Нам предстоит еще рассказать о его подвигах на Западе, в борьбе с Титанидами. Он движется на Запад, прибавив к прежнему (войску) сорок тысяч пехоты и две тысячи всадников, и прибывает в пределы Каппадокии[112], в то место, которое ныне называется Кесарией[113]. И так как он, по завоевании восточных и южных стран, вверил их двум родам, а именно – Сисакеанам – восточные, потомкам же дома Кадмоса – ассирийские, то более не опасался смут откуда-либо. Поэтому он долгое время остается на Западе и там подвергается нападению Титанида Пайаписа Каалеа[114], который властвовал над страной между двумя великими морями – Понтом и Океаном[115]. Арам вступает с ним в сражение и побеждает его, заставив бежать на один из островов Азийского моря[116]. Сам же оставляет в стране одного из своих сородичей по имени Мшак с десятью тысячами войска и возвращается в Армению.
Однако он предписывает жителям страны научиться армянской речи и языку. Вот почему греки и поныне называют эту страну Проти Армениа[117], что в переводе означает «Первая Армения». Дастакерт же, построенный и обведенный невысокой стеной наместником Арама Мшаком[118] и названный им по своему имени, коренные жители этой страны, не умея правильно произнести, именовали «Мажак»[119], пока в дальнейшем другие не обстроили и расширили его и не назвали Кесарией. В том же порядке Арам, начиная от этих мест до своих исконных границ, заселил многие пустынные земли, которые были названы Второй и Третьей Армениями, как и Четвертой (Арменией). Такова первоначальная и истинная причина наименования нашего западного края Первой и Второй, а также Третьей и Четвертой Армениями. Другое же, что утверждают некоторые в греческой стороне, – для нас неприемлемо; прочие (пусть думают) как хотят[120].
Итак, Арам настолько прославился могуществом, что окружающие нас народы по сей день, как всем известно, называют нашу страну по его имени. Он совершил еще множество других отважных подвигов, но мы ограничимся упомянутыми выше.
Но почему обо всем этом не упомянуто в коренных царских книгах или в храмовых историях – пусть никто по этому поводу не недоумевает и не впадает в сомнения. Во-первых, потому, что его время предшествовало царствованию Нина, а тогда никто не проявлял заботы о подобных вещах; во-вторых, потому, что для них не было ни необходимости, ни особой нужды записывать в свои царские или храмовые книги древние предания и давние истории чужих народов и отдаленных стран; да и не было им никакой славы или пользы в доблести и подвигах чужих народов. Но хотя их нет в коренных книгах, они собраны от малых и незаметных мужей – из песенных сказаний и хранятся в царском архиве, как рассказывает Мар Абас Катина. Он же приводит и другую причину: «Как я узнал, Нин, будучи человеком гордым и самолюбивым и желая показать, что именно им положено начало и власти над миром, и всяческой доблести и благости, приказал предать огню все прежние сборники преданий о совершенных где-либо и кем-либо подвигах доблести, а те, что состоялись в его время, – приостановить и записывать только касающиеся его одного». Впрочем, повторять это было для нас лишним.
Арам же через годы родил Ара, после чего, прожив еще многие годы, умер.
15
Об Ара и его гибели в войне с Шамирам
Ара стал попечителем своего отечества за несколько лет до кончины Нина, удостоенный им такой же участи, какой (был удостоен) его отец. А сладострастная и беспутная Шамирам[121], с давних пор слыхавшая о его красоте, желала добиться его, однако явно ничего предпринимать не смела. Но умирает Нин или, как я убежден, бежит на Крит, и Шамирам, открыто отдаваясь страсти, шлет вестников к Ара Прекрасному с дарами и подношениями, со множеством обещаний и с мольбой прибыть к ней в Ниневию и, женившись на ней, царствовать над всем, чем владел Нин, либо же исполнить ее волю и желание и вернуться к себе с миром и с великими пожалованиями.
Так она многократно шлет вестников, но Ара не соглашается, и тогда Шамирам, в великом гневе, прекратив посылку гонцов, спешит с огромными полчищами достигнуть Армянской страны и напасть на Ара. Но по лицу ее было видно, что не столько убить его она хотела или изгнать, сколько покорить его и завладеть им, дабы он удовлетворил ее желание; ибо при присущих ей безумных страстях, она была распалена рассказами о нем так, как если бы видела его. Поспешно достигает она равнины Ара, которая и названа по его имени Айраратом[122]. Перед сражением она наказывает своим полководцам всячески стараться сохранить жизнь Ара. Но в битве рать Ара терпит поражение и сам Ара гибнет в бою от рук воинов Шамирам. После победы царица посылает на место сражения грабителей трупов искать среди павших предмет ее страстного вожделения. Ара находят мертвым среди отважных бойцов, и она велит положить его в горнице дворца.
Когда же армянская рать вновь ополчается на битву с царицей Шамирам, дабы отомстить за смерть Ара, она говорит: «Я велела своим богам зализать его раны, и он оживет». Она, обезумевшая от вожделения, и действительно надеялась оживить Ара чарами своего колдовства. Когда же его труп разложился, она повелела бросить его в глубокую яму и засыпать. При этом, тайно вырядив одного из своих любовников, распускает о нем такую молву: «Боги облизали (раны) Ара и, оживив его, осуществили наше заветное желание нам на усладу; поэтому они отныне достойны еще большего нашего поклонения и прославления как исполнители нашей воли, доставляющие радость». Она возводит некое новое изображение во славу богов и торжественно чествует его жертвоприношениями, желая показать всем, якобы сила этих богов возвратила Ара к жизни. Таким образом, распустив по Армянской стране эту молву о нем и удовлетворив всех, она добилась прекращения войны.
Этого краткого упоминания о делах Ара более чем достаточно. Прожив годы, он родил Кардоса.
16
О том, как после смерти Ара Шамирам строит город,
речную плотину и свой дом
После столь благоприятного исхода событий Шамирам, пробыв некоторое время на равнине, называемой по имени Ара Айраратом, поднимается в гористые области южной части страны, желая освежиться в долинах и на цветущих полях, ибо наступило летнее время. При виде красоты страны и чистоты воздуха, прозрачных струй родников и журчания быстрых рек она говорит: «Должно нам построить город и дворец для обитания (в местах) со столь умеренной погодой и столь чистой водой и землей, дабы проводить в полной усладе четвертую часть года, то есть лето, в Армении, а остальные три времени (года) с прохладной погодой – в Ниневии».
И обойдя много мест, она с востока подходит к берегу соленого озера[123] и видит на побережьи продолговатый холм, тянущийся к закату солнца, чуть повернутый к северу, а на его полуденной стороне круто вздымающуюся скалу, обращенную прямо к небу; к югу же от холма, в отдалении – удлиненную плоскую долину, отлого спускающуюся с восточной стороны горы к берегу озера, обширную и красиво испещренную ущельями, по которой стекали идущие с горы потоки ключевой воды, просачиваясь сквозь расщелины и долы и сливаясь у подножия горных отрогов в просторную роскошь рек; (видит) и немало селений в глубине долины, построенных по обеим сторонам вод, а к востоку от приглянувшегося ей холма – невысокую гору.
Здесь-то и останавливает свой взор Шамирам, особа с мужским сердцем и сладострастная, и приказывает без промедления привести в облюбованное ею место сорок две тысячи простых рабочих из Ассирии и других подвластных стран и шесть тысяч отобранных ею искусных во всем мастеров по дереву и камню, по меди и железу – в совершенстве владеющих своим ремеслом. Приказанное было выполнено в точности. Немедленно была приведена разнородная толпа рабочих и многочисленные умельцы-знатоки. Она повелела прежде всего построить речную плотину неимоверной ширины и высоты, соорудив ее из обломков скал и огромных камней и скрепляя их известью и песком. Как говорят, она нерушимо сохраняется до нынешнего дня. В проемах этой речной плотины ныне, как мы слышали, находит себе убежище население страны, скрываясь от разбоя и угона, как если бы приютилось на скалистых вершинах гор. Тщетно пытался бы кто-либо, как бы он ни старался, оторвать из кладки плотины камень, пригодный хотя бы для пращи. Искусная же заливка, скрепляющая камни, на вид похожа, пожалуй, на растопленное сало. Так, она протянула эту плотину на расстояние многих стадий, до места, предназначенного для города[124].
