при всей очевидности недостатков, о которых она говорила, при явной потребности в реформах ее не поддержали. Ведь факты налицо!

Но все получилось именно так. Ее работе в «Фелдинг-Рот» наверняка пришел конец или вот-вот придет. Жаль! Несомненно, Сэм Хауторн скажет, что она сделала именно то, от чего он ее предостерегал: перестаралась, стремясь добиться всего сразу. Эндрю тоже ведь предостерегал ее, еще когда они только возвратились из свадебного путешествия и Селия рассказала ему, что завела папку с отчетами врачей. Она вспомнила слова Эндрю: «Ты берешься за крупное дело. К тому же рискованное».

Как он был прав! И, однако же, сейчас речь идет о ее принципах, о праве отстаивать собственные убеждения, и Селия давно для себя решила, что здесь она на компромисс не пойдет. Ей пришла на память строка из «Гамлета», запомнившаяся со школьных лет: «Всего превыше — быть орудьем правды…» Вот и пришлось поплатиться за правду. Ну что ж, бывает, это связано с болевыми ощущениями.

Проходя через зал, она поймала на себе сочувствующие взгляды, которыми ее провожал кое-кто из участников встречи. После громогласной отповеди, которую она получила, это ее даже удивило. А впрочем, какая теперь разница!

— Задержитесь! Подождите, пожалуйста! — Голос, прогремевший через громкоговоритель словно гром среди ясного неба, заставил вздрогнуть ее от неожиданности. — Миссис Джордан, вы меня слышите? Подождите!

Селия замедлила шаг, потом остановилась, а голос тем временем повторил:

— Миссис Джордан, задержитесь!

Повернувшись, она с удивлением обнаружила, что голос принадлежит Сэму Хауторну. Сэм покинул свое место в зале, поднялся на трибуну и теперь стоял у микрофона. Все в зале застыли от изумления. В тишине раздался голос Ирвинга Грегсона:

— Сэм… какого черта?

Сэм провел рукой по голове, блестевшей под лучами прожекторов, как делал всегда, когда глубоко задумывался. На его грубоватом лице застыло выражение озабоченности.

— Ирвинг, если вы не возражаете, я бы хотел высказать кое-какие соображения и ознакомить с ними присутствующих, прежде чем миссис Джордан уйдет.

Вице-президент по коммерции взглянул на трибуну и раздраженно бросил:

— Так в чем же дело?

— А вот в чем. — Сэм почти вплотную приблизился к микрофону, так что его голос был слышен во всех уголках застывшего в молчании зала. — Уж вам-то, Ирвинг, следует понимать, что я сюда поднялся не ради собственного удовольствия.

— Тогда ради чего? — На этот раз вопрос был задан Эли Кэмпердауном. Президент компании тоже поднялся со своего кресла.

Сэм Хауторн еще ближе наклонился к микрофону и, глядя прямо в лицо президенту «Фелдинг-Рот», ответил:

— Ради миссис Джордан, Эли. И ради того, чтобы признать, хотя, по-видимому, никто здесь к этому не склонен, что все сказанное ею — сущая правда. И все мы это прекрасно знаем.

Зал словно онемел. Лишь приглушенные звуки проникали снаружи — едва различимый гул уличного движения, звон посуды на кухне, чьи-то голоса в коридоре. Все словно замерли, приросли к стульям, боясь пошевельнуться и пропустить хоть слово. В наступившей тишине вновь раздался голос Сэма:

— Я прошу занести в протокол следующее: я бы хотел обладать столь же блестящим умом и силой духа, как миссис Джордан, чтобы выступить с подобной речью. Но и это еще не все.

Тут его прервал Ирвинг Грегсон:

— Вам не кажется, что и так достаточно?

— Дайте ему закончить, — распорядился Эли Кэмпердаун, — все и так выплывет наружу.

Вице-президент по коммерции сбавил тон.

— В частности, — продолжал свое выступление Сэм Хауторн, — я разделяю мнение, что наша отрасль должна перестроиться сама: иначе нас заставят это сделать с помощью соответствующего законодательства, и законы эти будут намного более жесткими, чем метла, с помощью которой нам предлагается вымести мусор из собственного дома. Ведь именно такой совет мы только что получили.

И последнее: относительно миссис Джордан. Она уже неоднократно доказывала, сколько пользы может принести нашей компании. По-моему, она сейчас в очередной раз продемонстрировала это, и если мы позволим ей покинуть этот зал так, как это ей было предложено, то будем полными идиотами.