Аймик не пляшет. Он сидит, скрестив ноги, — не в стороне, со всеми. Он глядит туда, где пляшут, улыбается и даже что-то выкрикивает время от времени. Как нужно, как другие. В руке костяной стержень с нанизанным куском хобота. Когда сползает улыбка, и нет сил ее вернуть, Аймик подносит его ко рту и рвет зубами давно остывшее, но мягкое и все еще сочное мясо, жует и глотает, не чувствуя его вкуса.

От костра чуть ли не бегом — громадная фигура Хайюрра. Он тащит за руки Малуту и Ату, а на плечах устроился Курри, его сынишка. Айюги не видно, должно быть, уже ушла. Все четверо веселы, все хохочут, а Курри так просто захлебывается от смеха, барабаня кулачонками по отцовскому темени. Подбежав, Хайюрр бросает Ату прямо на аймиковы колени, валит наземь Малуту и громогласно хохоча, падает сам рядом с Аймиком. Его сынишка с радостным визгом слетает с отцовских плеч и несколько раз перекувыркивается через голову, туда и обратно.

Отсмеявшись, Хайюрр смотрит на Аймика, хлопает его по плечу и слегка приобнимает.

-— Не грусти, дружище! Такое — в последний раз! Завтра, как только Обряды закончим — душу из Рамира вытрясу! Чтобы до осени тебя усыновили! Впрямь — сколько можно?!

Ата, лежащая на коленях Аймика, заглядывает ему в лицо, проводит ладонью по его довольно-таки редкой бороде и спрашивает:

— Муж мой, ты как?

— Хорошо, все хорошо! — скалит он зубы. — Объелся, должно быть. Хочешь?

Он подносит ко рту жены свой уже опостылевший кусок жареного мамонтячьего хобота. Она мотает головой, рывком садится и, тут же забыв об Аймике, смотрит на пляшущих.

— Смотри, смотри! — дергает мужа за рукав, показывая другой рукой на двух стариков, выделывающих особенно замысловатые коленца. Заливается смехом и бьет в ладоши. Аймик вторит жене...

И все же при всех своих кулинарных достижениях охотники на мамонтов были не в состоянии сварить даже простейший суп, приготовить бульон, отварное мясо. Ведь для этого требовалась совершенно иная посуда — та, что вошла в обиход человека лишь несколько тысячелетий спустя. Таким образом, изготовление глиняной посуды явилось действительно великим изобретением, резко изменившим пищевой рацион и во многом повлиявшим на жизненный уклад. Но вот что поразительно: в целом ряде сообществ интересующих нас охотников на мамонтов люди уже «додумались» если не до изготовления керамической посуды, то, по крайней мере, до принципа изготовления керамики как таковой!

Древнейшая керамика

Строго говоря, называть керамику «обожженной глиной» не совсем верно. Керамика — это первое созданное человеком искусственное вещество, отсутствующее в природе. Да, основу его составляет глина, но по своим главным свойствам оно существенно отличается от этого исходного материала. Химически глина представляет собой смесь окиси алюминия, двуокиси кремния и воды. При подготовке к обжигу глина проходит предварительную подготовку, которая разрушает ее первичную структуру. Она разминается, размешивается в воде, в нее добавляются разные примеси — песок, толченые кости, древесный уголь и проч. При температуре свыше 400 градусов по Цельсию происходит химическая реакция: вода улетучивается навсегда, и возникает отсутствующий в природе безводный силикат, который уже не может размокнуть под воздействием влаги. В широком смысле слова «керамикой» следует называть не только керамическую посуду, но и любые изделия, полученные таким способом: статуэтки, черепицу, силикатные трубы и прочее.

Археологи установили: керамика как таковая была изобретена намного раньше неолитической эпохи! Ее изобрели в середине верхнего палеолита. По крайней мере, древнейшая в мире керамическая скульптура обнаружена на палеолитических стоянках Чехии — Павлов и Дольни Вестонице — где жизнь протекала приблизительно 27—26 тысяч лет назад. Найденные там скульптурки представляют собой изображения женщин и различных зверей — мамонтов, волосатых носорогов, медведей.

Люди, жившие на этих поселениях, принадлежали культурам охотников на мамонтов. Именно их потомки несколько тысячелетий спустя ушли на восток, на берега Дона и Оки. И здесь, на Русской равнине, в слое Костенок 1/1 и на Зарайской стоянке (возраст: около 22 тысяч лет назад), при раскопках были собраны многочисленные кусочки керамики. Однако на сей раз эти находки вполне бесформенны. Быть может, лишь один-два из них являются обломками каких-то фигурок. Кусочки обожженной глины находят и на других палеолитических поселениях. В знаменитой своими росписями Каповой пещере на Урале, в слое, датирующемся около 14 тысяч лет назад, даже обнаружена округлая чашечка из обожженной глины. На Енисее, в Майнинской стоянке (возраст ее 15 тысяч лет назад) найдена оригинальная фигурка человека. Глинистая порода, из которой она была сделана, была смешана с песком и размята перед обжигом, но сам обжиг очень плохой, неравномерный.

Палеолитическая керамика вызывает в научных кругах огромный интерес. Но, подобно многим другим изобретениям, сделанным «не ко времени», это великое открытие так и не получило дальнейшего развития и исчезло бесследно вместе с культурами, в которых возникло. Первооткрыватель и исследователь костенковской керамики, петербургский археолог Н. Д. Праслов допускает, что некоторые кусочки ее могли происходить от сплетенных из прутьев, а затем обмазанных глиной и обожженных сосудов. И все же непосредственно связывать палеолитическую керамику с началом массового производства керамической посуды невозможно. В дальнейшем это изобретение вновь оказалось забытым на целые тысячелетия.

Хмельные напитки

Нет такого архаического общества, которое не знало бы хмельных напитков. Не спирта, разумеется, а различных продуктов брожения. О значении их в жизни древних людей, о характере их употребления мы узнаем, главным образом, из этнографии. В обычные, «рабочие» дни такие напитки никогда не употреблялись. Зато в праздники они, по обычаю, становились доступны всем — и мужчинам, и женщинам, и даже детям.

...В руках Хайюрра появляется деревянная миска с хмелюгой. Он делает несколько шумных глотков и хохочет от удовольствия.

— А ну, дай-ка сюда! — из-за плеча Аты протягивается волосатая ручища. Хайюрр забирает у Аймика мясо, а другой рукой ставит Ате на колени изрядно початую миску. Через мгновение весь оставшийся кусок хобота исчезает в щели, открывшейся вдруг в густой поросли его бороды и усов.

— М-м-м, ну и вкуснятина! — хохочет он, поглаживая свой живот. —Думал, — и куска не проглочу, да наплясался, выпил, — и снова жрать хочу!

Ата, едва пригубив, передает хмелюгу мужу.

Аймик пьет, не отрываясь, медленными глотками.

(Их хмелюга забористей нашей. Или просто здесь ее больше пьют, чем там, у детей Тигрольва?).

Наполовину опорожненная посудина уходит дальше, в чьи-то протянутые руки. Стучит барабан, стучит в висках, пляшут люди, пляшет пламя костра, пляшут звезды...

В архаических обществах всякое употребление хмельного обязательно было коллективным, освящалось ритуалом, традицией. Ни о каком «пьянстве в одиночку» в те далекие времена, вероятно, никто и не слыхивал. Досконально разбираясь в травах, люди верхнего палеолита знали, разумеется, и наркотики. Однако их применение тоже было под строгим «контролем» колдунов и происходило лишь по их слову. Как правило, наркотики употреблялись в ритуальных и медицинских целях. Ими могли одурманивать тех, кого готовили в жертву духам-покровителям. Как это происходило в действительности? Быть может, вот так?..

...Колдун одним прыжком развернулся лицом к Аймику. Какое-то время он смотрел в упор, и в его черных глазах, вдруг ставших огромными, светилась не только ненависть, но и те же тревога и любопытство.