Федюня с пелёнок не мог держать язык в узде. Из-за него Лёнька и приобрёл репутацию школьного неслуха. Как ни старайся помалкивать, где-то всё равно прорвёшься и ответишь хоть словом. Федюн постоянно что-то комментировал вслух. То обсуждал чей-то ответ у доски. То рассказывал содержание фильма, то сплетничал о том, о сём. Вот и теперь Костян совершенно справедливо полагал, что Федюня едва ли в состоянии хранить тайну.

Танец маленьких пельменей произвёл в публике фурор. Группу вызывали на бис три раза. Но, торт всё равно вручили девчонкам. Они покружились под "Виа Гра", изображая цыганок.

— Ай, плюнь! — сказали искренне страдающему за товарищей Лёньке.

— Тортов мы что ли не едали! — презрительно отозвался о комиссии Костик. И небрежно шлёпнул на стол хороший шмат украинского сала с чесноком. Общие переживания сблизили палату.

Как ни странно, Чугун также не прижился и к парням из старшего отряда, которым уже было по шестнадцать. Едва он подкатил к ним со своими сигаретами, как один из «дедов» — сутулый и прыщавый, с прилизанными волосёнками неопределённого цвета, сквозь зубы бросил:

— Вали отседова, малява.

И вся компания, единая в своей убеждённости, что шестнадцать — это намного больше, чем пятнадцать с половиной, радостно разоржалась, в восторге от того, что так крепко уделали в моральном плане скина-переростка из среднего отряда. Так что контакта с братьями по разуму Костик, к недолгому его огорчению, избег.

В один из вечеров вожатые устроили неподалёку от лагерной территории костёр. Дрова, ветки, береста были заранее заготовлены и высушены. Старшие отряды потрудились освободить от снега площадку. Были притащены чурбачки для сидения. И вот в холодное небо стали с треском возноситься яркие хвосты пламени.

Чугун, как всегда, сумел устроиться лучше всех. Он притащил старые деревянные кресла, сцепленные воедино. Обычно они стояли неподалеку от столовой. В этих креслах в хорошую погоду курили вожатые, а иногда и начальник лагеря с завхозом. Катя сердилась, но Костян пообещал, что обязательно отнесёт кресла обратно. Впрочем, спорить с Костяном бесполезно, поскольку на каждый аргумент он найдёт десяток. Таким образом, Костик, Лёнька и Федюн удобно устроились втроём на креслах в то время, пока остальные сидели на чурбаках.

Вечер был изумительным. В полном безветрии высоко возносились в небо искры от костра. Заснеженные сосны окружали круглую поляну. Усыпанное звёздами небо накрывало землю словно огромной палаткой. Постепенно смолкали смех и разговоры. Один за другим ребята поднимали лица и начинали вглядываться в небо.

Лёнька откинулся на спинку кресла. От костра несло ровным жаром, а сзади чуть подмораживало. Его немного разморило. И в то же время так блаженно! Немного заторможенно он подумал о том, что такие вот волшебные мгновения надо сохранять в памяти. И обвёл глазами всю поляну.

За соснами во тьме скрывался лес. Красные отблески метались по опушённым снегом ёлкам. Скоро дрова все прогорят, вожатые засыплют снегом последние тлеющие угли. И все побредут во тьме к свои корпусам. Пока есть время, надо наслаждаться. Он повернулся к Федюну, чтобы поделиться мыслью. Бубен задремал. Тогда Лёнька обратился в другую сторону, к Костяну. Тот сонно мигал.

— Ну вот, — расстроенно сказала Катя. — Я так и знала, что он обманет.

— Что такое? — спросил Валера, размашисто закидывая снегом угли.

— Да вот, кресла! Придётся самим нести обратно! Этот Чугунков притащил их от столовки. А теперь удрал вместе с Косицыным и Бубенцовским!

— Да пусть стоят. — успокоил её старший вожатый. — Завтра погонишь их сюда и заставишь всё убрать.

ГЛАВА 3. Пьяный бред!

Жара просто распекала. Куртка с подстёжкой из натурального меха заставляла обливаться потом. Да ещё на ноги навалился Барсик.

— Барсик, отвали… — промычал во сне Костян. Барсик не отваливал и он пихнул его ногой.

Раздался недовольный голос: — Чё пхаешься?

— Заглохни, Барсик. — ответил Чугун и перевернулся набок. В нос попала веточка и защекотала. Некоторое время он фыркал, потом решительно махнул по ней ладонью. Раздался громкий шлепок и чей-то вскрик. И тут раздались ещё шлепки.

"Какой-то лох сунулся в костёр." — подумал со смешком Костян, понимая, что пора вставать и относить кресла обратно. Вот если бы незаметно улизнуть…

Федор Бубенцовский ошалело оглядывался. Если это сон, то очень странный. Костёр давно уже прогорел и угли подёрнулись пеплом. Но, сам костёр очень мало занимал его. Всё ещё не веря своим глазам, Федюн старательно протирал их кулаками и снова пялился вокруг. Потом попытался шлёпнуть себя ладонью по щеке. Получилось звонко, но не больно. Тогда Фёдор треснул себя по второй щеке. И всё никак не мог понять, убеждает его это, или нет.

Косицын ещё не проснулся, как почувствовал неладное: Федюн блажил.

"Опять поцапались!" — с досадой подумал он. Надо же, специально сел между ними, чтобы не дотянулись друг до дружки. А стоило только слегка вздремнуть, как Костян тут же начал пинаться, а Федюня — обзываться.

— Щоб я вмэр! — раздался потрясённый вскрик Костяна.

"Ну, это уже слишком." — подумал Лён и открыл глаза.

Это было странно даже для сна. На поляне не было снега. Более того, его не было нигде. Но, не это странно, а то, что погодка явно не зимняя. Но, и это не слишком занимало внимание. Нереальность картины слишком очевидна.

Поляна была та же. И деревья те же. И костёр на том же месте. А вот хлопчики были совсем чужие. Да и не хлопчики это, а целые дядья!

Лёнька обернулся вправо и наткнулся взглядом на ошалелые глаза Федюна. Тот вертел головой по сторонам.

— Что это, Лёлё? — пролепетал он. И без того румяные его щёки теперь горели от шлепков, которые он сам себе надавал.

Лён уже понимал, что это такое. Только объяснить затруднялся. Даже Наташа Платонова, пробыв порядочно в Селембрис, полагала, что ей просто приснился сон. Сон — это даже лучше, чем инопланетяне.

Тогда Лён обернулся к Чугуну. Тот, напротив, утратил все свои румянцы. И теперь дико озирался. И было, на что глядеть. Дядечки, спавшие вокруг кострища, очень необычны. Поначалу Лёнька даже подумал, что попал на бомжацкую тусовку. Уж больно живописно лохматы были хлопцы. Но, потом рассмотрел, что их диковинные прикиды были собраны, что называется, с миру по нитке.

Всё понятно: он на Селембрис. И, если учитывать, что с последнего посещения волшебной страны прошло порядочно времени, тут должно быть в самом разгаре лето. Вот отчего так жарко.

— Коса, я сплю? — тихо спросил Чугунок.

— Возможно, — так же тихо ответил тот, — но, возможно, тебя просто глючит, как Федюна.

Для первого раза объяснение сойдёт.

— А, тогда ладно. — успокоился Костян.

— Наверно, это была марихуана! — сообщил Бубен свою догадку. — Мне сказали, что травка лёгкая, а меня переглючило по-чёрному.

На голос Федюна открыл глаза один бородатый глюк и тут же толкнул второго глюка. От громкого свиста все бомжи повскакивали. На незваных гостей таращились, словно на инопланетян. Лёньку, Костика и Федьку окружили.

— З-здрасьте! — чуть заикаясь, сказал Федюня.

— Здоровеньки булы! — также отозвался Чугун.

— Мы с планеты Земля. — с наслаждением сообщил Лёлё.

— Демоны!!! — заорали глюки и похватали всякое оружие. На трёх пришельцев уставились дубины, вилы, тесаки, рогатины.

— Вы-вы, дяденьки, погодите. — попытался договориться с ними Бубен. — Я сейчас зажмурюсь, и вы все пропадёте.

Последние слова он произнёс без убеждения. Пожмурился, потом открыл один глазок.