— А что за другой путь? — вдруг спросил Конан.— Помнится, ты говорила, что этот, ведущий через мост, единственный?
— Верно. Из Аргоса в Шем ведет Тракт, но никто не запрещает тебе подняться к верховьям Красной, пересечь Немедию и Бритунию, перебраться через Кезанкийские горы и по туранскому побережью Вилайета спуститься к Замбуле. Эта дорога — такой же Тракт.
— Да,— согласился Конан,— понятно. Дурацкая, конечно, получается прогулка, но если прямой путь закрыт, то можно и так. А можно и срезать часть пути где-то в Карпатах,— Киммериец вновь задумался.— А здесь, значит…
Он посмотрел налево, туда, где в невообразимой дали пепельная дымка стелилась над самой землей. В прошлый раз, когда он побывал здесь впервые, она показалась ему ближе и гуще. Деркэто смотрела в ту же сторону.
— Серые Равнины…— прошептала она.— Унылый мир, полный печали и скорби. Маленькая часть обширных владений Нергала. Вот тебе еще один путь к Алтарю, и вот тебе еще одно место, где может найти прибежище твой любознательный советчик.
— Но разве Нергал с Сетом…— начал было Конан, но богиня перебила его.
— Нергал спит,— напомнила она.— Его сестры, Анунна и Эрешкигаль, охраняют зачарованный сон грозного брата — ведь если он проснется, могут случиться страшные беды. Кто знает, чего ему спросонья захочется…
— Ну, может, все и не так страшно,— возразил Конан.— Видал я уже бодрствующего Нергала.
— А-а! Понимаю…— Удивление на лице Деркэто сменилось усмешкой.— Ты говоришь об Агадее, когда возомнивший себя покорителем мира глупец Абокомо решил заручиться поддержкой Повелителя Царства Мертвых и велел Ибн-Мухуру разбудить Нергала? Вспомни-ка, он поплатился за это, впрочем, как и Абокомо. Но это был лишь миг Такое случается примерно раз в столетие, но не нарушает сонных чар, наложенных на мрачного бога его сестрами. Впрочем, дело-то не в этом. Раз есть царство, то и пройти по нему можно. Особенно если магия против тебя бессильна. А ведь есть еще к востоку отсюда царство Хали…
Она говорила, говорила, пока не поняла, что Конан ее не слушает, что он остановился как вкопанный, не в силах оторвать восторженного взгляда от раскинувшейся перед ними картины. Деркэто хотела фыркнуть, но не успела. Он мягко взял ее за руку, и на сердце у грозной богини потеплело, а с уст вместо гневной отповеди сорвался вздох восхищения.
— Не сердись на меня,— неожиданно мягко попросил киммериец, и Деркэто подумала, что не только она, но и бешеный варвар сильно переменился за последнее время. Точнее, за последние дни.— Это все память. Я ведь бывал уже здесь.
— Да, я знаю,— нехотя ответила богиня.— С этой…
— С Риной,— напомнил Конан, с болью вспоминая, какая судьба постигла его бывшую спутницу.
— Ты и ее помнишь…— прошептала Деркэто.
— Конечно,— спокойно кивнул киммериец,— И зря ты злишься. Как я могу забыть ту, которая спасла мне жизнь?
Северянин не желал больше спорить. Он ступил на изумрудный травяной ковер и словно окунулся в мир света и тепла, полный совсем других запахов и звуков. Вместо свиста ветра в каменных трещинах и леденящего кровь хруста в опорах Моста Сета вдруг уютно зажужжали пчелы, ласково зашелестела листва и радостно застрекотал кузнечик, поющий брачную песню. Удушливый зной от пылающей магмы и едва ощутимый запах тлена исходящий от укрытого в камне кладбища исполинских монстров, сменились медоточивым запахом цветов и волнами свежести от укрытой росой зелени.
Они вошли в яблоневый сад, наслаждаясь его ароматами, миновали небольшую рощицу абрикосовых и персиковых деревьев, совершенно не удивляясь тому, что на одних и тех же деревьях можно увидеть и зрелый плод, и только что появившийся зародыш, и цветок, едва раскрывший лепестки.
Конан не останавливаясь пошел дальше мимо раскидистых дубов и буков, лишь на миг задержавшись возле старейшины — гигантского дуба со стволом в три обхвата, чтобы бросить приветливый взгляд на старого знакомого. Словно на незримой границе, в этом месте иссяк сладкий запах медоносов, а воздух наполнился ароматом смолы и хвои.
Киммериец двинулся вдоль прямых, как мачты, сосен, золотистые стволы которых, казалось, рвались в синее небо, будто на его родине. Северянин бездумно задрал голову, но увидел все тот же покрытый трещинами камень. Однако это не испортило его настроения. Он миновал кедровую рощу и пошел мимо елей, словно припорошенных хрустящим инеем.
Он сам не заметил, как, любуясь деревьями, обогнул бравшее начало далеко позади озеро, увидел источник, вспомнил прошлое свое посещение слова Рины о том, что нельзя входить в храм Всеблагого Бога, не смыв с себя пыли дорог.
Он еще раз взглянул на источник — небольшой водопад, хрустальным потоком низвергавшийся в лазурную гладь озера. Тихий шелест прозрачных струй словно приглашал: «Встань подо мной, я освежу твое уставшее тело и прогоню невеселые мысли!»
Едва эта мысль родилась в его голове, он пошел вперед и встал под освежающий поток. О чем он думал, подставляя лицо живительной влаге? Быть может, хотел воззвать к Митре, чтобы Светлый Бог даровал ему сил для победы, а может быть, и нет. Ведь он прекрасно понимал, что никакие силы, дарованные богами, сейчас ему не помогут и полагаться ему надо только на себя.
Неожиданно Конан почувствовал на плечах нежные женские руки, и это отвлекло его от тяжких дум. Киммериец обернулся: рядом с ним стояла Деркэто. Роскошное белоснежное платье намокло и плотно облепило богиню, придав ей сходство с ожившей мраморной статуей, настолько прекрасной, что Конан готов был поклясться: таких еще не видывал свет. Богиня, казавшаяся такой маленькой рядом с гигантом киммерийцем, подняла лицо, и он увидел в них тревогу, любовь и страх…
— Ты боишься, Конан? — едва слышно прошептала она,— Это очень опасно…
— Но ведь ты спасешь меня, верно? — спросил он, и в его синих глазах на мгновение вспыхнула веселая искорка.
Вспыхнула и тут же погасла, но Деркэто кивнула, то ли не заметив этого, то ли сознательно решив не замечать, хотя понимала: любое вмешательство может оказаться для нее смертельным.
* * *
Посыпанная желтым песком, словно только что прибранная, дорожка извивалась между двумя рядами душистого кустарника. Крупные гроздья голубых и сиреневых цветов усыпали их, будто здесь царила вечная весна. Однако Конан не обращал внимания на окружавшую его красоту. Он смотрел на огромную арку, венчавшую невысокую лестницу, у ступеней которой заканчивала свой бег желтая дорожка.
Даже фасад, сложенный из ослепительно белого мрамора, не бросался в глаза, не говоря уж об огромных колоннах, уходивших в радужно мерцающую дымку, в серебристый туман, скрывавший мрачное каменное небо. Дюжина широких, не меньше полусотни локтей, ступеней, больше походивших на террасы, вела наверх, и стоявшие на каждой исполинские каменные статуи напоминали о славных днях подвигов Первосотворенных, об их битвах с немыслимыми тварями. Конан невольно замедлил шаг, вглядываясь в картины давно минувшего. Гигантские изваяния смотрели на него, словно сожалея, что не могут сделать его работу. Варвар нахмурился: еще не хватало перекладывать на других свои заботы! Он и сам прекрасно справится! Он медленно поднялся по ступеням, но у самого порога остановился.
— Иди, милый,— услышал он голос Деркэто.— Мне нельзя туда. Тем, кто правит силами, путь к Алтарю заказан. Разве что кроме самого Митры…— подумав, добавила она.
Впрочем, Конан и не боялся, просто ему почему-то показалось, что он идет сюда последний раз, и чем ближе он подходил, тем сильнее становилась уверенность в этом. Киммериец расправил плечи и вошел. Беломраморные колонны стремительно разбежались в стороны, открыв взору просторный зал.
Свод его тонул в искрящейся серебристой дымке, и определить, на какой высоте он находится, было совершенно невозможно. Четко различимые рядом с Конаном колонны в десятке шагов от него уже превращались в змеящиеся в тумане, едва видимые призрачные силуэты. Киммериец почувствовал потоки Силы, рвущиеся наружу откуда-то из глубины. Он помнил по первому посещению, что именно там находится Алтарь. Он пошел вперед и вскоре увидел его — огромный, многогранный, переливающийся всеми цветами радуги кристалл.
