И он снова взялся за весла.

По мере того как мы приближались к берегу, высокие белые горы все опускались, прячась за другие, зеленые.

Вновь показался город, похожий на пену, на белую пену у берега синего моря. Между деревьями вновь забелели виллы. Выше можно было различить лишь снеговую линию и над нею — изогнутую цепь вершин, исчезавших направо, в сторону Ниццы.

Затем остался виден только высокий гребень, но и он мало-помалу исчезал, заслоняясь ближайшими холмами.

И вскоре не было уже ничего, кроме берега и города, белого города и синего моря, по которому скользила моя лодочка, моя славная лодочка, под легкий плеск весел.