Митриане обратили внимание на замершего посреди улицы киммерийца. Сначала к нему устремились взгляды одной троицы, потом еще одной и еще, еще. Три с лишним десятка безумцев неотрывно следили за каждым действием киммерийца. Конану стало не по себе. Будь они простым горожанами, киммериец бы, наверное, одержал верх в схватке, если таковой суждено было случится. Но эти были ненормальными. Их мечом не испугаешь. Они давным-давно позабыли, что такое страх смерти.

Вот только Конан почему-то был уверен, что они не нападут. Ему казалось, что митриане сейчас окружат его и начнут пристально оглядывать, словно он один из домов. А когда они закончат, то случится нечто ужасное.

Конан сделал осторожный шаг вперед, желая посмотреть на реакцию митриан. Она превзошла все его ожидания. Безумцы вмиг забыли о его существовании и вернулись к своим драгоценным домам. Киммериец поспешил поскорее убраться подальше. Больше он уже не останавливался, встречая по дороге сумасшедших жрецов Митры.

Когда до мастерской оставалось пройти чуть больше квартала, если можно применить это к слово к свалке домов средь узких петляющих переулков, Конан почувствовал, что что-то здесь не так. Чего-то не хватало. Киммериец напрягал память, но никак не мог найти какие-либо отличия. Всё было так же, как и в прошлый раз. Дома-близнецы, тишина, полное отсутствие собак и безумных жрецов…

Шаг за шагом киммериец приближался к цели своего путешествия. Он вдруг понял, что если не поймет, в чем его ошибка, то на удачный разговор шансов не останется. Конан глубоко вздохнул, попытался сосредоточиться… и догадался. Воздух был свежим. В их предыдущий визит в мастерскую, здесь стоял запах жареного мяса. Человеческого. Саббатейцы, жившие над мастерской, обеспечивали «базарным» ворам надежное прикрытие.

Открытие киммерийца не порадовало. К культу Золотого Павлина он относился крайне отрицательно, но ведь важно не его мнение, а то, что местные воры без саббатейцев жизни не представляли. Если что-то случилось с культом, то неприятности наверняка коснулись и воровского сообщества, что очень некстати.

Киммерийцу уже случалось сталкиваться на своем пути с поклонниками Золотого Павлина и некоторые из их обычаев он успел изучить. В храме неизменно должно готовиться мясо. Саббатейцы считали, что так они поддерживают связь между всеми жертвами. Когда прихожане поедали человечину, то они получали доступ к духовным силам не только самой жертвы, но и всех несчастных, погибших в этом храме. Но стоило исчезнуть из огня последнему кусочку мяса, как цепь рвалась и все души обретали свободу.

Саббатейцы с великим почтением относились к отправлению культа в храмах. Ведь в домашних условиях можно было получить силу лишь одной жертвы. В храмах же зловещие цепочки порой насчитывали десятки и сотни отнятых человеческих жизней.

Значит, если огонь погас, случилось нечто очень серьезное. Возможно, нападение конкурентов. Может «лиловым» надоело терпеть на своих землях воров. Не исключал киммериец и того, что напали не на «хозяев ночных переулков», а на любителей человечины.

На всякий случай киммериец проверил, легко ли выходит из ножен меч.

«Третий дом после сарая с дырой в стене», — напомнил сам себе киммериец. В этом закутке дома идеально походили друг на друга. Точно так же, как походили друг на друга двое хромоногих дурно пахнущих нищих, по уши вымазанных в грязи. Разница может и есть, но глаз за неё не цепляется.

Конан не торопясь приблизился к двери воровского дома. Счастливчик в прошлый раз не просто стучался. Он выбивал нужный ритм. Память у Конана была хорошей, но вот музыкальный слух отсутствовал напрочь.

Киммериец решил не экспериментировать. Если не знаешь пароля, то и нечего строить из себя умника. Можно и по-простецки кулаком по двери стукнуть. Это Конан и сделал.

Внутри раздались какие-то звуки, вроде бы человек к двери подходил, только как-то странно. Послышался скрежет отпираемого замка. Дверь распахнулась. На пороге стоял одноногий старик. В руках он держал арбалет. В принципе, Конан стоял достаточно близко, чтобы одним быстрым движением разоружить деда.

— Не делай этого, сынок, — посоветовал старик. – Лучше обернись.

Это мог быть и трюк. Но Конан деду поверил. Он и сам чувствовал, что стоит не только под стариковским прицелом.

Конан оглянулся. За его спиной, шагах в пяти, стояло трое молодчиков. Все с арбалетами. Киммериец это одобрил. Надежно действуют. Будь у них мечи или, скажем, копья, он бы просто ради принципа вступил в драку. Чтобы не наставляли оружие на незнакомцев. Но с арбалетом не поспоришь.

— Зачем пришел? – спросил один из молодчиков.

Это уже хорошо. Если разговаривают, значит сразу стрелять не будут.

— Мне с вашим главным поговорить надо, — произнес Конан и почувствовал, как медленно проваливается в сон. – У меня к нему…

Ноги в миг стали ватными. Киммериец стал оседать. Взгляд его скользнул по старику. Дед как-то нехорошо улыбался. В одной руке у него по-прежнему был арбалет, а в другой появилась длинная тонкая игла.

— Свяжите его, — это были последние слова, которые услышал Конан перед тем пасть в небытие.

Привели Конана в сознание вполне традиционным методом. Вылили на голову ушат холодной воды и отвесили пару пощечин.

Киммериец осторожно приоткрыл глаза, опасаясь яркого света. Напрасно. Он находился в той самой мастерской, куда их с Сигурдом приводил Счастливчик. Точнее это комната была той же, обстановка претерпела разительные изменения.

Куда-то исчезли десятки деловито суетящихся мошенников. Большая часть их работ по-прежнему стояла, лежала или висела в покинутой мастерской. Но вместе с творцами исчезло и их волшебство. Теперь все эти подделки произведений искусства выглядели жалкими, если не сказать убогими. При взгляде на самопальные артефакты сразу становилось понятно, что они годны лишь на то, чтобы ими псов или митриан отгонять. Вещи ничто без людей.

Еще в комнатке заметно поубавилось света. Теперь здесь царил таинственный полумрак. Видимо, такая обстановка более всего устраивала человека, сидевшего напротив Конана. Это был стигиец. Как и положено, смуглый, худощавый и коротко стриженный. На вид ему было чуть больше сорока, но виски уже начали покрываться сединой. За спиной стигийца стояли одноногий старик и один из пленивших Конана молодчиков. Охрана или советники. Скорее второе. Охранять было не от кого. Киммерийца связали вполне надежно. Конан уже успел опробовать веревки. Ножки же стула, на котором он сидел, были накрепко приделаны к полу. Тоже никак не оторвать.

— Был здесь раньше? – сухо спросил стигиец. От него не ускользнуло то, с каким любопытством Конан осматривал мастерскую.

— Однажды, — ответил киммериец. – Меня сюда приводил один из ваших.

— Кто? – без тени заинтересованности произнес стигиец.

Киммериец про себя усмехнулся. Этот тип, наверняка, знал, и кто он такой, и сколько раз он здесь бывал, и при каких обстоятельствах. Внешность киммериец имел приметную. Конан просто не мог поверить, что человек такого полета, как этот сухопарый, не выяснил до разговора с пленным всё, что только возможно.

— Зингарец по прозвищу «Счастливчик».

— Зачем ты сегодня пришел к нам? Ты был один.

— Мне нужна помощь.

— У нас тут не храм Митры Всеблагого. Ты это прекрасно знаешь.

— Я полагал, что мы сумеем договориться.

Стигиец надолго замолчал. Старик и молодчик стояли, слово статуи.

— Капитан, — сказал стигиец после раздумий, — будь на вашем месте кто-то другой, я бы его уже убил. Вы приходили сюда с одним из наших. Потом вместе покинули Сартос. Счастливчик из этого путешествия не вернулся… Ладно, мало ли что там у вас произошло. Но вы не успокоились на достигнутом и решили нанести очередной визит в наше скромное убежище. Как я должен расценивать подобное поведение?

— Я мог вернуться рассказать вам о вашем человеке, — Конан с трудом подавил в себе гнев. Этот проклятый стигиец обвинял его в смерти Счастливчика!