Эрл набрал на клавиатуре еще один запрос: ТЕРРА.

ТЕРРА; информации нет.

Это был еще один шанс что-то узнать, так как слово «Терра» было вторым названием искомой им Земли; но библиотека компьютера не могла помочь Эрлу. Может, Элен Делмайер сможет?

Он набрал: ЭЛЕН ДЕЛМАЙЕР.

На дисплее высветился список из трехсот тридцати восьми позиций. Эрл просматривал указанные профессии и возраст. Адреса не указывались, но, возможно, следовало задавать более конкретный вопрос. Эрл задумался. Квендис говорил, что знал ее маленькой девочкой, значит, сейчас это должна быть женщина средних лет. Она самостоятельно покинула Лоум перед началом войны, значит, тогда она не была несовершеннолетним подростком. Выходит, ей сейчас лет тридцать. Эрл запросил компьютер, задав погрешность в десять лет:

ЭЛЕН ДЕЛМАЙЕР, ВОЗРАСТ МЕЖДУ ДВАДЦАТЬЮ И СОРОКА.

На этот раз список сократился до ста восемнадцати имен. Он дал запрос на адреса, нажал красную кнопку и ждал, пока напечатается список. Конечно, думал он, можно попытаться проверить весь список, но это очень долго. Эрл знал, что женщина родом с Лоума, и если эта информация вносилась в память машины, то список может стать еще короче.

Список сократился…

В нем осталось только одно имя…

Дюмарест записал адрес Элен; она жила недалеко от библиотеки, в нескольких кварталах. Это было здание, увенчанное куполом, и, без сомнения, его обитатели были людьми с высоким положением и уровнем дохода. Внутри здания пол был устлан мягкими коврами, воздух благодаря кондиционерам был свежим и прохладным, но достаточно теплым, контрастируя с уличным холодом и слякотью.

Дежурный клерк поднялся с места и направился навстречу, как только Эрл открыл входную стеклянную дверь.

— Еще очень рано, — произнес он, — и я не уверен, что ваш визит необходим в столь неурочный час.

Эрл был тверд:

— Так выясните это. Добавьте, что это исключительно важно. Поторопитесь!

Дежурный поинтересовался:

— Ваше имя?

— Керон. — Дюмарест достал магическую карточку: — Служба безопасности. Поторопитесь! Не тяните!

Она жила на двадцать втором этаже, в квартире, обставленной с тонким вкусом и исключительным изяществом. И она была очень красива…

Дюмарест взглянул на нее, на тонкие черты лица и оливковую матовость кожи. Ее лицо на миг показалось ему знакомым, но когда она заговорила, иллюзии рассеялись. Она не была той незнакомкой, с которой он путешествовал в поезде. Ее голос был более нежным и сладким.

— Вы хотели видеть меня?

— Да, госпожа. — Он ничего не терял, проявляя галантность. — Вам может показаться странным, но я проделал долгий путь, чтобы увидеться с вами. Я прилетел с Лоума. Это ваша родина, я знаю.

— Да, это так.

— Вы — дочь гроуэра Делмайера?

— Вы не ошиблись; у вас какие-нибудь новости от него?

— Я очень сожалею, мадам, но у меня нерадостная весть; ваш отец умер.

— Я понимаю.

Она стояла у самого окна; тонкая блуза ясно обрисовывала точеную фигуру, свет из окна оттенял красоту лица.

— А как это соприкасается с интересами службы безопасности?

— Никак. Я использовал это как предлог, чтобы беспрепятственно оказаться здесь.

— Вы очень откровенны, — произнесла она. — Если за этим не кроется нечто большее. Вы не могли бы немного подождать? Я приготовлю чудесный напиток!

Ее самообладание было просто потрясающим. Эрл наблюдал, как она не торопясь готовила напиток, а затем, извинившись, покинула его на несколько минут; ей было необходимо привести себя в порядок. Она вернулась, одетая в строгое платье, закрывавшее ноги, стянутое поясом у талии; высокий ворот прикрывал точеную гордую шею, мягкий щелк выгодно подчеркивал все достоинства ее фигуры. Устроившись в кресле напротив, Элен предложила ему чашку горячего напитка.

— Вы, конечно, осуждаете меня за то, что я не проявила должной скорби, когда вы сообщили мне о кончине моего отца. Мой отец и я не были близкими людьми. Прискорбно слышать о его смерти, но все приходит к этому, в итоге. Это закон бытия.

— Вы склонны к философии, мадам?

— Нет, просто я — реалистка.

И борец, привыкший преодолевать сопротивление, подумал он. Эта черта была распространена на Лоуме. Здесь же, на Техносе, это помогло ей самостоятельно пробиться в высшие сферы, и она пользовалась сейчас всеми преимуществами и привилегиями, которые давало ей ее положение. Но знала ли она подробности того, что происходило на ее родной планете?

— Да, мне это известно, — ответила она на его вопрос. — Вы не родились на Лоуме, поэтому вам трудно оценивать непредвзято. Но я ненавидела ту систему и обычаи. Дочь там не может наследовать титул и имущество отца; оно переходит к его жене или к мужу дочери. Это может показаться идеальным вариантом для тех, кто живет в собственных усадьбах и владеет землей, но для бедняков в трущобах — это сложная проблема. Большинство гроуэров на Лоуме добры в их собственном понимании этого слова, но даже лучшие из них считают своих работников по статусу чуть выше рабов. Образование очень ограниченно, трудящиеся массы практически ущемлены в этом отношении. Прогресс встречает жесткое сопротивления из-за сумятицы и неразберихи, которые он может внести в привычный уклад жизни на планете. И ядовитые сорняки, распространяющиеся по планете, можно считать в своем роде очищением и наиболее безболезненным путем утверждения нового статус-кво на Лоуме.

— А что вы думаете о регулярных военных наборах? Что происходит с этими людьми? Они становятся счастливее в своем одиночестве?

— Их судьбы — просто единичные удачи; они как сорняки среди ухоженного поля посевов. На Техносе они получают образование, настоящую профессию и оказываются втянутыми в реальный круговорот жизни. Их жизнь здесь несравнимо лучше той, что им досталась бы на Лоуме.

Она просто не знает подробностей, понял Эрл. И повторяет то, что слышала. Но по крайней мере факт существования подобных наборов — не новость для нее в отличие от большинства.

— А теперь, — произнесла она, отодвигая чашки, — расскажите мне об истинной причине вашего визита ко мне. — Она пристально смотрела ему прямо в глаза. — Это что-то важное?

Эрл твердо встретил ее взгляд:

— Да, мадам. Это чрезвычайно важно. Вы мне поможете?

— Если смогу.

Она выслушала его, прикрыла глаза, задумавшись:

— Все это было так давно и там было так много книг…

— Но вы можете вспомнить?

— Мне никогда не удается ничего забыть, — сказала она с горечью в голосе. — Мои способности — это не только радости и положительные эмоции. Мои детство и юность не изобиловали радостью и весельем, и есть многое, что мне хотелось бы забыть… Но Земля?.. — она задумалась, вспоминая. — Я помню одно стихотворение, который я прочитала в старинной книге. Книга была очень древней, и я тогда многого в ней не понимала. Это были просто слова, фразы, которые я пробегала глазами, стараясь заполнить одиночество и свободное время; но мне кажется, я могу вспомнить что-то, что заинтересует вас.

Дюмарест опустил глаза и заметил, что его руки мертвой хваткой сжимают чашку. Он осторожно опустил ее на стол, пытаясь расслабится:

— И что это за стихотворение, госпожа?

— Что-то странное. — Она начала говорить в детской манере, тонким ломающимся голосом:

— Овен, Телец, Непоседливые Близнецы, дальше — Рак, яркий Лев, Дева и Весы. Скорпион, Стрелец и Козерог, Водолей и Рыбы со сверкающими хвостами…

Она открыла глаза и спросила обычным голосом:

— Вам говорят что-нибудь эти названия?

— Нет, госпожа.

— И тем не менее, они должны что-то означать. — Ее взгляд вновь затуманился, стал далеким, и Эрл понял, что она вновь пытается пробежать взглядом тот старинный фолиант, извлекая на свет каждое оттиснутое на листе слово, буквально высвечивая его в далеких уголках своей феноменальной памяти.

— Знаки Зодиака! — произнесла она с торжеством в голосе. — Попытка упорядочить их, привести к систематическому ряду!