вернее, она ставит его на место члена рода кто не оставит отца и мать, не может быть учеником Иисуса, в этом смысле и в этой связи сказано также, что Иисус пришел не мир принести, но меч. Из этого возникает заповедь «братства», характерная именно для общинной религии, поскольку она решительно освобождает от уз политического союза. И в раннем христианстве, например у Климента Александрийского310, братство в полном его объеме действует только в кругу единоверцев, а не вне его Братская помощь возникла из отношений внутри соседского сообщества. «Ближайший» сосед помогает, ибо и ему может понадобиться помощь. Только сильное смешение политических и этнических сообществ и разрыв связи между богами в качестве универсальных сил, с одной стороны, и политическим союзом с другой, сделали возможным универсализм любви. С возникновением соперничества между общинными религиями и притязания каждой на то, что ее бог является единственным, проявление любви к сторонникам другой религии стало очень необычным. В буддийской традиции говорится о том, как удивлены были джайнские монахи тем, что Будда приказал своим ученикам дать и им еду. Очень рано в религиозной этике получило свое отражение то обстоятельство, что в ходе экономической дифференциации обычай оказывать помощь соседям в труде и в случае необходимости перешел и в отношения между различными социальными слоями Певцы и колдуны в качестве представителей древнейших отделившихся от земли «профессий» зависят от щедрости богатых людей. Их они во все времена восхваляют, но на скупых падает их проклятье. В условиях натурального хозяйства благородство выражается не в имуществе как таковом, а в щедрости и радушии. Поэтому подаяние является всеобщим и главным компонентом всех этических религий Мотивы этого могут быть различными. Уже Иисус иногда мотивирует помощь бедным в соответствии с принципом воздаяния именно потому, что в земной жизни бедняк отплатить за добро не может, это несомненно сделает Бог в мире ином. К этому присоединяется принцип солидарности братьев по вере, который в определенных условиях граничит с «коммунизмом любви». В исламе подаяние относится к пяти абсолютным заповедям, определяющим принадлежность к вере, в древнем индуизме, у Конфуция и в древнем иудаизме оно было «добрым делом» как таковым, в древнем буддизме - вначале единственным, что действительно требовалось от благочестивого мирянина, а в раннем христианстве оно обрело едва ли не сакраментальное значение (еще во времена Августина вера без подаяния считалась неистинной). Не имеющий средств к существованию воитель за веру в исламе, буддийский монах, неимущие братья в раннем христианстве (особенно братья 235

иерусалимской общины) - все они, так же, как пророки, апостолы, а часто и священники религий спасения, зависели от подаяния, а в раннем христианстве и позже вплоть до квакерской общины подаяние и помощь в нужде превратились в своего рода попечение, что стало одним из главных экономических моментов пропаганды и одним из главных факторов прочности религиозной общины. Как только общинная религия утрачивает этот характер, благотворительность в большей или меньшей степени теряет свое значение и становится механической и ритуалистической. Однако принципиально требование оказания помощи остается. В христианстве, несмотря на такую эволюцию понятия о подаянии, оно остается настолько обязательным для богатого человека в качестве непременного условия вечного блаженства, что бедные обретают внутри церкви значение своего рода необходимого особого «сословия». Таково же отношение к больным, вдовам и сиротам как к важнейшим объектам этической деятельности. Ибо помощь в нужде распространяется, конечно, далеко за пределы милостыни, от друга и соседа ждут предоставления беспроцентного кредита и в случае необходимости - заботы о детях, следовательно, того же ждут и от брата по вере, в Америке эти требования все еще предъявляются секуляризованными организациями, занявшими место сект. И прежде всего бедный ждет помощи от щедрости могущественного лица и своего господина. В известных границах защита и доброта по отношению к подчиненным в интересах самого господина, если этот интерес понят правильно, ведь при отсутствии средств рационального контроля его собственная безопасность и доходы в значительной степени зависят от доброй воли и привязанности к нему его подчиненных. С другой стороны, возможность обрести защиту и помощь могущественного лица служила для всех неимущих и, в частности, священных певцов импульсом к тому, чтобы являться к нему и прославлять его доброту. Повсюду, где патриархальные отношения господства-подчинения определяли социальное членение, особенно на Востоке, пророческие религии могли, исходя из чисто практической ситуации, создавать своего рода «защиту слабых», женщин, детей, рабов. Это относится, в частности, к пророческой религии Моисея и к исламу. То же распространяется и на отношения между классами. Такие характерные для докапиталистического времени действия, как беспощадное использование классового положения менее сильных соседей и обращение их в рабство за долги, приращение своей земельной собственности (то и другое по существу идентично), скупка продуктов питания для спекуляции, пользуясь своим достатком и трудным положением других, - встречали осуждение социального характера и религиозное 236

порицание за нарушение солидарности. К тому же старая военная знать презирает человека, поднявшегося в высшие слои посредством хозяйственной или финансовой деятельности, считая его выскочкой. Поэтому «скупость» повсюду осуждается религией в индийских правовых книгах, совершенно так же в раннем христианстве и исламе, в иудаизме это сопровождалось своеобразным институтом года прощения долгов братьям по вере и освобождения от рабства, что в результате стремления к теологической последовательности и заблуждений, присущих чисто городскому набожному населению, привело к учреждению «субботнего года»311. Из таких отдельных требований систематизирующая этика убеждения создает специфическую концепцию любви «caritas». Почти все регламентации жизненного поведения в области экономики содержат, как следствие этого главного убеждения, запрещение взимать проценты/ Полностью оно, помимо протестантизма, отсутствует в религиозной этике только там, где, как в конфуцианстве, этика приспособилась к мирской жизни или где, как в древневавилонской этике и этике античных средиземноморских государств, городское население и, в частности, живущая в городах и заинтересованная в торговых операциях знать вообще препятствовала развитию благотворительности как составной части этики. В индийских священных правовых книгах запрещается взимать проценты, во всяком случае двум высшим кастам, в иудаизме - с братьев по вере, в исламе и раннем христианстве - сначала с такими же ограничениями, затем вообще. Вполне вероятно, что в христианстве этот запрет не исконный. Иисус мотивирует предписание давать в долг и неимущим тем, что Бог не воздаст за такое деяние, если оно совершено без риска Неправильное прочтение и ошибка в переводе были причиной запрета взимать проценты (в Вульгате: «Nihil inde sperantes»312). Источником запрещения брать проценты является примитивный обычай предоставлять соседу по его просьбе необходимый заем, что заставляло рассматривать взимание процентов «между братьями» как нарушение долга помощи друг другу. Растущая суровость этого запрета в христианстве в совершенно иных условиях отнюдь не объясняется отсутствием денежного выражения процента в условиях натурального хозяйства, «отражением» чего должно бы быть (согласно материалистическому пониманию истории) это явление. Напротив, христианская церковь и ее должностные лица, в том числе и папа, не задумываясь, взимали проценты, а тем более допускали это в период раннего средневековья, т. е. именно в эпоху натурального хозяйства, тогда как почти одновременно с развитием подлинно капиталистических форм обращения денег и, в частности, роли предпринимательского капитала в 237

заморской торговле возникает и становится все строже церковный запрет взимать проценты Речь, следовательно, идет здесь о борьбе принципов этической и экономической рационализации хозяйства. Только в XIX в церковь вынуждена была, как мы видели, перед лицом очевидных фактов устранить этот запрет в описанной нами форме. Подлинно религиозная причина антипатии к взиманию процента была более глубокой, она связана с отношением религиозной этики к законности рационального делового предпринимательства. В исконных религиях, причем именно тех, которые очень ценят богатство как таковое, чисто деловое предпринимательство почти всегда встречает резкое осуждение. И совсем не только в условиях господства натурального хозяйства и под влиянием военной знати, а именно при относительно развитых деловых отношениях как сознательный протест против ростовщичества. Прежде всего экономическая рационализация обменных операций всегда ведет к ослаблению традиций, на которых основан авторитет священного права. Уже потому жажда денег, типичная для рационального предпринимательства, сомнительна с религиозной точки зрения. Поэтому священство там, где это было возможно (по-видимому, в Египте), способствовало сохранению натурального хозяйства, если этому не противостояли собственные экономические интересы храмов, которые представляли находившиеся под сакральной защитой кассы депозитных и ссудных операций. Однако недоверие этических религий, недоверие, никогда открыто не высказываемое, но тем вернее ощущаемое, прежде всего вызывает безличный экономически рациональный и именно поэтому этически иррациональный характер чисто деловых отношений как таковых Каждое личное отношение человека к человеку, каким бы оно ни было, пусть даже это полное рабство, может быть этически регламентировано, к нему могут быть применены этические постулаты, поскольку форма такого отношения зависит от индивидуальной воли его участников, следовательно, здесь есть возможность проявления добродетельной любви к людям. Совершенно по-иному обстоит дело при деловых иррациональных отношениях, и чем больше они рационально дифференцированы, тем более. Отношения владельца векселя к должнику ипотечного банка, откупщика к налогоплательщику, акционера к фабричному рабочему, импортера табака к работнику плантаций, предпринимателя, использующего определенное сырье, к рабочему горной промышленности – все эти отношения не могут быть регламентированы на основе милосердия не только фактически, но и принципиально. Объективизация экономики в результате появления капиталистического рынка следует исключительно своим собственным 238