В Азии он находит отлитые из меди и позолоченные статуи Артемиды, Геракла и Аполлона и велит перевезти в нашу страну, с тем чтобы они были установлены в Армавире. Забрав их, верховные жрецы из рода Вахагна установили в Армавире статуи Аполлона и Артемиды[92]. Статую же Геракла, изваянную Скил-лом и критцем Дипинам[93], они, сочтя ее за (изображение) своего предка Вахагна, установили, уже после смерти Арташеса, в Тароне, в собственной своей деревне Аштишат[94].

Арташес овладевает сушей между двумя морями и заполняет Океан множеством кораблей, стремясь поработить весь Запад. Так как в Риме были большие омуты и мятежи, то никто не сопротивлялся ему достаточно упорно. Однако не могу сказать, по какой именно причине возникает некое страшное смятение и толпы воинов принимаются уничтожать друг друга; Арташес же, пытаясь бежать, погибает, как говорят, от руки собственных ратников после двадцатипятилетнего царствования.

Но Арташес захватил статуи Зевса, Артемиды, Афины, Гефеста, Афродиты также в Элладе я повелел увезти в Армению. Не успели еще ввезти их в нашу страну, как услышали печальную весть о смерти Арташеса и в бегстве бросили статуи в крепости Ани[95]. Но жрецы, (бывшие) при статуях, остались с ними.

13

Свидетельства других историков о владычестве Арташеса

над вселенной и о заключении Креза в оковы

Об этом говорят греческие историки, и не один или двое, а многие. Усомнившись в этом, ады провели множество исследований, ибо в некоторых историях сообщается, что убил Креза и сокрушил Лидийское царство Кир. К тому же рассказывается о столкновении Креза и Нектанеба[96], а Нектанеб, описанный Манефоном[97], это последний египетский царь, которого некоторые считали отцом Александра. Мы знаем, что Кир жил на двести лет раньше Нектанеба, а Нектанеб – более чем на двести лет раньше, нежели Арташес Первый, царь Армении.

Но так как утверждающих, что Крез был взят в плен нашим Арташесом, множество и рассказывают они убедительно, то я соглашаюсь с ними. Поликрат[98], например, говорит так: «По мне, Арташес Парфянин превзошел Александра Македонского, ибо, оставаясь в своей стране, властвовал над Фивами[99] и Вавилоном. И едва он перешел реку Алис[100], как успел уже истребить лидийское войско и взять в плен Креза. Он не вступил еще (в Азию, а слава о нем уже гремела в замке Аттике[101]. Печальна его участь. Пусть бы обрел он свой конец при власти, а не во время бегства».

Ему вторит Евагарос[102]: «Битва Александра и Дария[103] ничтожна по сравнению с битвой Арташеса. Ибо у тех дневной свет потускнел от поднятой пыли, этот же тучей пущенных стрел затмил солнце, устроив искусственную ночь в полдень. Ни одному лидийцу не дал он спастись и послужить вестником и даже царя их Креза велел водрузить на жаровню. Даже потоки из-за него не могли наполнить реку, выпитую войском до (состояния) зимнего мелководья, ибо и числа оказались бессильными определить количество его войска, так что тут следовало скорее измерять, а не считать. Но он не возгордился этим, а прослезился, сказав: «Увы! Преходяща слава».

Скамадрос[104] же пишет: «Возгордившийся лидийский царь Крез обманулся ответом оракула Пифии[105]: «Крез, перейдя реку Алис, погубит государство». Полагая, что это относится к чужим, он погубил самого себя, ибо Арташес Парфянин заковал его и водрузил на железную жаровню. Крез же, вспомнив слова Солона Афинского[106], стал говорить на своем языке: «О Солон, Солон! Мудро ты сказал, что человека не следует считать счастливым до его кончины». Услышали находившиеся поблизости и рассказали Арташесу, что Крез призывает какое-то новое божество. Арташес смилостивился и велел привести его к себе; спросив и узнав, о чем тот кричал, он приказал прекратить его истязания».

Пишет и Флегониос[107]: «Арташес Парфянин превзошел мощью всех царей; он не только победил лидийцев и взял в плен Креза, но и изменил природу стихий в Геллеспонте[108] и во Фракии: плыл по суше и ступал по морю, угрожая фессалийцам. Молва о нем поразила эллинский мир. Он сокрушил лакедемонян, обратил в бегство фокейцев; локрийцы сами сдались ему, беотийцы вступили в его подданство. Вся Эллада трепетала перед ним.

Но немного спустя он превзошел всех и в отношения бедствий. Не так тяжко было положение Кира в войне с мазкутами[109] и не перенес столь тяжелых испытаний Дарий[110] при бегстве от скифов, а Камбис[111] – от эфиопов; меньше было и то, что (претерпел) Ксеркс[112] при походе на Элладу, оставив там богатство и шатер « еле спасши свою жизнь в бегстве. Но Арташеса, прославившегося величайшими победами, умертвили его собственные воины».

Итак, я считаю эти рассказы достойными доверия. Что до того Креза, о котором повествуют как о современнике Кира или Нектанеба, то либо он – вымышленное лицо, либо одно (и то же) имя носило много царей, как это часто бывает.

14

О царствовании Тиграна Среднего и отпоре греческим войскам;

о строительстве храмов и о походе в Палестину

Вслед за Арташесом Первым царствует его сын Тигран[113], начиная с девятнадцатого года персидского царя Аршакана. Собрав армянскую рать, он выступает против греческих войск, которые после смерти его отца Арташеса, преследуя его рассеявшиеся войска, надвигались на нашу страну. Тигран встречает их, останавливает и вынуждает отступить. Поручив Мажак и Среди-земье заботам мужа своей сестры Михрдата[114] и оставив ему большие военные силы, он возвращается в нашу страну.

Первым делом он решил соорудить храмы. Однако жрецы, прибывшие из Греции, озабоченные тем, как бы их не увели в глубинные области Армения, стали ссылаться на гадания, якобы выражавшие желание богов остаться на том же месте. Согласившись с этим, Тигран установил статую Зевса Олимпийского в крепости Ани[115], Афины – в Тиле[116], другую статую Артемиды – в Ернзе[117], Гефеста же -в Багайариндже[118]. Но статую Афродиты как возлюбленной Геракла[119] он велел установить рядом со статуей самого Геракла в местах жертвоприношений[120]. Разгневавшись на род Вахуни за то, что те посмели поставить статую Геракла, присланную его отцом, в своих собственных владениях, он лишил их (род) должности жреца, а деревню, в которой были установлены статуи, конфисковал.

Итак, соорудив храмы и устроив перед ними алтари, он повелевает всем нахарарам приносить жертвы, сопровождая их коленопреклонением. Мужи же из рода Багратуни не соглашаются на это. Отрубив язык одному из них, по имени Асуд, за оскорбление статуй, других он не стал истязать, ибо те согласились вкушать от жертвоприношений царя и есть свинину, хотя сами и не стали коленопреклоненно приносить жертвы. Поэтому царь отстраняет их от командования войском, но не лишает сана венценалагателя-аспета. Сам он спускается в Месопотамию и, найдя там статую Баршамина из слоновой кости и хрусталя, оправленных серебром, велит отвезти и установить ее в аване Тордан[121].

Тотчас вслед за этим он направляется в Палестину, чтобы отомстить в Птолемаиде[122] Клеопатре[123] за преступления ее сына Диониса против своего отца. Он забирает много пленных иудеев и приступает к осаде города Птолемаиды. Но владычица Иудей Александра[124], она же Мессалина, бывшая жена Александра, сына Иоанна, сына Шмавона, брата Иуды Маккавея, которая в те времена управляла Иудейским царством, доставив ему множество даров, убедила его уйти оттуда. К тому же разнеслась молва, что какой-то разбойник по имени Вайкун[125], укрепившись на неприступной горе, тревожит Армянскую страну. Эта гора и поныне по имени разбойника называется Вайкуник[126].

15

Нашествие на нашу страну римского полководца Помпея,

взятие Мажака и смерть Михрдата

В это время с большим войском в Средиземье прибывает римский полководец Помпеи[127] и посылает своего военачальника Скавра[128] в Сирию сражаться с Тиграном. Скавр же, прибыв туда, не застает Тиграна, ибо тот уже вернулся в свою страну из-за смятения, вызванного разбойником. Он отправляется в Дамаск и застает город в руках Метелла и Лоллия[129]; изгнав их оттуда, он спешит в Иудею, против Аристобула[130], на помощь его старшему брату первосвященнику Гиркану, сыну Александра.