— Работа врачом «неотложки», безусловно, была не прогулкой по розовому саду. Популярный киноактер Александр Калягин тоже прошел через это. Многие называют ваш уход из медицины бегством. Но я-то думаю, что бросить хотя и трудную, но стабильную профессию врача и ступить на неверный, неопределенный путь исполнителя своих собственных песен скорее можно сравнить с шагом в темноту. Вы не боялись за свое будущее?

— Этот, как вы говорите, "шаг в темноту" я сделал, когда мне только минуло тридцать, в восьмидесятом году. О том, что я не боялся, и разговора быть не может. Конечно, я терзался страхом. Впрочем, изначально я надеялся не только на свои таланты автора и исполнителя и, совершая этот шаг, я положился на достоинства, которые мне казались вполне определенными; не случайно поэтому я стал членом популярной рок-группы «Пульс», не случайно также некоторое время я выступал с группой "Шестеро молодых".

— Мне кажется, в коллективе ваша яркая индивидуальность не могла проявиться достаточно ярко.

— Согласен!.. Именно поэтому конец восемьдесят третьего года стал для меня важным жизненным рубежом. Я стал самостоятельным и начал выступать перед публикой со своим собственным репертуаром.

— Расскажите, каким же в действительности был этот репертуар? Чаще всего говорят, что начало вашему успеху как автора и исполнителя положил прежде всего «одесский» цикл.

— Когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать, меня привлекал в музыке прежде всего рок. Он и сейчас мне нравится. И вы, наверное, не поверите, что меня как слушателя, привлекает и "тяжелый металл", если он, разумеется, имеет музыкальный уровень.

— А тот «одесский» цикл?

— Действительно, он был, и я не стыжусь его! Конечно, при этом я писал и совершенно другие вещи! Знаете, в каждой моей песне, а всего я их сочинил, спел и частично записал более пятисот, я стремился прежде всего выразить свои мысли и чувства. Поэтому я не удержался от признаний в любви своему родному прекрасному Ленинграду, поэтому я не мог не коснуться темы Великой Отечественной войны.

Я лично шефствую над одним ленинградским детским домом и могу сказать, что с его маленькими гражданами очень хорошо нахожу общий язык. Не просто как «дядюшка» с внуками, но как певец, рассказывающий о том, что все очень хорошо знают по рассказам «тетенек» и картинкам в зале Славы.

Понятно, эта детвора слишком далека от того, чтобы хотя бы понять, чем в действительности была Великая Отечественная война. Но их матери, отцы, бабушки и деды знают это до мельчайших подробностей.

"По дороге жизни", "Бабий Яр", "А может, не было войны"… Около двадцати песен с этой и подобной актуальной тематикой можно было отнести к его первой долгоиграющей пластинке, имеющей лаконичное название «Эпитафия».

— "Бабий Яр"…

— Меня считают поющим поэтом, но когда я впервые услышал стихотворение Евтушенко "Бабий Яр", меня буквально охватил страх. И мысленно, и вслух я спрашивал себя: возможно ли все то, что произошло, как это могло произойти, и… вдруг я почувствовал, что гитлеровцы стреляют в меня! И избавиться от этого чувства я долго не мог. Оно преследовало меня постоянно с такой силой, и я так вжился в это, что освободиться духовно и физически я смог бы, только высказавшись в песне.

Да, высказаться в песне! И при этом я не думал об интонации и об аккордах, которые я брал при этом на гитаре. В этой песне единственную решающую роль имела интонация интонация сердца!

Я стремлюсь к тому, чтобы все, написанное мною, шло от сердца к сердцу каждого, кто сидит в зале. Не только песни с военной тематикой, песни о блокадном и теперешнем Ленинграде, но и казацкие баллады, лирические и любовные песни, и даже те самые одесские куплеты. Мне не чужды ни городской романс, ни классика, ни рок. Но я всегда стремлюсь к равновесию между музыкой и словами. Кем бы я ни был в данный момент — лириком или трагиком.

Впрочем, некоторые из упомянутых мною произведений были на долгоиграющих пластинках фирмы «Мелодия»: "Эпитафия", "Нарисуйте мне дом" и на третьем диске "Мои дворы", ставшим самым популярным альбомом 1987 года.

— Я узнал, что уже записан и готов к выходу в свет четвертый диск.

— Он уже появился в продаже! Я назвал его "Дорога жизни" (на самом деле диск называется "Дорога длиною в жизнь" — прим. FatMan'а) и посвятил его молодым людям, воевавшим и погибавшим в Афганистане.

Сногие спрашивали меня: почему? Почему Розенбаум поет на эту тему? Это не случайно и никакого расчета в этом нет. Я часто выступал перед солдатами. И очень хорошо знаком с боевыми условиями, в которых они жили, сражались и умирали далеко от дома. Я хотел их порадовать и подбодрить. Как певец и музыкант, бывший врач, да и просто как человек человека, находящегося в трудной ситуации. Честно, искренне. Так, как я, впрочем, поступал всегда и везде.

— В последнее время я часто читал о том, что сила воздействия ваших песен прежде всего в их человеческой, гражданской смелости, открытости.

— У нас много поющих поэтов, если хотите, трубадуров, бардов, к которым стоит прислушаться. У них действительно есть что сказать людям. Они делятся со слушателями своими переживаниями, чувствами, взглядами, наблюдениями.

Во мне тоже всегда было и есть это стремление поделиться собой. И сейчас, и задолго до перестройки. Поэтому иногда в прошлом случалось так, что я просто не знал, что со мной будет после концерта. Поэтому меня, как я уже говорил, в некоторых городах просто не выпускали в зал. Но я все равно никогда не сдавался и шел своей дорогой, шел так, как велели мне чувство и совесть. И теперь я могу свободно и почти везде провозглашать свое кредо.

И это Александру Розенбауму действительно удается. И потому ему верят. И молодежь, и люди постарше. Его понимают и зарубежные слушатели. Не только публика в Чехословакии, но и в Германии, а также в Канаде и США, Финляндии и других странах.

-------------------------------------

Last-modified: Tue, 17-Dec-96 06:59:10 GMT

Игорь Саркисов.

Фирменный поезд.

C G H7 E7 EFED#EFE Снова на свете красное лето, все расцвело вокруг.

Am Dm E Am Давайте ж сядем не кроясь в фирменный поезд и полетим на юг.

Am Dm E Am Давайте ж сядем в поезд и на юг.

Там на вокзалах в белых панамах, роем со всех сторон… Встретят цветами люди южане наш прицепной вагон. Встретят цветами наш вагон.

Будем мы кушать яблоки груши, дети дождей и вьюг. Пить словно цапли солнце по капле из загорелых рук… Пить словно цапли солнце из рук.

Сияли глаза.

Dm FmDm Gm Плескалось лето в лужах света, в своем безумии нелепо.

A7 Gm A7 Dm Танцуя, обращалась в пепел в губах дрожащих сигарета.

Лес таял в утреннем тумане, тая глубины, выси, дали. И мы нашли, что так искали в своем безудержном обмане…

D# A7 Dm Fm Gm A7 Dm Cm D7 Пр: Сияли глаза, зияли уста, звучала мелодия слов…

D# A7 Dm Fm Gm A7 Dm

Мы песнь для двоих играли с листа по нотам с названьем любовь.

Я знал, вы ложью знамениты, и знал, где главный козырь грелся, и сколько их у вас на сердце, и что не мне они открыты.

Но мне плевать на тайны ваши, что губят всех, кто вами бредит. Мой смысл не в призрачной победе, ведь здесь побеждает всяк

сыгравший…

Пр.

Орден.

Am Dm E7 Am Мы сошлися кучей на высокой круче, C F G7 C Распочали битву в поздний час. C F A7 Dm Их, конечно больше, мы, конечно, лучше. Dm Am E7 Am Я, конечно, главный среди нас.

В этой передряге мы полны отваги, Пусть пробит наш старый барабан. Плещется над нами, свято наше знамя, Красное от крови наших ран.

Во кромешном мраке мы пошли в атаку, Я в железну руку саблю взял. Тут ветра толкнули в сердце мое пулю, Чтоб меня убило наповал.

Вот она с косою, да видно не за мною, Видно я покуда жизни люб. Не для шутки ради был мне орден даден Об него сломала пуля зуб.

По своей натуре добр я к пуле дуре. И ее нисколько не виню. Сплевываю матом через рот щербатый На ее свинцовую родню.