— Мы пришли к тебе.

И Солнце повторил эхом, присев на корточки рядом со скамейкой, глядя улыбчиво:

— Мы пришли за тобой, — а потом вдруг сгрёб её в охапку и устроил у себя на руках, как зверёныша; она и вскрикнуть не успела. Таращилась на них почти невежливо. Руки Солнца, по-настоящему горячие, обжигали бока сквозь кофту. Алентипална накрыла лапку девочки, вцепившуюся в солнечное плечо, своей маленькой белой кистью.

«Это Волшебная Бабушка, — поняла Света. — Это не сказка. Это она и есть. Волшебная Бабушка».

Не получалось поверить.

«Это значит, я выздоровею?»

Баба Тиша смотрела, улыбаясь волшебной улыбкой, и в глазах её отражались деревья и небо.

— Мурятам нельзя мороженое… — повторила Света.

— Вот и ешь, — сказал Кайман. — За всех.

Солнце посмотрел на него с укоризной.

— А Синий Птиц тоже здесь? — внезапно спросила Света.

— Вроде, да, — поморщился Костя. — Он-то тебе зачем?

— Выпускной, — сурово ответила она, облизывая ложку.

— Чего? — не понял Юра.

— Эх ты, Крокодилыч, — с удовольствием укорил Солнце. — Забыл?

— Забыл, — повинился тот. — Прости, Свет. Ты ж из нас самый взрослый человечек, я и забыл, что ты ещё учишься…

— Синий Птиц, — сказала Света, — в прошлом году выпускной ставил. И в позапрошлом. И свой собственный. И это было круто. Пусть мой тоже ставит — я его уломаю!

В Городе действительно не было крытых причалов. Судоремонтный заводик вынесли за городскую черту, за мыс — чтобы не портил вида и не уродовал линию пляжей.

Лето ещё не успело начаться, а солнце уже спалило траву на открытых местах. Пологая вершина маленького полуострова стала жёлтой и казалась лысой. Над ней высился угловатый, угрожающий силуэт: Дельта стоял на задних лапах, упираясь хвостом. Чёрный, недвижный, дракон казался неживым и вообще небелковым. Современная скульптура: памятник динозавру, спаянный из запчастей. Он смотрел вдаль, на другой край широкого залива, по берегу которого раскинулся Город, на мыс, за которым творилось странное. Семитерране остерегались приближаться к заводу. В ночь прибытия Дельта плавал туда один.

Ития, супруга Дельты, уже начала проявлять власть, готовясь к роли Великой Матери. У Лилен до сих пор мурашки бегали по спине, когда она вспоминала волну мыслечувств Нитокрис по этому поводу. Старшая разрывалась между гневом и одобрением, и вдобавок сама над собой смеялась — очень по-человечески; хотя, может, в человеческом языке просто находились подходящие слова для эмоций нуктихи, и оттого казалось похоже…

«Почувствуй себя экстрим-оператором».

Чья это была мысль, и чья ирония, Лилен никак не могла определить.

«Ты же хотела?» — «Я же хотела…»

Нитокрис? Ития, попросившая четвёртого мужа сопровождать маленькую мягкокожую женщину? Женщина намеревалась выполнить свой долг — загрызть врагов, но у неё не было сильных сыновей, и сопровождавшие её мужчины все были сплошь маленькие и мягкокожие, негодящиеся для настоящего боя… Это могла быть мысль самого Дельты, который не одобрял Малыша, позволившего себе умереть, и собирался заменять его некоторое время, до тех пор, пока Лилен действительно не станет взрослой. С его точки зрения.

«Я так хотела быть экстрим-оператором».

Ненадолго. Лишь в пределах мирной цветущей Терры-без-номера.

И всё же.

Лилен не сумела уследить за движением: только что нукта стоял неподвижно на вершине холма и вот он уже рядом. Опусти ладонь — рискуешь обрезаться о спинной гребень.

Север скосил на Дельту глаза и улыбнулся.

«Все они странные, — словами, как самка, сказал Дельта про семитерран. — Но похожи на тебя».

Лилен поняла это так, что они ему нравятся.

А Майк действительно остался индифферентен. Лилен подозревала, что он очень удивится, когда поднимет нос от текста и осознает, что её нет рядом. Север попытался выразить режиссёру своё почтение, но тот, кажется, вообще не понял, что это было. Лилен стало стыдно за него; Шеверинский утешительно сказал, что навидался таких. И вообще при нём болтается псих куда больший.

— Либо-либо, — процедил Димочка.

— Что?

— Либо они добили свою программу и смотались с планеты, либо нет. Если первое — можно спокойно идти и копать, что-нибудь да накопаем по мелочи. Если второе…

— А вероятность есть? — каким-то странным тоном спросил Шеверинский.

— Есть… — медленно ответил Птиц, подумал и добавил уверенно, — они нас уже увидели.

— И Дельту? — Лилен перепугалась. — Они поняли, что это из Джеймсона! Они…

— Тшш! — прицыкнула Таисия.

— На каком расстоянии ты держишь связь с нуктой? — Птиц смотрел на золотящуюся морскую гладь.

— Через океан не держу, — фыркнула Лилен. — Километр, пожалуй.

— Он что-нибудь видел?

— Да, — экстрим-оператор изо всех сил старалась сохранять сухой деловой тон. — Видимая ограда хлипкая, примитивная, из сетки.

— Видимая?!

— За ней — гравитационный щит.

— Сплошной? — в отличие от прочих, Димочка совершенно не был удивлён. Щит, игрушка военно-космическая, на поверхностях практически не применяющаяся, служил бесспорным доказательством его правоты.

Увидели.

Вероятно, давно.

— Открыто со стороны моря. И сегмент на воротах. Завод работает как обычно.

— Ясно… Лилен, — вдруг с гаденькой ухмылкой заговорил Димочка, — скажи честно, ты трусиха? Не стесняйся, я люблю робких девушек.

— Слушай, ты!

— Дима, ну в самом деле!

— Я серьёзно, — тот кинул на Шеверинского весёлый взгляд. — С Кнопкой мы бы сейчас сыграли, разве нет?

— Без санкции? — усомнился Север.

— Тасик, у тебя есть какие-нибудь санкции? Мне, например, они не нужны, — Птиц нехорошо сиял. — Можешь позвонить Ийке, даю гарантию, что она скажет: «Поехали!» и даже махнёт рукой.

Чигракова поморщилась.

— Батя разрешил применять силу, — нехотя призналась она. — Теоретически. В крайнем случае и только набело.

Птиц заморгал и потупился.

— Во что играем? — поинтересовалась Лилен, опуская ладонь на бронированное темя Дельты жестом царицы амазонок. Дракон воинственно зашипел.

— Скучно мне, — не замечая её, пожаловался Димочка. — А сама по себе агентура Особого отдела при Минколоний считается крайним случаем?

Ещё Птиц заявил, что он большой мастак применять силу теоретически. Почему-то семитерране очень обрадовались и одобрили.

— Люди… — Димочка шевелил пальцами, готовясь выдать нечто глубокое и философское, — люди очень нестойкие существа. С ними случаются всякие забавные вещи. Например, помутнение сознания. Или зубная боль. Или вот ещё — понос.

Лилен не вникала.

Она думала, что когда-то мама тоже была агентом этого самого отдела при Минколоний. Тогда он назывался Центр, а фамилия в маминой индикарте значилась «Лорцинг». И сертификат у неё был специальный, с ограничением в правах. Янина Лорцинг, агент на заданиях особой категории.

Смертник.

Ей раз за разом невероятно везло, она возвращалась с одного заброса за другим почти невредимая, но люди со специальным сертификатом не живут долго. Ещё немного, и агент Лорцинг выбыла бы из списков.

Мама сумела вырваться из их лап. Её спас папа, закрыл своим авторитетом мастера. Они прожили двадцать счастливых лет, думая, что страшный Центр расформирован и опасаться нечего…

Запоздалая месть? Но вряд ли Центр снова возглавили те же люди. Часть нового плана?

…А ведь те, кто работал там, на заводе, кто вёл экраноплан через море, чтобы убить — они тоже могли быть смертниками.

Такими, как мама когда-то.

— Сегодня суббота, — сказал Птиц, улыбаясь. Солёный ветер, трепавший его волосы, доносил влажное дыхание моря. Пляжный шум накатывал волнами, вместе с прибоем.

Они пятеро шли по самому началу набережной, с окраины Города к центру, мимо бесплатных пляжей, грязноватых и битком набитых весёлым людом, мимо полупустых летних кафе, где отцы семейств пили коктейли и пиво, мимо аттракционов, лотков с мишурой и уличных шаржистов, мимо мастерских, где делали временные тату.